Объективный процесс отграничения социалистического немецкого национального государства от империалистической Федеративной республики, который, в частности, находит свое выражение в новых обозначениях, и прежде всего в новых значениях слов немецкого языка на территории ГДР, становится объектом дискредитации со стороны наших врагов, как противоречащий «национальному единству», то есть «антинациональный».
Эти языковые формулы представляют собой своего рода «национальное затушевывание», в действительности относящееся только к сохранившейся буржуазной нации. Они становятся оружием в арсенале классового врага. В немецком языке, то есть в его идеологически релевантных значениях, которые могут быть отнесены к идеологемам, отражается идеологическая классовая борьба. С помощью таких средств массовой информации, как пресса, радио и телевидение, все вновь и вновь муссируется вопрос о «единстве нации», «братьях и сестрах по обе стороны межзональной границы», во имя которых на отношения между ФРГ и ГДР не может якобы распространяться международное право и ради которых третьи государства не должны признавать ГДР. Тем самым преследуется цель маскировки языковыми средствами монопольно-капиталистической системы и ее националистических амбиций. Для «просвещенных» методов так называемой «новой восточной политики» характерно то, что более не говорят и не пишут о ликвидации социализма и реставрации капитализма. Вместо этого пропагандируется звучащий на словах весьма привлекательно «демократический социализм».
Таким образом, практика коммуникации в обществе учит, что общественные силы нельзя привязывать к той или иной идеологеме, что они могут делать выбор между обозначениями, относящимися, казалось бы, к одним и тем же идеологемам, в зависимости от коммуникативной ситуации, намерений и адресатов. И все же сосуществование обозначений, относящихся к однопорядковым или разнородным идеологемам, создает в целом некоторое единство, позволяющее произвести конкретный историко-материалистический анализ общественных классовых сил и их идеологического выражения. В этом случае идеологемы образуют – по некоторой аналогии со способом производства и производственными отношениями, хотя и не в прямой зависимости от них, – компоненты способа коммуникации данного общественного строя. В этом смысле, образно говоря, происходит соответственно переход «на другие регистры». Подобное исследование регистров представляет собой работа Виктора Клемперера о языке третьего рейха[119]. Если социолингвистика полностью разоблачает общественный строй, не останавливаясь на изучении лишь отдельных черт словоупотребления, то есть не оставаясь на поверхности, она становится острым оружием в борьбе против реакции, в какие бы одеяния та ни рядилась или сколь неприкрыто и грубо в языковом отношении она бы ни выступала.
Задачей марксистской социолингвистики должно быть систематическое выявление иерархий идеологем и одновременно показ ее прагматической направленности. Так же как в семемах могут быть выделены семантические признаки, так и идеологемы являются выражением общественных признаков. Система идеологем есть результат исторических закономерностей развития общества. Здесь становится также ясно, в сколь тесном контакте с другими общественными науками должен работать социолингвист при исследовании идеологем. Предмет исследования его науки дает основание говорить о том, что социолингвистика является пограничной дисциплиной.
Несмотря на многообещающую тему, мы сумели в данной работе рассмотреть лишь один, но, как нам кажется, весьма характерный аспект задач, стоящих перед социолингвистикой. Рассмотрение понятия идеологемы, которое было выполнено пока лишь в порядке первого приближения, должно проложить дорогу к подлинной социолингвистической «единице» (англ. unit), базирующейся на характерной для современной лингвистики абстракции (на «em»). Следует признать, что и приведенные примеры выбраны преимущественно из области лексикологии. Тем самым могло создаться впечатление, что с идеологемами перекликается лишь класс лексем. Но это всего лишь фрагмент, хотя и чрезвычайно важный, из широкой области исследований социолингвистики. Общественная обусловленность языковых явлений, как и вообще владения языком, относится не только к центральной в этом плане области словарного состава, но проявляется постоянно в большей или меньшей степени на всех лингвистических уровнях. Поэтому задачей социолингвистического исследования является, исходя из эмпирически доказанного и (в какой-то мере) поддающегося прогнозированию общественного отражения в языке, вывести теоретически релевантные основоположения о классах профилей коммуникации или стратегии коммуникации. В этом случае будет получено то, что мы хотели бы назвать социолингвистическим дифференциалом. Он охватывает системную взаимообусловленность социолингвистических пластов и социолингвистических сфер. Работа над этими понятиями относится к компетенции социолингвистики.
Вместе с этим происходит диалектическое снятие понятия социолингвистического варианта в новом, впрочем очень «изменчивом», или более привычном «понятии нормы». На основе общественной адекватности мы приходим соответственно к конкретным относительным инвариантам пластов и сфер[120] применительно к некоторому классу коммуникативных актов. Языковые переменные группируются в конкретный комплекс, который как таковой может быть сопоставлен с другими комплексами, поддающимися выделению из других ситуаций и групп.
Мы, конечно, сознаем, что толкование социолингвистической компетенции даже на основании многочисленных, но пока еще совершенно недостаточно систематизированных переменных в настоящее время едва ли осуществимо.
Но мы ставим его тем не менее на обсуждение, поскольку для формирования материалистической теории языка социолингвистическая компетенция имеет, как нам кажется, столь же большое значение, как не зависящая от социолингвистического дифференциала общеязыковая компетенция – для оценки речевых возможностей человека. Только обе «компетенции» совместно объясняют диалектику человеческого общения в обществе посредством языка.
Вильгельм Шмидт.Соотношение языка и политики как предмет исследования социальной эффективности языка с позиций марксизма-ленинизма
1. К постановке вопроса
Строительство развитого социалистического общества требует также и участия лингвистов. Одной из многочисленных задач, которые лингвистика должна решить в качестве своего вклада в дело создания развитого социалистического общества, является исследование социальной эффективности языка. Эта задача вытекает из значения языка в общественной жизни. Язык окружает и сопровождает отдельную личность и человеческое общество повсюду и всегда; язык является неотъемлемой предпосылкой единства общества и существования человека как члена общества. Поэтому при построении развитого социалистического общества необходимо глубоко исследовать с позиций марксизма-ленинизма значение языка для общественной жизни и его социальную эффективность. Следовательно, речь идет о том, чтобы исчерпывающим образом и с учетом существующих взаимосвязей и переплетений описать различные функции языка в нашем социалистическом обществе и тем самым создать научные предпосылки для наибольшей эффективности языковой коммуникации во всех областях приложения.
Изучение основных вопросов социальной эффективности языка распространяется на все общественно важные сферы его применения. Это относится в равной мере к областям материального производства и духовной жизни, то есть к экономике и обмену, науке и технике, политике и культуре. Марксистско-ленинское языкознание как общественная наука должно внести свой вклад в дело успешной борьбы против империализма на идейно-политическом фронте.
Ниже будут подробно рассмотрены взаимоотношения между языком и политикой в плане вытекающих отсюда задач лингвистического исследования и эффективного использования языка в идейно-политической борьбе.
2. Понятие языка политики и его особенности
В языковедческих дискуссиях часто применяют выражение «язык политики», хотя по смысловому содержанию оно весьма неопределенно и именно ввиду отсутствия строгого определения его содержания не может быть отнесено к разряду терминов. Очевидно, эта ситуация отражает то обстоятельство, что существо явления еще недостаточно изучено. Все же мы можем исходить из предположения, что языковое оформление политического материала отличается от других форм речи особыми инвариантными признаками. Лингвистика располагает для явления, лишь весьма неполно охарактеризованного выражением «язык политики», двумя бесспорно точными терминами: «специальный политический язык» и «функциональный стиль политики». Однако замена выражения «язык политики» одним из этих двух терминов является не только вопросом терминологии, но и содержания. Поэтому необходимо обрисовать проблему более четко, попытавшись выявить особенности этого явления.
С «языком политики» мы встречаемся как в специальных текстах, так и на различных уровнях повседневного общения. Его легко можно опознать по обилию политических терминов. Однако критерий частотности еще не уточнен систематическими исследованиями. Здесь может иметь место только опирающаяся на эмпирические наблюдения гипотеза, связанная с тем, что в социалистическом обществе политика интенсивно проникает во все области жизни. Есть много коммуникативных ситуаций, когда употребляется политическая лексика. Поэтому утверждение, что в каком-либо тексте налицо «язык политики», базируется на употреблении специальной политической лексики, превышающем по объему некоторый средний уровень.
Вышесказанное предполагает наличие особой политической лексики, специального