– Захватывающая сцена, – сообщил он Жану. – Признаться, о чем-то подобном я не раз читал в детективных романах… Всех подозреваемых собирают в одной комнате, а потом – оп! – выходит гениальный сыщик и говорит: господа, вот убийца!
Он негромко засмеялся. Жан поглядел на него с неприязнью и отвернулся.
– Здесь нет подозреваемых, кроме одного человека, – заметила Амалия, которая только что показалась на пороге. – И я вовсе не сыщик, я всего лишь оказываю полиции небольшую помощь… по их просьбе.
Габриэль открыл рот, хотел сказать что-то, но оглянулся на Ксению и промолчал.
– Мы все собрались здесь, чтобы окончательно разъяснить один вопрос, – продолжала Амалия. – Потому что каждый из нас так или иначе хочет знать, кто убил Лили Понс. Этого хочет мадам Делотр, чтобы больше не подозревать своего мужа; этого хочет мсье Жером Делотр, в голову которому наверняка лезли неприятные мысли насчет участия его близких; этого хочет месье Майен, которого напрямую обвиняли в том, что он и есть преступник; этого хотят хозяева замка, друзья убитой, полицейские, здесь присутствующие – словом, все. Только один человек не заинтересован в том, чтобы была поставлена точка в этом деле, и по вполне естественным причинам. Потому что этот человек и есть убийца.
Люсьенн, и так сидевшая очень прямо, казалось, стала еще прямее.
– И вы надеетесь на то, что вот вы собрали нас всех, и убийца не выдержит и покается? – высокомерно осведомилась она.
– Он не покается, – спокойно ответила Амалия. – Не тот у него характер, поверьте мне. А теперь позвольте мне рассказать, как все было. Возможно, по ходу дела вы сочтете нужным добавить кое-какие детали, я не возражаю.
Двадцать четвертого декабря 1915 года неожиданно умирает Лоран Тервиль. Кто сказал Лили об этом – вы, доктор?
– Да, – Филипп Анрио нехотя кивнул.
– Как она это восприняла?
– Сильно побледнела. Я даже испугался, но она стала говорить, что просто не любит разговоров о смерти.
– Тело должны были увезти из замка?
– Совершенно верно, но машина не приехала. Вероятно, все были заняты из-за сочельника. Я посовещался с мадам Рошар, и мы переместили его в погреб. Поверьте, это была только временная мера…
– Я вам верю, – кивнула Амалия. – В тот же день Лили Понс получила очередное отчаянное письмо из Тура. Как и предыдущие, она не стала его читать. Впрочем, тот человек давно догадался, что письмами ничего не добьешься, и решился на отчаянный шаг. Он приехал в Поршер и спрятался, как я полагаю, в одной из беседок, расположенных в саду. Ему казалось, что если он сумеет лично поговорить с Лили, то убедит ее. Но подходящего случая так и не представилось, а по некоторым причинам показываться на глаза гостям Лили тот человек не хотел. Наблюдая за замком, он понял, где именно находится спальня Лили, и стал ждать, когда все разойдутся. Затем он забрался на ее балкон и, убедившись, что Лили одна, постучал…
– Как он мог забраться на третий этаж? – прервал Амалию Габриэль. – Да еще учитывая высоту тамошних потолков…
– Вы забываете о плюще, – ответила баронесса. – Плющ обвивает фасад, доходя до самой крыши. И хотя мы знаем, что это растение цепляется за любой выступ, оно никогда не смогло бы подняться так высоко без помощи людей. На чем держится ваш плющ, господин граф? На решетке или на веревках?
– На веревках, – машинально ответила за брата Бланш, глядя на Амалию во все глаза.
– Вот вам и решение. Да, плющ подвернулся как нельзя кстати. Итак, некто постучал в стекло спальни Лили, и, узнав этого человека, она его впустила. Вероятно, первым ее порывом было все же его прогнать, но он был красноречив и умел уговаривать. Он ссылался на опасность, которая ему угрожает, на высоту, которую он преодолел ради встречи с ней, и, возможно, на то, что ему холодно. Не забывайте, что дело было в декабре…
Оказавшись наедине с Лили, он стал клясться ей в любви, говорить о своих чувствах и снова клясться в любви. Я не знаю, насколько Лили поверила в его объяснения или сделала вид, что им поверила. Беда в том, что она совершенно точно знала, что вовсе не любовь подвигла ее гостя на подвиги, а деньги. И когда ей наскучила эта игра, она, вероятно, не преминула сказать посетителю что-то оскорбительное – вроде того: что он может говорить что угодно, но ее денег он не увидит. Обычно Лили умела соразмерять силу своих слов, но в тот день, после того как она узнала о смерти Лорана Тервиля, она забылась и перегнула палку. И тот человек, когда она повернулась, в ярости ударил ее. Его кулак попал ей в правый висок, – продолжала Амалия, – а на пальцах у него было множество колец, потому что он жить не мог без украшений. И эти кольца образовали нечто вроде кастета, который нанес Лили смертельную рану. Обливаясь кровью, она упала на ковер…
– Я не понимаю… – начал Леон Жерве.
– Вы все понимаете, – безжалостно перебила его Амалия, – потому что именно вы были тем ночным гостем. Да, вы не хотели убивать Лили, но вы ее убили. Когда вы поняли, что случилось, у вас, вероятно, была истерика – не зря же Жан Майен услышал из-за стены ваши причитания. Но она быстро прошла, и вы стали думать, что вам надо как можно скорее скрыться. Лезть обратно по веревкам в темноте вам не хотелось, к тому же после случившегося вы чувствовали себя не лучшим образом и решили не рисковать, покинув спальню Лили через дверь. Однако тут вам не повезло. Едва вы открыли дверь, вам стало ясно, что за ней кто-то есть. Поэтому вы потушили верхний свет – на ночник у вас уже не было времени – и бросились в первое попавшееся укрытие, за стоявшую неподалеку ширму. Когда Жан вошел и увидел умирающую Лили, вы воспользовались его замешательством и бросились бежать… Он с криками кинулся за вами следом. И тут к вам бросился пес Лили, Мартелл. Мартелл – это было ваше прозвище в цирке, и именно вы подарили Лили эту собаку. Скорее всего, именно из-за того, что пес был вашим подарком, Лили и перестала пускать его в свою комнату. Мартелл узнал вас, обрадовался и побежал за вами. Вы натравили его на Жана и выиграли несколько мгновений, но тут проснулся другой пес, Гектор, а это уже не какая-то такса, а настоящий дог. Если бы он схватил вас, вам бы пришлось несладко. Входная дверь была закрыта, и у вас не было времени ее отпирать, потому что в этих старых замках такие замки и засовы, с которыми можно возиться несколько минут. Вы побежали в погреб, думая там спрятаться, и тут увидели тело… Когда прибыли Жозеф Рошар и Гектор, шедший по вашим следам, пес учуял мертвеца и стал выть. Рошар был человек не самого большого ума, иначе он сообразил бы, что Гектор вовсе не потерял след, просто вы спрятались где-то неподалеку, рассчитывая, что мертвец отвлечет от вас внимание. Так оно и произошло. Позже, улучив момент, вы выбрались из погреба и сбежали. К сожалению, Мартелл увязался за вами, и, чтобы он не выдал вас, вы убили его… А гости Лили, сбитые с толку словами Рошара, что Гектор не смог взять след, решили, что убийца кто-то из них. Наиболее правдоподобной казалась кандидатура Жана Майена, потому что именно он нашел умирающую, но, с другой стороны, они же не были идиотами и понимали, что молодой человек надел бы что-нибудь получше, чем смешная полосатая пижама, отправляясь к даме своего сердца…
– Должен с прискорбием заметить, что вы напоминаете мне моего бывшего тестя, – холодно сказал Леон Жерве. – Который каждую субботу кричит под моими окнами: «Чтоб у тебя отсохла правая рука! Чтоб каждая ступенька твоей жизненной лестницы оказалась трухлявой!» – и прочие прелести в том же роде. Да будет вам известно, что в декабре 1915 года я находился слишком далеко от замка Поршер, чтобы лазить по веревкам в окна к женщинам, которые мне даром не нужны!
– Это сейчас она, может быть, вам не нужна, – спокойно заметила Амалия, – а тогда вы видели в ее деньгах средство для осуществления своей мечты. Будь Лили ваша, вы купили бы театр, ставили бы пьесы, которые вам нравятся, и процветали бы. Но она поссорилась с вами и не желала больше вас знать. Будь она бедна, вы бы это пережили, но упустить деньги Робера Делотра вы не могли. И хотя вы убили Лили случайно, в порыве ярости, это было убийство не из-за любви, а из-за денег. Что же касается того, где вы были в конце декабря 1915 года, то вы лжете. Вы находились в Туре и оттуда же слали ей письма. Даже горничная запомнила, что вы были там, потому что хозяйка приказала ей письма из Тура сразу же выбрасывать… и это были письма именно от вас.
– Я не…
– О да, вы лжете, месье, вы все время лжете, но ваша ложь постоянно выдает вас. Все началось с того, что вы назвали Поршер замком с фонтаном. Фонтан там устроили только по распоряжению Лили Понс. Откуда вы могли знать об этом, если вы там не были? Вам кто-то сказал? Но у кого еще хватило бы духу забраться по веревкам в окно Лили Понс? Только человеку, выступавшему в цирке! Вы уверяли меня, что писали Лили в Поршер только дважды, но ведь писем от вас было гораздо больше. А вот, не угодно ли, открытка, на которой вы изображены в военной форме. Сентябрь 1915-го, – говоря, Амалия показала фотооткрытку, на которой совершенно неотразимый Леон Жерве ненавязчиво демонстрировал свои кольца. – Я думаю, вот они, орудия убийства. И ведь вы больше не носите ни одного из них. Мне удалось узнать, что в самом начале 1916 года вы продали все кольца, которые раньше носили на правой руке… Почему-то кольца, которые вы носили на левой руке, не удостоились этой чести.
– Комиссар Бюсси, – спокойно промолвил Леон Жерве, хотя крылья его носа подергивались, – скажите, я обязан слушать этот вздор?
– Полагаю, месье, что вы и сами в состоянии решить, что вы обязаны делать, а что нет, – нашелся комиссар. Актер поднялся с места и величаво взглянул на Амалию.
– Я закажу вам следующую пьесу, – процедил он сквозь зубы. – Сейчас как раз пошла мода на детективы. Вы чертовски убедительно умеете доказывать недоказуемое, мадам. Положим, я был тогда в Туре. И я работал раньше в цирке, чего отнюдь не скрываю. Я уж молчу о том, что продавать или не продавать собственные вещи – мое неотъемлемое право. – Он передерн