— Заткнись со своими теориями, — огрызнулся старший механик. — Я эти камни лично проверял при установке. Чистые, как слеза младенца.
Митька — коренастый паренек с простодушным лицом — сидел на перевернутом ящике и ковырял ногтем этикетку на бутылке. Племянник помощника капитана, устроенный по блату. Толку от него как от козла молока, но хоть не мешался под ногами.
— Дядь Кузьм, а может, это из-за той грозы? — робко предложил он. — Помните, на прошлой неделе как шарахнуло?
— Митька, не позорься, — вздохнул Кузьма Петрович. — Русалочьи камни от грозы не дохнут. Они вообще ни от чего не дохнут, если их не разбить молотком.
— Или если из них не выкачать энергию специальным устройством, — добавил Гриша, выбираясь из-под установки. — Но для этого нужно оборудование с полвагона размером.
Кузьма Петрович молча смотрел на потухшие камни. Пять кристаллов в массивной металлической раме — сердце водохода. Два совсем мертвые, черные. Два едва теплятся. Центральный еще держится, но и он на последнем издыхании.
Что-то здесь было не так. Чутье старого механика, спасавшее его не раз, кричало об опасности. Но какой?
— Ладно, — решил он. — Разберем установку, проверим каждый контакт, каждое соединение. Митька, тащи инструменты. Гриша, начинай с левого блока. И… достань-ка бутылку из моей каюты. Работа долгая будет.
— Это я могу! — оживился Митька и помчался за выпивкой.
Путь к машинному отделению лежал через служебные помещения. Я спускался по узкой металлической лестнице, следуя указателям «Только для экипажа».
Чем ниже, тем сильнее становился запах машинного масла и металла. Воздух был влажный и тяжелый, насыщенный испарениями от нагретых механизмов.
Дверь в машинное отделение была приоткрыта. Оттуда доносились голоса и звяканье инструментов. Я заглянул внутрь.
Трое механиков расположились вокруг частично разобранной установки с русалочьими камнями.
На полу возле неё валялись инструменты, промасленная ветошь, какие-то детали. На перевернутом ящике стояла бутылка местного вина и три гранёных стакана. Возле была разложена нехитрая закуска. Нарезаная кольцами копченая колбаса, несколько свежих огурцов и ломти черного хлеба
Старший — бородатый детина в видавшей виды робе — как раз разливал что-то из бутылки. Явно не сок.
— За упокой русалочьих камней, — мрачно пошутил он.
— Не каркай, Кузьма Петрович, — откликнулся худощавый тип с жидкими усиками. — Может, еще оживут.
— Ага, как же, — фыркнул молодой коренастый парень. — Скорее я академиком стану.
Они выпили, крякнули, не спеша и основательно закусили. Похоже, результатов ремонта в ближайшее время ждать не придётся
Я кашлянул, привлекая внимание.
— Простите, что помешал. Случайно услышал о поломке. Может, смогу помочь?
Все трое повернулись ко мне. Бородатый окинул меня оценивающим взглядом — от крепких ботинок до потертого картуза на голове.
— Ты кто такой? — спросил он без особого дружелюбия.
— Данила Ключевский, плыву вторым классом. В прошлом работал с водными артефактами. Подумал, вдруг пригожусь.
— С артефактами? — заинтересовался худощавый. — Это какими же?
— В основном оросительные системы, — соврал я. — Больше на подхвате, но кое-что видел.
— Ишь, грамотный выискался, — проворчал бородатый. — Только нам твоя помощь не нужна. Сами разберемся.
— Гриша Кулаков, — представился худощавый, протягивая руку. — Не обращайте внимания на Кузьму Петровича, он со всеми такой. А это Митька, наш… помощник.
— Очень приятно, — я пожал протянутую руку. — Так что с камнями? Полная разрядка?
— Хуже, — Гриша покачал головой. — Они не просто разряжены — они мертвые. Как будто из них высосали не только энергию, но и саму способность ее удерживать.
— Любопытно. Можно взглянуть?
— Пассажирам в машинном не положено, — отрезал Кузьма Петрович. — Правила безопасности.
— Да ладно тебе, Кузьма, — махнул рукой Гриша. — Человек помочь хочет. Митька, налей-ка гостю. Не откажетесь?
Молодой механик с готовностью плеснул какой-то настойки в запасной стакан. Я благодарно кивнул, но пить не стал — держал стакан в руке, делая вид, что рассматриваю установку.
— Странная картина, — пробормотал я. — Камни действительно мертвые. Но структура разрушена неравномерно. Как будто…
— Что? — заинтересовался Гриша.
— Как будто что-то питалось ими. Постепенно, не сразу. Видите эти потемнения по краям? Классический признак энергетического истощения.
Механики переглянулись. Даже Кузьма Петрович посмотрел на меня с большим вниманием.
— Ты это серьезно? — спросил он.
— Вполне. У нас в Поволжье была похожая проблема с оросительными артефактами. Оказалось, в воде завелись… — я сделал паузу, изображая, что подбираю слова, — особые организмы, питающиеся магической энергией.
— Чушь! — отрезал Кузьма Петрович. — Не бывает таких организмов.
— Не бывает, — согласился я. — Но факт остается фактом — что-то сожрало ваши камни. И судя по всему, это «что-то» все еще на корабле.
Механики молчали, переваривая информацию. Я тем временем сосредоточился на настойке в бутылке.
Изменить состав жидкости — дело нескольких секунд. Добавить легкий снотворный эффект, ничего опасного. Просто поспят часок-другой
— А знаете что, — вдруг сказал я, — давайте выпьем за то, чтобы найти причину. Чтобы «Ласточка» больше не знала поломок!
— Вот это дело! — поддержал Гриша.
Мы чокнулись. Я вместе с механиками опрокинул стакан залпом. Но в моём алкоголя уже не было.
— Хорошая настойка, — похвалил я. — Местная?
— Из Каменогорска, — ответил Гриша, наливая еще. — Там лучшие виноградники во всем крае.
Эффект проявился быстро. Первым начал клевать носом Митька
— Что-то меня в сон клонит, — пробормотал он, широко зевая.
— Работал всю ночь, — проворчал Кузьма Петрович, хотя сам с трудом держал глаза открытыми. — Иди вздремни, бестолочь.
Митька не стал спорить. Устроился прямо на полу, подложив под голову руку, и через минуту мирно сопел.
Гриша продержался чуть дольше. Он что-то бормотал про микротрещины и кристаллические решетки, но слова становились все менее связными. В конце концов он привалился к переборке и затих.
Кузьма Петрович боролся со сном дольше всех.
— Что-то… не то… с настойкой — пробормотал он, глядя на меня уже мутным взглядом.
— Все в порядке, — успокоил я его. — Просто устали. Поспите немного.
Он хотел что-то возразить, но сон победил. Голова склонилась на грудь, дыхание стало ровным и глубоким.
Я огляделся. Три спящих механика, разобранная установка, мертвые русалочьи камни. Можно работать спокойно.
Подошел к установке, положил руку на металлическую раму. Холодная, безжизненная. Закрыл глаза, погружаясь в магическое восприятие.
Первое, что я почувствовал — пустоту. Камни были не просто разряжены, они были… съедены. Да, именно это слово подходило лучше всего. Кто-то или что-то методично выпивало из них энергию, оставляя пустые оболочки.
Но это был не элементаль. Элементали оставляют иной след — хаотичный, стихийный. Им больше свойственно ломать, нежели воровать.
Здесь же чувствовался порядок, система.
И в остатках энергии я уловил след. Слабый, едва заметный, но отчетливый. Существо оставило свою «подпись» — уникальный магический отпечаток.
След вел вниз, к вентиляционной решетке в полу. Я опустился на колени, вглядываясь в темноту вентиляционной шахты. Оттуда тянуло сыростью и речной водой.
Что бы это ни было, оно пряталось где-то в нижних отсеках корабля. И судя по следу, существо было водным. Логично — на речном судне полно влаги, идеальная среда обитания.
Я еще раз взглянул на спящих механиков. Часа два-три у меня есть. Достаточно, чтобы разобраться с ситуацией.
Я направился к вентиляционной решетке, готовясь к спуску в нутро «Ласточки». Где-то там, в темноте и сырости, пряталось нечто, способное пожирать магическую энергию.
Глава 12
Решетка поддалась на удивление легко. Несмотря на невезучесть «Ласточки», водоход содержался в идеальном состоянии.
Вентиляционная шахта оказалась узкой, но проходимой. Металл под руками был скользким от конденсата, а магический след становился все отчетливее. Словно маяк в темноте для того, кто умеет видеть.
Шахта вывела в технический отсек между днищем и жилыми палубами. Пространство тесное, переплетение труб, вентили, какие-то загадочные механизмы, назначение которых я даже не пытался угадать. Пахло металлом, машинным маслом и, немного, застоявшейся водой. А еще — магией. Слабой, почти неуловимой, но определенно живой.
Я прикрыл глаза и сосредоточился. В трюме было достаточно влаги. Конденсат, который собирался на холодном металле корпуса. Брызги, долетевшие до палубы или открытых иллюминаторов. Всё в конечном итоге оказывалось здесь. Я впитывал знания об этой воде и наконец нашел то, что мне нужно.
Небольшая лужица медленно перетекала с места на место, явно игнорируя все известные законы физики. Вода не должна течь вверх по трубам или собираться в идеально круглые капли на вертикальной поверхности.
Существо чувствовало меня и пыталось спрятаться. Но куда ему деться в замкнутом пространстве? Разве что просочиться в какую-нибудь щель, но тогда придется бросить такой удобный источник питания. Но гоняться за ним было совершенно бессмысленной затеей.
Так что я решил использовать приманку.
Я достал из-под рубашки родовой перстень. Древний артефакт рода Аквилонов, единственная семейная ценность, которую удалось сохранить.
Я начал медленно вливать в него свою энергию. Не слишком много — иначе существо испугается такой концентрации силы. Но достаточно, чтобы артефакт стал невыносимо притягательным для любого, кто относился к водной стихии.
Капля воды внутри кристалла засветилась мягким голубым светом, перстень начал излучать ауру, которая для водных существ была как запах свежеиспеченного хлеба для голодного человека.