Через посредство акустических или оптических раздражений слушатель или читатель получает в виде сообщений мысли или отраженные чувства говорящего или пишущего, которые начинают воздействовать на его собственные мысли и чувства, а через них часто и на его действия. На основании такого воздействия знака говорят о том, что знаку свойственна связь и даже единство между означающим и означаемым. Знак не может представлять собой лишь один физический феномен. Без привязки к мыслительному содержанию знак не обладал бы релевантностью для мышления и поведения слушателя или читателя. Мы не понимаем высказывания на иностранных языках, если наряду с их звуковым или письменным образом не можем воспринять и ту область явлений действительности и мышления, к которым относятся элементы высказываний (это понимание может основываться либо на знании мыслительного коррелята, либо на возможности однозначного определения данной области). Мы часто даже не воспринимаем отчетливо звуковую или письменную форму, потому что нам неизвестен принцип ее построения, ее фонемная или графемная, морфемная и синтаксическая структура, которая обусловлена связями чувственно воспринимаемых явлений с мыслительными коррелятами и которая остается для нас потоком трудно воспроизводимых звуков или их комплексов или последовательностью непривычных и трудно воспроизводимых букв. Часто слушатель или читатель рад уже тому, что на основе своего прежнего опыта общения с носителями другого языка или знакомства с их формой высказываний он узнает в подобной звуковой или графической последовательности репрезентацию определенного иностранного языка. Для обозначения сторон заключенного в знаке отношения употребляют разные термины. Но в любом многообразии терминов подчеркивается то обстоятельство, что в каждом эксплицитном знаке имеются две стороны, объединенные в единое целое, а именно в знак[162]. Тем самым под знаком имплицитно или эксплицитно понимают единство противоположностей между физическим, явно материальным, характерным для процесса коммуникации и идеальным компонентом. По отношению к способу его выражения знак физически осязаем, по отношению же к тому, что им выражается, – идеален.
Однако уже в процессе коммуникации это соотношение еще более усложняется, если рассматривать его детально. Ведь в действительности слушатель или читатель – в дальнейшем реципиент (Empfänger) – получает в виде сообщения от говорящего или пишущего – в дальнейшем коммуникатора (Sender) – не что иное, как физический феномен, комплекс раздражений – в дальнейшем сигнал. Содержание сознания поступает к реципиенту не прямо, а вызывается у него посредством воспринимаемого сигнала[163]. Это происходит и может происходить лишь потому, что в его сознании – тем же или похожим образом, что и в сознании коммуникатора, – в процессе усвоения языка установилась связь между представляющимися релевантными, повторяющимися признаками фонемной или графемной структуры и определенными элементами мышления, принадлежащими к обобщенным образам упомянутых выше предметов, свойств, отношений и обстоятельств действительности, а также их идеальным отражением. Мы еще убедимся в том, что подобные связи служат основой для существования и функционирования «языка» и что – с точки зрения именно функции языка – знак обнаруживает и другие противоположные свойства.
Строго говоря, в наших рассуждениях содержится также констатация, что при актуализации процесса коммуникации, во время передачи знака, его физическая сторона, сигнал, связана с двумя (или несколькими) содержаниями сознания – коммуникатора и реципиента (-тов), – которые не обязательно должны полностью совпадать. Иногда здесь могут обнаруживаться значительные расхождения в отношении как внешних, так и внутренних характеристик содержания сознания. Это чересчур легко забывает специалист, стоящий на позициях теории информации, идеализируя «общий запас знаков».
В зависимости от обстоятельств и от отношения партнеров по коммуникации к существующим общественным условиям и мнениям доминируют каждый раз разные объединенные в сознании признаки реальных предметов. Каждый человек выступает как производитель и как потребитель знакового отношения (выразителем которого является сигнал) и как представитель по крайней мере одной социально-исторически детерминированной группы. Решающее влияние на отношения между социальными группами, которые могут принимать самые разные конкретные формы, оказывают в конечном счете классовые отношения. Звуковой комплекс крестьянин обозначает в одном случае (первоначально) класс частных владельцев сравнительно небольших земельных участков, которые каждый обрабатывает самостоятельно, или с помощью своей семьи, или нескольких батраков для собственной выгоды. В другом случае это слово обозначает класс членов сельскохозяйственного производственного кооператива, которые сообща трудятся в специализированных бригадах по методам, схожим с промышленными. Это слово, следовательно, вызывает у партнеров по коммуникации различные, далеко не идентичные классовые представления, которые объединяет лишь то общее, что они относятся к людям, занятым в сельском хозяйстве. Но даже если оба партнера по коммуникации будут иметь в виду только кооперированного крестьянина и говорить исключительно об объективных вещах, как, например: «Крестьяне сельскохозяйственных кооперативов начинают сообща готовиться к весенним работам», то слово «крестьянин» будет иметь для гражданина социалистического государства иное значение, чем для сторонника капитализма. Для одного кооперативный способ труда означает условие освобождения трудового крестьянства в союзе с рабочим классом от материальной и духовной отсталости. Для другого такой способ труда знаменует собой ликвидацию мнимой независимости и частной собственности, то есть основного признака, на который опирается его исходное классовое сознание[164].
Таким образом, наряду с фактором объединения знак содержит также и фактор разделения:
1) Знак находится между коммуникатором и реципиентом, которые каждый раз формируют значимость знака в акте коммуникации. Намерение коммуникатора вызвать коммуникативный эффект может быть реализовано только в сознании реципиента.
2) Взаимосвязь между сигналом и сознанием и даже сам способ существования выражаемого сигналом содержания сознания дискретны.
Кр = коммуникатор,
Пк = процесс коммуникации,
Рт = реципиент,
а = сигнал,
Сс = содержание сознания.
Единство сигнала и содержания сознания, существующее у коммуникатора, разрывается в момент выхода сигнала в процессе коммуникации; вновь оно восстанавливается лишь в сознании реципиента. То содержание сознания, которое соответствует поданному при коммуникации сигналу, существует только как поделенное между коммуникатором и реципиентом. В случае, если оно воспринимается в целом одинаково, содержание сознания является надындивидуальным, общественным феноменом, формой существования общественного сознания, только заключенной в индивидуальные формы.
Проведенные немногочисленные исследования показали, что языковой знак при каждой его актуализации в процессе коммуникации в речи или тексте обнаруживает противоположные, зависящие от различных соотносимых систем стороны, которые при одностороннем рассмотрении понятийно исключают друг друга. В знаке каждый раз оказываются объединены физическое и идеальное, единство и различие сторон, непрерывность и дискретность их взаимосвязи. Это единство противоположных сторон основывается на условиях существования знака и обоих его компонентов. Сигнал был бы бессмысленным шумом или беспорядочными каракулями, если бы он не выражал содержание сознания. Последнее в свою очередь не было бы коммуникативно, и, поскольку составляющие его обобщения, несмотря на все индивидуальные модификации, по своей природе общественно выработаны и детерминированы, оно не могло бы существовать вне связи с взаимопонятными сигналами. Знак как целое состоит в конечном счете только во взаимосвязи обеих сторон, в их способности вызывать каждый раз соответственно одна другую. Объединяя заключенные в знаке противоречия, физический, ощутимо материальный сигнал обеспечивает единство знака.
Обе стороны знака связаны друг с другом особой формой взаимного соответствия, которую мы предварительно назовем, как это принято, на основе ее общественного генезиса и обусловленности конвенцией. Но при этом мы имеем в виду, за исключением особых случаев, не произвольное соглашение, а историческую, постепенно закрепившуюся связь, возникшую в ходе общественной практики[165].
На синхронном срезе определенного языкового состояния вся масса заложенных в знаке связей представляется как нечто застывшее, преемственное и непреложное. По своим результатам конвенция проявляется как некоторое состояние, имеющее, однако, относительный характер. Вследствие зависимости от коммуникации конвенции свойственны некоторая внутренняя нестабильность и изменчивость, так как отдельные коммуникативные процессы вызываются беспрерывным движением и постоянным совершенствованием материальной и духовной жизни общества, что никогда не происходит в совершенно одинаковых условиях. В поле зрения оказываются все новые аспекты обсуждаемых предметов и ситуаций. В результате практической преобразующей деятельности общества в ее материальной и идеальной сферах постоянно возникают новые предметы и ситуации. Кроме того, каждый человек, усваивая язык, в какой-то степени повторяет динамику того процесса, в результате которого образовалась существующая конвенция. Он как бы сам устанавливает существующие языковые связи, постепенно усваивая таким способом все те правила, которые необходимо соблюдать при употреблении сигналов в ответ на явления действительности.