словарного состава политической терминологии. Это предположение не встречает возражений, пока мы под терминологическим словарным составом или профессиональной лексикой понимаем множество обозначений, используемых для выражения понятий определенной науки или определенной области труда. Несомненно, марксистско-ленинская политика представляет собой область знания с собственным терминологическим словарным составом. Это утверждение ни в коей мере не противоречит тому, что рабочий класс под руководством своей партии с величайшей последовательностью добивается того, чтобы активизировать все слои населения при выполнении общих задач, равно как и тому, что с развитием социалистической демократии политика все более становится делом всего народа. Марксистско-ленинская политика, опираясь на научную основу, требует от каждого, кто хочет активно участвовать в политической жизни и принятии политических решений, знания законов общественного развития. Поэтому для осуществления социалистической демократии необходимо постоянное и систематическое идейно-политическое образование всех трудящихся, которое дало бы им в руки оружие марксизма-ленинизма.
Приобретая идейно-политические знания, трудящиеся, естественно, овладевают вместе с содержанием и соответствующими терминами. Отсюда следует, что политическая терминология в социалистическом обществе играет иную роль, чем в буржуазном: в социалистическом обществе планомерно повышается идейно-политический уровень всего населения, так что широкие массы учатся владению словарным составом политической терминологии. И то, что эта терминология постепенно становится всеобщим достоянием, ничего не меняет в том, что по своему существу она остается специальной лексикой. Это так, поскольку семантика политических терминов фиксируется общепринятыми дефинициями или иным способом, в то время как выражения обыденной речи не обладают столь строгой семантической определенностью. Этот признак в социалистическом обществе служит критерием, позволяющим различить специальный и общеязыковой словарный состав, независимо от того, какое количество людей будет правильно употреблять тот или иной термин. Подобное различение, не имеющее ничего общего с лингвистическими принципами формирования понятий, характерно для буржуазного общества и недействительно для социалистического общества.
И все же специальный словарь политики имеет определенные особенности по сравнению с терминологическим словарным составом других областей. Так, например, попытки подразделения специальной лексики в области марксистско-ленинской политики на термины, полутермины и профессиональные арготизмы[122] сталкиваются с трудностями. В социалистических странах ситуация характеризуется тем, что все большее число специальных обозначений путем введения установочных определений превращается в термины, так что слой полутерминов с трудом поддается выделению, и здесь могут быть однозначно вычленены лишь два вида специальной лексики:
· политические термины, представляющие собой специальные выражения, значение которых фиксировано установочными дефинициями; сюда относятся также выражения политического обихода (например, «рабочий класс», «оппортунизм», «сельскохозяйственная производственная кооперация»);
· политические арготизмы – специальные выражения, смысловое содержание которых не закреплено однозначными определениями и которые, как правило, отличаются образностью и экспрессивностью (например, Normenschaukelei, Tonnenideologie, Einpeitscher)[123].
Иначе обстоит дело с лексикой в буржуазной политике. Эта лексика характеризуется как раз большим количеством очень расплывчатых по содержанию «терминов», причем буржуазные словари почти не содержат строгих дефиниций, а ограничиваются в большинстве случаев неточными описаниями понятия, поскольку буржуазия заинтересована в маскировке принадлежности власти в капиталистическом обществе и созданная ею идеология служит этой цели.
Следовательно, хотя марксистско-ленинская политика и имеет свой специальный словарь со множеством определенных терминов, замена выражения «язык политики» обозначением «специальный язык политики» представляется проблематичной. В научных дискуссиях бытует довольно единодушное мнение, что специальные языки не представляют собой гомогенного явления, а обнаруживают иногда вертикальное членение. Обычно они включают в себя два или три пласта[124]. Однако именно в языке марксистско-ленинской политики можно лишь с трудом обнаружить различие между специально-теоретическим и научно-популярным, специально-практическим языковым пластом. Поскольку, кроме того, в языке марксистско-ленинской политики до сих пор не обнаружено использование каких-либо специфических грамматических или фонетических средств, не вписывающихся в рамки общеязыковых правил, то представляется безосновательным предполагать наличие особого специального языка марксистско-ленинской политики.
Тем самым отпадает термин «специальный политический язык». Столь же непригодным представляется и обозначение «функциональный стиль политики». Можно проследить, как, с одной стороны, в области политики – в рамках различных жанров – проявляются различные стили, а с другой стороны – применение тех или иных стилей не ограничивается языком политики. Следовательно, можно обнаружить наличие всевозможных явлений интерференции между языком политики и различаемыми стилистикой типами стилей. Поэтому нецелесообразно говорить о каком-либо функциональном стиле политики. Что касается вопроса о том, существуют ли свои собственные роды или виды стилей в политике, то на этот вопрос можно ответить, лишь сопоставив стилистический тип специфического политического жанра (например, передовицы) с аналогичным, не ограниченным политической тематикой жанром (комментарий, рецензия).
Итак, у нас остаются обозначения «специальный словарный состав (или специальная лексика) политики» и «язык политики». Мы применяем оба эти выражения, причем более широкое понятие (язык политики) включает в себя более узкое (терминология политики) и, кроме того, отражает специфический аспект эффективности применяемой политической терминологии.
Общим признаком политической лексики, как марксистско-ленинской, так и буржуазной, является ее идеологическая обусловленность. Я понимаю под этим семантическую детерминированность слова, вытекающую из его принадлежности к специфическому словарному составу определенной идеологии или идеологического варианта и из его роли в этом словарном составе[125]. Так, например, каждый из звуковых комплексов демократия, свобода, империализм представляет собой два омонима, относящихся к марксистско-ленинской и буржуазной идеологии; их различные значения зависят от принадлежности к той или другой системе идеологической лексики и от их роли в ней. Слово демократия как термин имеет в марксистско-ленинской и буржуазной политике соответственно совершенно различное содержание. Эта особенность идеологической обусловленности объединяет политическую лексику со специальным словарным составом других областей идеологии, этим отличается идеологическая лексика от других терминологий.
Другая особенность специальной лексики марксистско-ленинской политики заключается в ее отношении к общеязыковому словарному составу. Здесь имеются очень тесные, многообразные и сложные взаимоотношения. Так, вследствие интенсивного и всестороннего проникновения политики в жизнь социалистического общества, чему способствуют различные средства массовой коммуникации, происходит непрерывный процесс превращения политических терминов в достояние общеязыкового словарного состава; это относится, например, к терминам мирное сосуществование, империализм, ультиматум и др., причем они в разной степени теряют свой терминологический характер. С другой стороны, множество слов из общеязыкового словарного состава вследствие специализации их значения и соответствующих дефиниций превратилось и будет превращаться в политические термины; ср., например, слово труд, являющееся и общеязыковым понятием и термином политической экономии, аналогично собственность, свобода, план и др.
Необходимо, впрочем, отметить, что описанные выше процессы в значительно большей степени характерны для социалистического общества, чем для буржуазного. Это связано с тем, что рядового гражданина в буржуазном обществе сознательно отвлекают от политического мышления и он, следовательно, значительно меньше знаком с научным подходом к вопросам политики, чем граждане социалистических государств. Кроме того, в противоположность социалистическому в буржуазном обществе смысловое уточнение политических терминов не играет роли вследствие вуалирующего характера буржуазной идеологии. Когда мы говорим о научном подходе к вопросам политики, то это справедливо только для социалистического общества.
Результатом вышеобозначенных встречных тенденций явилось сосуществование политической лексики и общеязыковых омонимов. Этот вид омонимии следует отличать от омонимии, вызванной идеологической обусловленностью. Разумеется, чрезвычайно важно учитывать оба вида омонимов для успешного использования языка в идейно-политической борьбе и формировании социалистического сознания, так как в противном случае могут возникать неясности и недоразумения, которые значительно ослабляют желаемый эффект[126].
Другой особенностью политической лексики является сравнительно высокий процент специальных арготизмов по сравнению с другими специальными лексиками. Образование и употребление все большего числа новых специальных арготизмов зависят, пожалуй, и от того, что политическая борьба часто принимает полемический характер. Арготизмы отличаются обычно повышенной экспрессивностью; они особенно уместны при выражении иронии, сарказма и негативных оценок, например: