– Ага, – говорит она. – Понятно.
Я рада снова оказаться снаружи и окунуться в жар австралийского декабрьского дня. Тут я хотя бы понимаю, почему потею.
Пигрит всё это время ждал меня с нетерпением. Как только я закрываю за собой дверь аптеки, он выдает:
– Саха, я что тебе еще хотел рассказать. Я так всё подстроил, что Карилья будет сидеть рядом со мной на трибуне! Ну, то есть на самом деле это всё папа. Он поговорил с женщиной, которая распределяет места. Ну? Что ты теперь скажешь?
Действительно, что я теперь скажу? Я смотрю на него, его слова меня неприятно задели.
– Поздравляю.
– Папа, я, Карилья, миссис Тоути, мистер Тоути. – Пигрит торжествующе загибает пальцы. – Центр трибуны, первый ряд за спортсменами. И поездка продолжается три часа. Это мой шанс!
– Думаешь?
Меня порядком бесят его мечты об этой козе. Когда-нибудь придется сказать ему об этом. Но не сегодня. Сегодня это был бы уже перебор.
В четверг утром я выскребаю всё из своей копилки и подсчитываю сбережения: сто семьдесят две кроны плюс одна крона сдачи из аптеки. Это меньше, чем я думала. К тому же двадцать из них я должна Пигриту. Значит, остается ровно сто пятьдесят три кроны.
А что, если этого не хватит? Я понятия не имею, сколько может стоить летнее платье, в котором меня себе представляет мисс Бланкеншип.
Может, мне на всякий случай надо взять с собой планшет? Но на счету у меня тоже немного. Проверяю: шесть крон. Даже не смешно. В таком случае планшет можно и не брать.
Для начала я иду в ванную. Там инспектирую свои жабры. Вчера вечером я наложила на отверстия аэрозольный пластырь и, прежде чем он успел высохнуть, постаралась как можно тщательнее выровнять его. Выглядит неплохо. Я достаю новую нанопудру и наношу ее сверху. После чего удовлетворенно рассматриваю себя в зеркале: там, где я припудрила, практически ничего не заметно.
Кстати, это довольно утомительная процедура, нужно замаскировать все отверстия, а чтобы дотянуться до некоторых мест у меня на спине, приходится практически завязываться в узел. Ну и пудра ужасно быстро расходуется: пять отверстий с каждой стороны. Я раньше никогда не обращала внимания на то, какие же они длинные!
Но вот наконец всё готово, я верчусь перед зеркалом и выгляжу как самая обычная девочка. Что, признаться, довольно непривычно.
Я надеваю широкую темно-синюю футболку в надежде, что пудра об нее не сотрется. Вроде как она должна быть особенно стойкой благодаря наночастицам. Ну а если пудра не поможет и кто-нибудь заметит мои прорези, придется снова рассказывать историю про робота-садовника. Хотя теперь, когда я знаю правду, не уверена, что смогу убедительно рассказать эту легенду.
За завтраком тетя Милдред продолжает восторгаться моей новой прической. Мои опасения, что она может расстроиться из-за моей измены ее парикмахерским талантам, оказались напрасными. Она только изумлялась и спрашивала, что произошло, а когда я ей всё рассказала, она пришла в восторг. Она даже достала планшет и сфотографировала меня со всех сторон, чтобы самой так же постричь меня, когда волосы отрастут.
Я так далеко не заглядываю. Пока что мой горизонт ограничивается субботними торжествами.
Когда собираюсь уходить, тетя Милдред достает две купюры, в десять и двадцать крон, и засовывает их мне в карман штанов.
– Ты будешь самой красивой на празднике, – заявляет она широкими жестами. – Я уверена!
Я улыбаюсь. Это, конечно, некоторое преувеличение. Но еще немного денег не помешает.
Я прихожу вовремя к мисс Бланкеншип, которая тут же говорит:
– Ну, побежали.
На центральных улицах и правда все бегают и суетятся. Машины едут таким нескончаемым потоком, что трудно перебраться на ту сторону улицы. Люди повсюду, они стоят небольшими группками или просто сидят в уличных кафе под светло-зелеными зонтиками от солнца. Многие из них не из Сихэвэна, а некоторые так даже и не из нашей зоны. Повсюду бросается в глаза безумная мода метрополий, расцветки «вырви глаз» и совершенно сумасшедший крой. На многих надеты ушные камеры или налобные повязки-регистраторы, хотя у нас такие устройства не приветствуются.
По дороге я рассказываю мисс Бланкеншип о вчерашнем диалоге в аптеке и спрашиваю:
– А что, собственно, нужно отвечать, если тебе сделали комплимент?
И тут же тихо добавляю:
– Я понимаю, что это звучит ужасно глупо. Но я вчера правда не знала, что ответить.
Мисс Бланкеншип улыбается.
– Просто скажи «спасибо».
Я морщу лоб.
– И всё?
– Просто попробуй в следующий раз, – советует она. – Тебе теперь часто будут говорить комплименты, уж поверь мне.
Первый магазин одежды, в который мы заходим, называется «Джози и Мейси» и находится на улице Гармонии. У него автоматические раздвижные двери и уклон в сторону метрополийского стиля: стены и потолок украшены яркими разноцветными элементами, играет громкая музыка в стиле маори.
Мисс Бланкеншип изучает вешалки с платьями, некоторые модели она берет, прикладывает ко мне, потом возвращает на место. Одно платье она отправляет меня мерить, но оно выглядит на мне ужасно, да к тому же еще и ужасно дорого стоит: более трехсот крон! Мне становится плохо при взгляде на ценник.
– Не волнуйся. Мы просто подбираем твой размер, – говорит мисс Бланкеншип, после того как я шепотом признаюсь, какой суммой располагаю. – Нам нужно найти что-нибудь, что на тебя идеально сядет. Сейчас в магазинах очень много летних платьев – всё, что не продастся, им будет некуда девать.
– Понимаю, – безрадостно отвечаю я.
– Кстати, ты молодец, что задумываешься о том, как правильно взаимодействовать с окружающими, – продолжает она, не прекращая своих поисков. – Сделать тебя симпатичной – это ведь только первый шаг. Этим ты сигнализируешь, что готова к общению. Но потом ведь и вправду придется общаться.
Взаимодействие, шаги, сигналы… голова идет кругом, а во рту вдруг становится сухо, как в пустыне Виктория. Я понятия не имею, как буду всё это делать.
– Одежда, которую ты носила до сих пор, – безжалостно объясняет мисс Бланкеншип, – сигнализировала всем, что тебя надо оставить в покое. Не так ли?
Продавщица, молодая женщина со скучающим лицом, торчит у себя за прилавком с планшетом в руке и болтает с кем-то по телефону. Она тоже сигнализирует нам, что ее следует оставить в покое.
– Да, – признаюсь я. – Так и есть.
Мисс Бланкеншип снимает с вешалки светло-желтое платье, вполне сносное на вид, и оценивающе смотрит на меня.
– При этом, – замечает она, – ты ведь, наверно, на самом деле совсем не хотела быть одна. Я права? Может быть, ты просто боялась быть отвергнутой?
Да, да, всё, что она говорит, – правда. Но разве мой страх не был оправдан? Ведь Карилья и ее свита столкнули меня в бассейн вовсе не потому, что души во мне не чаяли.
Желтое платье мне мало. Очень жаль, оно стоило всего семьдесят крон.
– Такие страхи имеют пренеприятное свойство: они сами себя воплощают в реальность, – вещает мисс Бланкеншип, переходя к следующей вешалке с платьями. – Представь себе экзамен. Один ученик уверен, что у него всё получится, поэтому он спокоен, расслаблен, и у него действительно всё получается. А другой так боится неудачи, что на экзамене дико волнуется. В результате забывает всё, что выучил, и действительно проваливается с треском.
– Получается, меня столкнули в бассейн, потому что я этого боялась?
– А ты боялась упасть в бассейн?
– Да, – признаюсь я. С тех пор как я знаю, что могу дышать под водой, всё стало по-другому. Но до того длинные, глубокие резервуары перед Тоути-холлом всегда наводили на меня ужас, когда мне приходилось проходить мимо.
Она приподнимает брови.
– Ну вот видишь?
– То есть я сама виновата, что со мной это случилось?
Моя учительница танцев вздыхает.
– Нет, конечно нет. Это случилось с тобой потому, что Карилья Тоути – маленькая дрянь и отлично знает, что ей ничего не будет, что бы она ни вытворила. Но она почувствовала, чего ты боишься. То, что ты чего-то боишься, – это не твоя вина.
– Но красивое платье меня бы от этого не уберегло!
Она качает головой.
– Ну конечно нет. А вот большее количество друзей – уберегло бы. Карилья просто не решилась бы на такое, если бы она опасалась реакции других людей.
Я замечаю, что слушала не дыша, и теперь делаю глубокий вдох, такой глубокий, что пластыри на моих жабрах слегка пощипывают. Я начинаю постепенно осознавать, что мне, похоже, придется перевернуть всю мою жизнь с ног на голову. Хотя… В этом же и был смысл операции.
Мы ищем дальше, но не находим ничего подходящего и уходим. У меня голова идет кругом от цветов, размеров и фасонов.
Пока мы идем по бульвару Свободы, вся затея вдруг начинает казаться мне безнадежной.
– Когда оказываюсь в компании, я всегда чувствую себя лишней, – признаюсь я. – И, честно говоря, не понимаю, как это может измениться просто из-за того, что я постриглась, купила новое платье и накрасилась.
Мисс Бланкеншип смотрит на меня вопросительно.
– Как это выглядит? В смысле, что именно происходит, когда ты оказываешься с другими людьми?
Мы как раз проходим мимо «Капитана Кука» – заведения, куда ходят все, кто у нас в школе имеет хоть какой-то вес. Лично я понятия не имею даже, как этот кабак выглядит изнутри.
– Обычно это так, – объясняю я, – все сбиваются в кучу и болтают, а я дурочкой стою рядом и чувствую себя лишней.
Моя учительница танцев кивает:
– Понимаю.
Она в задумчивости молчит пару минут, пока мы удаляемся от «Капитана Кука».
– А тебе когда-нибудь приходило в голову, что они так делают не потому, что терпеть тебя не могут? А просто потому, что им нужно что-то обсудить? Им может быть неприятно, что рядом стоит кто-то, не принимающий участия в беседе.
В таком ключе я об этом никогда не думала.
– М-м-м, – бормочу я. – Может быть.