Таков в общих чертах круг идей, определяющий гада- меровское видение традиции. Но ограничиваться этой стороной дела значило бы свести смысл герменевтического подхода к феномену исторического к чисто спекулятивным упражнениям.
Событие — это присутствие, а «событие традиции» — это присутствие истории в современности. Но разве историческое бытие есть только присутствие? Разве отсутствие для него не столь же характерно? И разве забывание в меньшей мере определяет наше историческое существование, чем память и воспоминание?
Эти вопросы не застанут Гадамера врасплох. Ибо, когда он говорит о вечной современности традиции, он имеет в виду вполне определенные формы включенности традиции в современность, а именно отложившиеся в языке схема- тизмы опыта (Гадамер называет их «предрассудками»).
Культурные эпохи сменяют одна другую, философские и эстетические концепции заявляют о своей частичной или полной новизне по отношению к предшествующим, но всегда остается некая устойчивая почва. Эту почву составляет язык, а его не так-то легко изменить. Отложившиеся в языке формы культурного опыта продолжают определять жизнь культуры даже там, где отдельным мыслящим индивидам грезится полная свобода.
Такой подход позволяет иначе взглянуть на весь комплекс герменевтических проблем.
Как мы уже отмечали, о понимании у Гадамера идет речь не как о взаимодействии «субъекта» и «объекта», интерпретатора и автора, но как о поиске того «третьего», которое стоит за ними обоими и по отношению к которому их различие несущественно. Этим третьим и выступает язык. Непонимание — это разговор «на разных языках», но понимание потому и возможно, что возможно возведение частных, партикулярных языков к связующему их языку традиции и тем самым — обретение «общего языка».
Оставляя в стороне споры о том, определяется ли существование современного европейского человека традицией, Гадамер показывает конкретные формы бытия в традиции, реализующегося как бытие в языке. Обрывы в традиции, нарушение ее континуума суть не что иное, как сбои в жизни языка. Традиция действительна до тех пор, пока в употребляемом нами языке сохранены корни, уходящие в глубь общечеловеческой культурной почвы.
Избранная стратегия (вслушивание в язык, внимание к стертым или отодвинутым на периферию, но все еще живущим в нем содержаниям) позволяет Гадамеру эффективно решать задачу, которая всегда была у герменевтики важнейшей: задачу посредничества.
Здесь, как кажется, и лежит разгадка присущей Гадамеру универсальности. Продумывая культурно-исторические и философско-эстетические коллизии нашего века, он всякий раз выполняет одну и ту же работу: удерживает континуум истории, помня о ее реальной дискретности. Это своего рода «приведение к языку», причем в том смысле, в каком его понимали греки — языку как логосу. А логос, как известно, «общ всем».
Комментарий [374]
В настоящее время выходит в свет десятитомное собрание сочинений Гадамера. Наше издание, уже в силу ограниченности объема, не может претендовать на полноту. При составлении сборника переводчики вынуждены были с самого начала четкб определить критерии отбора работ. Таких критериев несколько. Во-первых, наибольший удельный вес в сборнике придан сочинениям по эстетике. Его название не случайно совпадает с названием одной из работ Гадамера. Роль искусства в его мышлении и аргументации чрезвычайно велика. Именно художественно-эстетический опыт («опыт искусства», как его называет сам философ) — наряду с «опытом истории» и «опытом языка» — задает направление пути, по которому движется мысль Гадамера. Во-вторых, приоритет при составлении сборника получили работы, наиболее «презентабельные» с точки зрения герменевтики как направления современного философствования. «Философия и герменевтика», «Философские основания XX века», «Язык и понимание» — эти и другие статьи сборника отражают «спекулятивную» сторону гадамеровского творчества. Как мы уже говорили, герменевтика — это движение, а не система, путь, а не результат. Ответ на вопрос о том, что такое герменевтика, не может быть дан вне самой герменевтической практики, то есть вне практики истолкования текстов. Поэтому третьим соображением, которым мы руководствовались при составлении сборника, была представительность публикуемых сочинений с точки зрения герменевтики как практики интерпретации.
Несколько слов о русском переводе Гадамера. Для языка этого философа характерно довольно необычное сочетание величавой раздумчивости, восходящей к интеллектуальным и языковым экспериментам Мартина Хайдеггера, с академической ясностью и простотой, сближающими Гадамера с такими его университетскими коллегами, как Карл Яспер, Герхард Крюгер и Карл Левит.
В гадамеровской лексике, с одной стороны, содержится многое из того, что возникло в недрах «фундаментальной онтологии» Хайдеггера («событие», «приведение к присутствию» и др.) или пришло из философии немецкого романтизма и классического идеализма («выявление», «изображение», «высвечивание» и т. п.). С другой стороны, Гадамер вводит в свой словарь термины и обороты, ставшие приметами современного философского «жаргона», независимо от принадлежности к определенной школе («экспликация», «разработка», «легитимация» и т. п.). Поэтому если ревнители чистоты стиля увидят в публикуемых по-русски текстах некоторый компромисс между «поэтичностью» и «научностью», они будут правы.
Другая особенность письма Гадамера связана со спецификой немецкого философского языка вообще. Конструкции, естественно воспринимаемые читателем немецкого оригинала, иногда с трудом, а иногда и вовсе не удается передать по-русски. Так, вместо традиционно употребляемых в немецкой философской речи Weltanschauung или Weltansicht («мировосприятие», «взгляд на мир», «мировоззрение») Гадамер предпочитает говорить
оWelterfahrung («опыт мира»). При переводе таких образований приходилось творить насилие — либо над оригиналом, либо над русским языком, хотя переводчики и старались быть предельно внимательными к оригиналу: в результате в русском тексте появились такие монстры, как «пред-пони- мание» и «пред-мнение». «мироистолкование» и «пред-имение». Часть из них еще долго будет резать слух, но с некоторыми, похоже, мы когда-нибудь свыкнемся. Вместе с тем ни для кого не секрет, что есть вещи, принципиально не поддающиеся переводу (такие, например, как хайдеггеровский термин Eigentlichkeit). Здесь может помочь либо комментарий, либо обращение к оригиналу. Добавим, что и сам Гадамер не устает подчеркивать необходимость и продуктивность такого обращения.
Указатель имен
Августин Блаженный (Augustinus), Аврелий (354–430) 73, 203
Адорно(Визенгрунд-Адорно,
Wiesengrund-Adorno), Теодор (1903–1969) — немецкий философ 297
Александр Великий, Македонский (256–323 до н. э.) 275
Альтдорфер (А1 tdor fer), Альбрехт (1480–1558) — немецкий художник 275
Аполлинер (Apollinaire), Гийом (1880–1918) — французский поэт 148, 149
Аристотель (384–322 до н. э.) II, 12, 17, 20, 27, 32, 38–40, 45, 53, 54, 82, 127, 167, 187, 188, 193, 196, 201, 202, 204, 205, 233, 235–239, 276–278, 288, 312
Аристофан (ок. 445 — ок. 385 до н. э.) 298
Аст (Ast), Фридрих (1773–1841) — немецкий филолог 74
Байрон (Byron), Джордж Ноэль Гордон (1788–1824) — английский поэт 254
Бальзак (Balzac), Оноре де (1789–1850) — французский писатель 116
Баумгартен (Bauingarten), Александр (1714–1762) — немецкий эстетик, 105, 281, 282
Бах (Bach), Иоганн Себастьян (1685–1750) — немецкий композитор 267, 320
Беисснер (Beissner), Фридрих (р. 1905) — немецкий историк литературы 209, 212, 221 Бёк (Bohck), Август (1785–1867) — немецкий филолог 14
Беккер (Becker), Оскар (1889–1964) — немецкий философ 143
Беньямин (Benjamin), Вальтер (1892–1940) — немецкий мыслитель и эссеист 300 Бергсон (Bergson), Анри (1859–1941) — французский философ 100
Бетти (Betti), Уго (1892–1953) — итальянский писатель 143
Бетти (Betti), Эмилио (1890–1970) — итальянский философ 143
Бетховен (Beethoven), Людвиг ван (1770–1827) — немецкий композитор 40
Блох (Bloch), Эрнст (1885–1977) — немецкий философ 130
Блюменберг- (Blumenberg), Ганс (р. 1920) — немецкий филолог 148
Бор (Bohr), Нильс (1885–1962) — датский физик 166
Брак (Braque), Жорж (1882–1963) — французский художник 168, 183, 293
Брентано (Brentano) Франц (1838–1917) — немецкий философ и психолог 20 Брехт (Brecht), Бертольт (1898–1956) — немецкий поэт, драматург, теоретик искусства 272, 290
Бубер (Buber), Мартин (1878–1965) — еврейский философ 87
Будда (VI–V вв. до н. э.) 84 Бультман (Bultmartn), Рудольф (1884–1976) — немецкий протестантский теолог, философ 242
Бэкон (Bacon), Фрэнсис (1561–1626) — английский философ 29
Валери (Valery), Поль (1871–1945) — французский поэт и теоретик искусства 118, 136, 140, 148
Вазарели (Vazarely), Виктор (р. 1908) — венгерский художник 150
Вайцзекер (Weizsäcker), Виктор фон (1886–1957) — немецкий медик, антрополог 87
Ван Гог (Van Gogh), Винсент (1853–1890) — голландский художник 10, 108, 182 Вах (Wach), Иоахим (1898–1955) — немецкий религиовед и философ 189
Веласкес (Velasquez), Диего (1599–1660) — испанский живописец 293, 296
Вёльфлин (Wolflin), Генрих (1864–1945) — швейцарский теоретик искусства 232