Враг от тебя везде трепещит!
А ты используешь слово «блядь»!
Ну как не стыдно так поступать!
«Ха-ха! – подумал зам. – Пожалуй, что я сейчас рожаю новый вид воспитательной поэзии! И надо же: практически без мук!»
Управленец! На вахте бди!
Не пей чаи и на пульт гляди!
Электрику не говори, что он пидорас!
За это я лично дам тебе в глаз!
«Пожалуй, надо будет ребятам в штаб флотилии отнести подборочку! Пусть перенимают, так сказать, передовой опыт с линии фронта!»
И зам застрочил дальше:
Электрик – на лодке ты бог почти!
Листовку эту два раза прочти:
Не смей в корму кричать слово «пиздуй»!
Ты же витязь, а не холуй!
Все, абсолютно все специальности (по крупным своим группировкам) были охвачены горящим глаголом: было и про акустиков, о том, что море не выносит слова «заебался», и про трюмных, хоть и кажется на первый взгляд, что вот им-то точно можно, но вот нет – нельзя. И боцмана, и штурманские электрики, и связисты, и даже один-одинёшенек секретчик – и тот не ушёл от разящей длани рифмованной сатиры.
Процесс длился до самого утра, сон в почтении отступил от организма и покорно ждал в сторонке: спасибо, что отнесся с пониманием, чего уж тут! Утром – что по лодочным понятиям дело довольно условное, но раз уж на вахту заступала третья боевая смена, то в астрономической составляющей быта было восемь утра – зам прошёл лично собственными ногами по всем отсекам и развесил листовки: где на скотч, где на пластилин, где на кнопки. А у минёров так и вовсе пришлось лист плексигласа откручивать от фанерки и помещать под него призыв к культуре в быту.
Повисели боевые листки минут пять, а может, десять – никто толком и проникнуться не успел (на боевые листки мало кто обращал внимание, если их не рисовал трюмный матрос Вася) – на беду воспитательного процесса старпом решил сходить в центральный пост. На проходной палубе седьмого отсека он с удивлением обнаружил призыв к трюмной братии исключить из лексикона фразы «в пизду» и «ебись оно всё конём!», на секунду завис, а потом со словами:
– Да совсем охуели уже, ну! – сорвал листок со стены.
– Серёга! – из восьмого с таким же листком к нему вышел старпом по БУ. – Ты глянь, что творят, вахлаки!
– Так. Всё ясно. Это бунт! На-ка, отнеси мою документацию в центральный, я сейчас подойду туда рвать и метать – передай пусть начинают бояться!
Старпом сразу всё понял и побежал по отсекам – в каждом он снимал боевой листок и нёс их все аккуратной стопочкой под мышкой. В семнадцатом, чтоб не возиться с плексигласом, снял весь щит и волок его за собой.
– О, вы сегодня «кум скуто», Сей Саныч! – обрадовался комдив-три появлению в центральном предельно злого старпома.
– Всё шуточки шутим, да? – старпом хлопнул об стол стопкой боевых листков. – Собрать командиров отсеков!
– Всех?
– Нет, блядь, двух соберите! Всех! Всех до единого!
– Серёга, а ты чего злой такой с утра пораньше? – из штурманской выглянул командир.
– Тащ командир, я вам потом расскажу, ладно? А то боюсь, что от праведного гнева вы нам курс не туда проложите!
– Да? Ну ладно, занимайся. Только не бей никого – мы же экипаж высокой культуры и быта!
Командиры отсеков собрались на всякий случай с отсечной документацией и малоорганизованной кучкой толпились в центральном – ждали. Старпом тоже ждал.
– Так, – начал он, когда ожидание достигло пика и уже даже начало скатываться вниз, – что это за организованный демарш на подводной лодке? А?
Все переглянулись для порядка, с удивлением вспоминая, когда это они демарш организовать успели, – вот минуту назад его не было, а сейчас на тебе: есть, старпом же зря говорить не станет.
– Вы о чём, Сей Саныч?
– Я о чём? Нет уж, будьте добры, расскажите мне о чём это вы!
– Мы?
– Вы-вы! И вот вы, и вы, и вы тоже! А от вас-то я вообще этого не ожидал!
– Этого?
– Этого-этого! Вот этого вот!
Старпом похлопал по стопке и пнул ногой щит из семнадцатого.
– А что это, Сей Саныч?
– Я не понимаю, кто здесь кому вопросы задаёт! Я вас спрашиваю, что это такое?!
– Ну… это боевые листки, очевидно же! – не выдержал минёр этой пикировки одинаковыми вопросами.
– Та-а-ак! Уже лучше продолжай, раз решил облегчить себе участь чистосердечным признанием!
– Участь? Признанием?
– Какое из этих слов ты не понимаешь? А? Я что, слишком сложно с вами разговариваю? Или, может, мне на ваш, так сказать, глубоко народный язык перейти? А!
– Что за шум, а драки нет? – в центральный вошёл довольный зам. И, знаете, он прямо светился изнутри, как светится человек, только что обредший своё предназначение и только что его изящно исполнивший.
– Блядь, вот точно! Тебя же забыл позвать! Ты погляди! Погляди, что эти маралы устроили! На боевых листках! На боевых постах! В боевой подводной лодке! В боевом полигоне! На вот, на – почитай! Смотри: тут тебе и «хуй», и «пизда», и вот это вот слово, даже не слышал такого раньше! Смотри – вон матрос даже этот на боевом листке раньше с гордостью смотрел на окружающий его мир империализма, а теперь вон как погрустнел! О-ху-ел, я не побоюсь этого слова, даже нарисованный матрос!
Зам очень густо покраснел и даже позволил себе растеряться на пару секунд, чего раньше за ним не замечалось. С одной стороны, эффект от его воспитательного процесса по бурности превысил самые смелые ожидания, а с другой – имел диаметрально противоположный знак.
– Ну! Чего ты молчишь? Ты же воспитатель! Давай: ну-ка, воспитай мне их немедленно!
– Серёга. Это я написал.
Командиры отсеков облегчённо выдохнули и начали переминаться с ноги на ногу более расслабленно.
– Ты?!!
– Я.
– С какой целью?
– С целью борьбы с матом на корабле.
– С целью борьбы с матом на корабле, ты выпустил листовки с матом?! То есть, ты матом решил бороться с матом? Это что, вам методички такие новые разослали?
– Сам придумал. Ну а как с ним ещё бороться, чтоб доходчиво и эффективно?
– Киянкой по башке, может, или пинками под жопу, может, подзатыльниками… Я не знаю, я же не воспитатель! Я – боевой конь! Я могу кусаться, лягаться, скакать, тащить и везти. Иногда ржать. А как воспитывать – это уж твоя стезя.
– Ну вот я так решил. Воспитать. Ну чтоб доходчиво.
Старпом взялся за голову. Из штурманской опять выглянул командир:
– Ну что, Серёга? Караешь уже или предварительные ласки пока?
– Ложная тревога, тащ командир! Это я спросонья. Не разобрался!
– Ну, ничего страшного! Запиши как профилактическую порку. Профилактика-то тоже нужна, правильно я говорю, тащ замполит?
– Так точно, тащ командир! – ответил зам, хотя вопрос «прав ли я?» из уст командира на корабле имеет оттенок риторичности и предполагает всего два ответа: «абсолютно прав» и «как всегда прав». Поэтому командир и ответа не стал выслушивать, скрывшись в штурманской рубке.
– Так. Все свободны! А вас, товарищ капитан второго ранга, я попрошу остаться!
– Слушай, – продолжил старпом, когда командиры отсеков разошлись, – вот ты же золотой человек у нас! И в бою на тебя можно положиться, и в быту. Но как возьмёшься за свою работу, то вот как пуля из говна – вроде и по форме похожа, и по размеру, а врага не разит!
– Ну чо сразу из говна-то, а?
– Ну да, простите, не подумал. Из пластилина пусть будет! Вот если так посмотреть, то пуля, а если начать использовать – пластилин!
– Ну я думал… как лучше.
– А ты, как я: ты не думай! Зачем думать-то – всё же в руководящих документах расписано!
– Да у нас сейчас, Серёга, того, с руководящими документами. Нет их, в общем, почти совсем, а показатели требуют и отчёты.
– Да, нелегко вам! То ли дело штурман или связист, или вот, к примеру, электрик – вообще зря свой хлеб едят, я считаю! Слушай, а вот это вот, что за слово ты написал? Первый раз такое слышу.
– Я тебе это… потом расскажу, ладно?
– Ладно. Ох, слушай, вот устал прямо от этого воспитательного процесса! Вот только начал и уже устал! Надо, пожалуй, к боевой подготовке срочно вернуться – отдохнуть в бою!
– Слушай, знаешь, что подумал сейчас? – крикнул старпом вслед заму. – Это как же, оказывается, хорошо, что ты рисовать не умеешь!
Потом к старпому прислали делегацию с просьбой выдать боевые листки для ознакомления, а то стресс же все пережили и дрожали поджилками от страха, так хоть в качестве компенсации и чтоб не зря. Какой далеко идущий вывод мы можем сделать из этого случая? А такой, что из пластилина нужно лепить, а пулями нужно стрелять, а если из пластилина слепить пулю, то стрелять ей нельзя, хотя с виду будет очень даже похоже.
И поэтому, прежде чем применять каждую свою черту характера и каждую свою особенность организма на практике, внимательно присмотритесь: а точно ли она подходит для данной цели, а то вдруг?
Мечты, мечты, где ваша сладость?
Сегодня давайте поговорим о традиционных ценностях. Традиционные ценности, отметим для общего знаменателя, – это хорошо! И поэтому, если любого из вас подловить в минуту душевного расслабления с приступом искренности, то на вопрос «Хочешь быть царём?» каждый из вас без сомнения ответит «Да!».
Ладно, давайте царя трогать не будем: во-первых, он один, а во-вторых, цари на Руси частенько плохо кончали. Давайте просто возьмём бояр, дворян и всяких князьёв с графьями – вот где именно то, о чём каждый из вас думает, когда слышит фразы «Традиционные ценности» и «Свой, особый путь!» Так ведь? Тут мало кто в этом сможет вас упрекнуть, и уж я точно не стану этого делать. Быть графом приятно, удобно, духовно и полезно для здоровья: блеск канделябров, шорох портьер, скрип карет и звон шпор на ботфортах, а также борзые с крепостными крестьянами, которым можно вот так вот запросто грязным сапогом и прямо в морду – аж дух захватывает от избытка романтики!