Устроившись на койке, я активировал «Шёпот течений». За недели практики заклинание развилось до небывалого уровня. Раньше я мог слышать только то, что происходило в воде или рядом с ней. Теперь же влажный воздух внутри корабля стал идеальным проводником. Капельки влаги в воздухе, конденсат на трубах, даже пот на коже людей — все это создавало невидимую сеть, по которой я мог «путешествовать» слухом.
Сначала коснулся машинного отделения. Три голоса, приглушенная ругань. Механики явно не спали.
— Да что ж это за проклятье такое! — рычал грубый бас. — Опять эти чертовы камни!
— Я же говорил — заводской брак! — вторил нервный тенор. — Новая партия, никто толком не проверил!
— Может, это из-за той грозы на прошлой неделе? — робко предположил молодой голос.
— Какая, к лешему, гроза! — взорвался первый. — Ты что, Митька, совсем дурак? Русалочьи камни от грозы не дохнут!
— Может, капитана разбудить? — предложил Митька.
— И что ты ему скажешь? — устало спросил старший механик. — Что русалочьи камни сдохли без причины? Он и так знает, что «Ласточка» проклята. Подождем до утра. Может, хоть один камень оживет.
Из разговора стало ясно то, что русалочьи камни внезапно разрядились. Не постепенно, как бывает при естественном износе, а резко, словно кто-то выпил из них энергию за одну ночь.
Слово «выпил» показалось мне интересным. Об этом стоит задуматься.
Я расширил восприятие, пробегая «слухом» по всему кораблю. Капитанская каюта отозвалась ровным дыханием спящего. Кают-компания экипажа — сонные голоса, обсуждение вахт, ругань по поводу неожиданной остановки. Пассажирские каюты — храп, бормотание во сне, где-то плакал ребенок.
Никакой паники, никаких признаков диверсии. Просто очередная поломка на невезучем судне.
На всякий случай коснулся восприятием женской половины. В одной из кают не спали. Слышалось позвякивание стекла, тихое бормотание.
— Опять ничего, — с досадой пробормотал знакомый голос. — Все три образца показывают одинаковый результат.
Надя. Конечно, кто же еще будет заниматься химическими опытами посреди ночи?
Шорох бумаги, видимо, записывает результаты. Потом тишина, только ровное дыхание. Убедившись, что девушка в безопасности я отключился, не собираясь за ней подслушивать.
Магическое поле продолжало пульсировать странным образом. Энергия утекала откуда-то волнами, ритмично, почти как дыхание. Что-то на корабле питалось силой русалочьих камней.
Интересно. Очень интересно. Но разбираться среди ночи было бессмысленно. Прислушавшись к процессу я понял, что неведомое существо, сразу заглотив большой кусок, теперь поглощает энергию постепенно и её осталось ещё достаточно, чтобы удержать его на какое-то время.
Утром можно будет исследовать все спокойно и основательно.
Засыпая, я еще раз прошелся «слухом» по кораблю. Все тихо. Только в машинном отделении механики продолжали ругаться вполголоса, безуспешно пытаясь оживить мертвые камни.
В женской каюте второго класса Надежда Светлова сидела за маленьким столиком у иллюминатора. Ночник давал достаточно света для работы, хотя приходилось щуриться.
Обстановка каюты вызывала у нее снисходительную улыбку. Кто-то явно старался создать «женственную» атмосферу Кремовые занавески с рюшами, розоватые обои с цветочным узором, даже абажур лампы украшал бантик. Провинциальные представления о том, что нравится дамам.
Ее соседки, пожилая дама и ее компаньонка, мирно спали на своих койках. Из-под одеяла доносилось деликатное посапывание.
Отодвинув в сторону вазочку с искусственными розами, Надя разложила свою походную лабораторию. Три бутылки выстроились в ряд. Образцы, купленные в Трёхречье. Особенно ее интересовал третий, от нервного торговца с дергающимся веком.
Методично, как учили в институте, она проводила тест за тестом. Лакмусовые бумажки показывали нормальную кислотность. Реакция с нитратом серебра — отрицательная. Проба на металлы — чисто.
К ее разочарованию, все три образца давали идентичные результаты. Обычная чистая вода, без малейших признаков загрязнения.
— Но это же невозможно, — пробормотала она, поднося к свету пробирку с третьим образцом. — Интуиция не может так ошибаться.
Внезапная мысль заставила ее замереть. А что если попробовать на вкус? В старину лекари часто полагались на органы чувств больше, чем на приборы. Горечь, металлический привкус, странное послевкусие — все это могло указать на проблему.
Она уже поднесла пробирку к губам, когда вспомнила предупреждение Данилы. «Будьте осторожнее с водой». Странно, откуда у простого торговца, как он представился, такие познания?
Резко отставила пробирку. Что на нее нашло? Первое правило любого медика — не испытывать неизвестные вещества на себе.
Убирая лабораторию, Надя невольно задумалась о своем загадочном спутнике. За день знакомства он успел проявить себя с самых неожиданных сторон. Драка в трюме, справился с тремя здоровяками, даже не запыхавшись. История с шампанским в ресторане, слишком вовремя, чтобы быть совпадением. Даже мороженое… Оно было холодным словно из короба, хотя должно моментально растаять на такой жаре.
Данила достаточно убедительно изображал простака, но Надежда была проницательной девушкой, а главное, общалась в том обществе, где по поведению человека могли сказать о нем многое.
И стоило узнать спутника лучше, как тут же появлялось несоответствие. Манера держаться, речь, жесты — все выдавало человека образованного, из хорошей семьи. Но одежда простая, денег явно немного, путешествует один…
Воображение разыгралось. Может, он сбежавший аристократ? Дуэль из-за чести, несчастная любовь, карточный долг? Или… Надя покачала головой, улыбаясь собственным фантазиям. Начиталась романов со скуки в пансионе.
Хотя… Были же когда-то маги, способные управлять самими стихиями. Не просто заряжать артефакты или обслуживать их, а по-настоящему повелевать водой, огнем, воздухом. Конечно, это сказки. Современная наука давно доказала, что магия работает только через специальные устройства.
Но почему-то рядом с Данилой эти сказки не казались такими уж невероятными.
Погасив лампу, она улеглась в постель. За иллюминатором проплывала темная вода, отражая редкие звезды. Водоход мирно покачивался на месте. Очередная поломка «невезучей» Ласточки.
Засыпая, Надя подумала, что завтра обязательно повторит опыты. Должен же быть способ выявить, что не так с третьим образцом. Должен быть.
Утро началось с приглушенного гудка. Сигнал к завтраку. Я оделся и вышел из каюты. Федор Степанович все еще спал, изредка похрапывая.
В коридорах пассажиры обсуждали ночное происшествие без особой тревоги. Для большинства это была уже привычная неприятность, что-то вроде дождя в выходной день.
В ресторане было оживленно. Белые скатерти, запах свежего хлеба и кофе создавали иллюзию обычного утра. Официанты сновали между столиками, стараясь поддерживать атмосферу нормальности.
Надежда уже сидела за столиком у окна, увлеченно что-то записывая в блокнот. При виде меня она подняла голову и улыбнулась.
— Доброе утро! Как спалось?
— Недолго, — признался я, усаживаясь напротив. — Ночная остановка разбудила.
— Правда? — она удивилась. — А я даже не заметила. Проводила опыты допоздна, потом отключилась как убитая. Представляете, все три образца показали одинаковый результат! Никаких отклонений!
— И это вас огорчает?
— Конечно! — она наклонилась ближе, понизив голос. — Я же чувствую, что с третьим образцом что-то не так. Но все тесты говорят — обычная вода. Как такое возможно?
Официант принес меню. Мы оба не глядя заказали комплексный завтрак — яичницу с беконом, тосты, кофе. Практичный выбор.
— Кстати, о ночной остановке, — продолжила Надя, намазывая масло на тост. — Вы не знаете, что случилось?
— Судя по разговорам, очередная поломка. Для «Ласточки» это обычное дело.
— Странно, правда? — она задумчиво помешивала кофе. — Новый водоход, а постоянно ломается. Будто его кто-то сглазил.
— Верите в проклятья? — улыбнулся я.
— Я врач, — она гордо выпрямилась. — Верю в науку, факты и логику. Но… — она замялась, — иногда факты указывают на что-то, что наука объяснить не может. Пока не может.
Мы завтракали, обсуждая возможные причины эпидемии. Надя выдвигала теории одну за другой — от неизвестных бактерий до химического загрязнения. Её энтузиазм был заразителен, хотя я знал, что истинная причина иная. Магическая. Но подсказать ей напрямую пока не имел возможности.
— Кстати, — сообщила она, — я хочу провести еще серию тестов. Может, при другой температуре или с другими реактивами что-то проявится. Вы не против, если я покину вас прямо сейчас? Если честно, руки чешутся узнать, в чём же дело.
— Конечно. А я пока попытаюсь выяснить, что с двигателями. Иначе мы тут целую вечность можем стоять.
— В магических механизмах вы тоже разбираетесь? — удивилась Светлова.
— Приходилось сталкиваться, — уклончиво ответил я. — Вдруг мне удастся посоветовать что-то толковое.
После завтрака мы разошлись — она вернулась в каюту продолжать опыты, а я направился исследовать нутро «Ласточки».
В машинном отделении было душно. Кузьма Петрович машинально вытер пот со лба испачканным платком, оставив новую черную полосу. Пятьдесят лет, из них тридцать механиком — сначала на военном флоте, потом на гражданке. Повидал всякое, но такого…
— Гриша, ну-ка глянь еще раз контакты, — буркнул он, не отрывая взгляда от мертвых кристаллов.
Гриша — тощий, нервный, с жидкими усиками — полез под установку с фонариком. Диплом технического училища висел у него дома в рамочке, предмет гордости всей семьи. Первый образованный человек среди потомственных портовых грузчиков.
— Контакты в порядке, Кузьма Петрович! — донесся приглушенный голос. — Я же говорю — микротрещины в структуре! В «Техническом вестнике» писали…