Я купила суши, – признаюсь я.
Она лишь приподнимает бровь.
– Ну хорошо, тогда завтра суп будет на первое.
– Вы собираетесь продолжать партию? – интересуюсь я.
Тетя Милдред кивает.
– Как-нибудь на следующей неделе. Мы оставили доску с незаконченной партией. – Она смеется счастливым смехом. – Представь себе: Нора говорит на языке жестов! Не совсем свободно, пару раз нам пришлось воспользоваться планшетом, но в большинстве случаев вполне достаточно.
Это редкость.
– Как так?
– Она сказала, что это долгая история, – объясняет тетя Милдред. – Может, расскажет ее когда-нибудь потом. – Она прямо сияет. Я понимаю, она надеется, что в Норе Маккинни ей наконец-то удалось найти настоящую подругу.
Она надевает домашнее платье и сразу же погружается в роль моей опекунши.
– А ты? – интересуется она. – Ты чем занята?
Чем я занята? Я задаюсь вопросом, кто я, собственно, такая. Но не хочу, чтобы по мне это было заметно, поэтому предпочитаю рассказать о реферате по ОЗИ, который нам задали на каникулы. О том, что эти работы лягут в основу уроков в следующем учебном году. Каждый должен сделать доклад, а потом тема будет обсуждаться и прорабатываться более глубоко. Если бы у меня сейчас не было других проблем, я бы пришла в ужас от этой перспективы.
Тетя Милдред не слишком заинтересовалась моим рассказом.
– Учителя теперь всё время упрощают себе жизнь, – считает она. – Ты уже начала?
Я качаю головой.
– Пока не к спеху, – хладнокровно заявляю я и предлагаю: – Не хочешь ли сыграть партию в го? Против слабой соперницы?
Это был отвлекающий маневр. Тетя Милдред радостно соглашается и тут же забывает про доклад. Для меня это тоже был отвлекающий маневр, но со мной он не сработал так хорошо, как с ней.
Весь оставшийся вечер мы играем в го, и я постоянно проигрываю, потому что не могу перестать думать о вещах, о которых я думать не хочу.
Утром в понедельник на перемене ко мне подходит Пигрит.
– Ты плохо выглядишь, – как обычно, выдает он напрямую. – Ты себя плохо чувствуешь?
Я не знаю, как себя чувствую. Я всё воскресенье провалялась на диване с планшетом, скачивая фильм за фильмом как заведенная. Да и сегодня я совершенно не в своей тарелке.
– Это были не лучшие выходные, – признаюсь я.
– Из-за той истории?
Я думаю о своих разрезах, жабрах, или что там у меня, и киваю.
– В определенной степени.
Он вздыхает и смотрит в сторону.
– Меня из-за этого выставили из санитарной дружины.
Я ничего не понимаю.
– Почему?
– Потому что я неправильно поступил, когда попытался самостоятельно вытащить тебя из воды. – Он бросает взгляд на меня, видит, что я всё еще ничего не понимаю, и объясняет: – Железное правило – в чрезвычайной ситуации сначала дать сигнал тревоги и только потом действовать самому. Я сделал наоборот. Глупо. Особенно глупо потом честно в этом признаться.
– И из-за этого они тебя выгнали?
Он делает презрительный жест.
– Да они просто ждали, когда я ошибусь, чтобы от меня избавиться. Они хотят остаться своей компашкой, без слишком умного гнома, который вечно говорит им прямо в лицо, что они делают не так. – Пигрит морщится. – Плохо то, что мне теперь придется выбирать себе кружок. А что, на танцах и правда всё так ужасно?
– Я бы поменялась на что угодно, – устало отвечаю я.
– Так себе идея, – признается Пигрит. – Между нами: санитары – это просто кучка спившихся придурков, которые не в состоянии сделать ничего нормально. Этого только никто не замечает, потому что обычно ничего не происходит. Но если что-то случится, не хотелось бы мне оказаться на месте потерпевшего.
Я озадаченно смотрю на него.
– Тогда почему ты туда ходил?
– Два с половиной года санитарной дружины пригодились бы мне, чтобы поступить в медицинский. – Он вздыхает. – Давай о чем-нибудь другом. Какая у тебя тема по ОЗИ?
Тут вздыхаю я.
– Изменения животного мира Австралии в XXI веке. А у тебя?
– Значение неотрадиционалистского движения от энергетических войн до народных восстаний. Очень удачно, я почти всё могу списать из книг моего отца.
– Везет тебе, – говорю я с завистью. – Я вообще не представляю, где мне искать литературу.
Вчера во время короткого приступа рабочей ярости я попробовала поискать книги по этой теме. Безрезультатно. Все ключевые слова, которые пришли мне в голову, выдавали списки, листая которые я стерла в кровь пальцы. Через школьные планшеты у нас есть доступ к примерно четырем миллионам книг – и это только те, которые либо в свободном доступе, либо за которые школа берет на себя читательский взнос. У меня бы год ушел только на то, чтобы посмотреть все рисунки на обложках.
– Тебе надо не через поиск идти, это ничего не даст, – объясняет Пигрит. – Тебе нужно вызвать пропедевтический перечень и идти по ссылкам оттуда. Тогда ты как раз попадешь на нужные труды.
Какой такой перечень? Я понятия не имею, о чем он. И по мне это, судя по всему, заметно, потому что тут Пигрит предлагает:
– Слушай, а что, если нам вместе поработать над нашими рефератами? Можно пойти к нам и посидеть в библиотеке моего папы. Как насчет завтра, после обеда? Сегодня у него, кажется, гости, сегодня не выйдет.
Это такое неожиданное предложение, что в первый миг я собираюсь отказаться. Меня еще никогда никто из школы не приглашал к себе домой. Я даже и не знаю, как нужно себя вести в таких случаях. Но тут я вспоминаю о вчерашних тщетных поисках, делаю глубокий вдох и произношу:
– О, это было бы круто.
– Ну отлично, – говорит Пигрит. – Тогда давай завтра, после столовой?
– Мы как раз можем вместе пообедать, – предлагаю я и чувствую себя при этом настоящей авантюристкой.
– Отличная идея! – кивает Пигрит. – Тебе, кстати, досталась богатая тема. В Австралии раньше было огромное множество опасных животных. Реально опасных: ядовитые пауки и змеи, медузы, крокодилы, акулы… От них всё время погибало много народу. Брат моего дедушки умер от укуса тайпана, когда ему было семь лет.
– А что такое тайпан?
– Змея из семейства аспидов. Чаще всего медно-коричневого цвета. Ее укус даже не всегда замечали. Но этот яд быстро приводил к параличу дыхательных путей и смерти, если не вколоть противоядие. – Он делает охватывающий жест руками. – Раньше их здесь, вблизи береговой линии, было полно.
– А потом? – спрашиваю я и чувствую себя ужасно глупой. – А что, собственно, произошло потом?
Он делает большие глаза.
– Как это что? Люди всех истребили.
6
За обедом я рассказываю тете Милдред о планах на четверг и о том, что буду обедать в столовой. У нее эта история вызывает сомнения.
– Я бы предпочла, чтобы он зашел за тобой домой, чтобы я могла взглянуть на него, – говорит она. Я закатываю глаза. В том, что связано с парнями, она иногда реально перегибает палку. Наверное, дело в воспитании в зоне концерна.
– Это не то, что ты думаешь, – объясняю я. – Мы просто будем вместе писать рефераты.
– Некоторые вещи поначалу выглядят совершенно безобидно, а потом выясняется, что за ними скрывалось нечто большее, – не унимается она.
– Что за чушь! – восклицаю я и дальше жестами: – Он меня младше на год и ниже на голову! – Это, конечно, некоторое преувеличение, на деле – на пару сантиметров, не более, но в этот миг мне кажется, что мой аргумент ее убедит.
– А с чего это вообще вдруг? Почему именно он?
– А он меня на прошлой неделе вытащил, когда я упала в воду, – выпаливаю я, прежде чем успеваю подумать, насколько сейчас удачный момент, чтобы рассказывать об этом.
Тетя Милдред становится белой как мел.
– Ты упала в воду?
Она издает нечленораздельный звук, пока ее руки продолжают суетливо двигаться. Это бывает с ней, только когда она действительно сильно испугалась. Я внимательно смотрю на нее. Если она так испугалась, то выходит, что она ничего не знает о том, откуда взялись мои «раны»? Да, точно, всё так и есть. Тетя Милдред ни разу в жизни мне не солгала. Это совершенно не в ее характере.
Зато она тут же перестает переживать за мою нравственность. Я рассказываю ей о том, что произошло, стараясь представить всё как несущественную и безобидную случайность. О том, что была без сознания, я не упоминаю, равно как и о том, что меня толкнули. То, что оказалась в амбулатории, я объясняю сильно преувеличенной реакцией переволновавшихся взрослых. Подробнее всего докладываю о том, как миссис Альварес сушила мои вещи.
– Почему же ты не рассказала мне об этом? – вопрошает тетя Милдред. Невооруженным взглядом видно, что ее ужасно это беспокоит.
– Да забыла, – утверждаю я. – Когда пришла домой, ты приготовила то замечательное жаркое из барашка, ну, я обо всём и забыла.
Это примиряет ее с новостью. То, о чем человек забывает, почуяв вкусную еду, не может быть таким уж важным.
– Ну хорошо, – говорит она. – Тебе в любом случае пора учиться отвечать за себя самой.
Я не знаю, что она имеет в виду, но пропускаю эту фразу мимо ушей.
Помыв посуду, я отправляюсь к себе и делаю домашку. То, что у меня хорошие оценки, совершенно не говорит о том, что я умная или одаренная. Дело просто в том, что мне особо не на что потратить свое свободное время. Друзей, с которыми я могла бы вместе чем-то заняться, у меня нет, а на большинство хобби у меня нет денег. Поэтому я полностью посвящаю себя учебе. Просто от скуки, так сказать.
А сегодня – чтобы отвлечься. Закончив с заданиями на завтра, я еще раз пытаюсь вызвать этот, как его там… пропедевтический перечень. Найти его и правда оказывается совсем не сложно, прямо около функции поиска.
Я открываю его. Это что-то вроде гигантского указателя всех тем, какие в принципе существуют, причем можно углубляться ступень за ступенью, пока не дойдешь до указателя книг и статей. Я начинаю с «Части 9 – История», там иду в «Часть 9.7 – Современный мир с XXI века», где нахожу «Часть 9.7.7 – Австралия и Океания». Следующий указатель подразделяется по политическим решениям, изменениям окружающей среды, странам и историческим личностям. Я выбираю «Изменения окружающей среды» и получаю список, где без малого сотня книг. Уже четвертая книга в этом списке озаглавлена «Ядовитый континент – старый животный мир Австралии и что с ним стало». Это прямо то, что мне нужно. Я открываю книгу и начинаю читать.