За массивным дубовым столом восседал Петр Карпович Мухин. Имя я знал, поскольку следователь первым делом представился. Остальное было понятно без слов.
Седые виски, усталые карие глаза, в которых читалось желание дожить до пенсии без приключений. На столе перед ним лежал тот самый гвардейский посох. Феникс на навершии выглядел надменно даже в горизонтальном положении.
Напротив сидел мой недавний противник. Вода с него уже не капала, но вид оставался жалким. Одежда висела мешком, волосы слиплись, усы поникли. Только осанка оставалась аристократической — спина прямая, подбородок вздернут, во взгляде презрение ко всему окружающему.
— Итак, — Петр Карпович откинулся на спинку стула, и оно жалобно скрипнуло под его весом. — С чего началась драка?
— Это была не драка, — спокойно поправил я. — Это было покушение на убийство. Этот человек атаковал меня из засады боевой магией.
— Ложь! — мокрый гвардеец дернулся вперед. — Это была самооборона! Он напал первым!
— Интересно, как именно я напал? — я развел руками. — У меня нет магических способностей. Я что, кулаками на боевого мага кидаться должен был?
Мухин перевел взгляд с него на меня, потом на посох. По лицу было видно — ввязываться в конфликт с гвардией он не хотел категорически.
— Может быть, это все… недоразумение? — он произнес это с надеждой человека, который очень хочет, чтобы проблема рассосалась сама собой. — Случайность? Сумерки, плохая видимость. Вы шли по переулку, он вас за грабителя принял…
— Недоразумение? — я покачал головой. — Господин следователь, он выпустил в меня семь огненных снарядов.
— Семь… — Петр Карпович поморщился, как от зубной боли. — И вы считали?
— А как не считать, когда в тебя стреляют? Это концентрирует внимание удивительным образом.
Следователь вздохнул, наклонился ко мне через стол.
— Слушайте, молодой человек, — он понизил голос до заговорщического шепота. — Я вам по-хорошему говорю. Вы парень молодой, вся жизнь впереди. Зачем вам проблемы с гвардией? У них свои суды, свои порядки. Они вас потом так затаскают по инстанциям, что косточек не соберете. Может, договоритесь полюбовно? Ну там, извинения принесет, компенсацию какую выплатит…
— Мне нужно сделать телефонный звонок, — заявил я. — Это мое право.
— Телефонный звонок? — он нахмурился. — Зачем? Родственников известить хотите? Так вы же не арестованы, мы просто обстоятельства выясняем…
— Я хочу известить своего адвоката. Василия Петровича Громова.
Эффект превзошел все ожидания. Мухин поперхнулся воздухом, закашлялся.
— Громова? — переспросил он, отдышавшись. — Того самого Громова? Адвоката Громова?
— Его самого, — подтвердил я.
— И вы мне хотите сказать, что знакомы с самим Громовым? Смелое, доложу я вам, заявление.
— Петр Карпович! — выпалил один из доставивших нас в участок городовых, которые сидели в кабинете на случай, если мы начнем буйствовать. — Это же тот самый ныряльщик! Который медальон Громовых нашел! Я его в Камышовой бухте видел!
Петр Карпович посмотрел на меня совсем другими глазами. Если я действительно знаком с Громовым, если он мой адвокат… Маленький следователь мог огрести больших проблем.
— Так вы действительно… тот самый…
— Данила Ключевский, к вашим услугам, — представился я. — Так что насчет телефонного звонка?
— Да-да, конечно! — он вскочил так резко, что едва не опрокинул чернильницу. — Сейчас же! Телефон в коридоре! Пойдемте!
Телефонный аппарат висел в конце коридора — черная бакелитовая коробка с никелированными деталями. Я набрал номер, ожидая долгих препирательств со швейцаром. Но неожиданно ответил сам Громов.
— Алло? — в трубке раздался сонный и раздраженный голос. — Что случилось? Кто это?
— Это ныряльщик, Данила Ключевский, — ответил я. — Василий Петрович, простите за поздний звонок. У меня серьезные неприятности. Я в полицейском участке на Портовой улице.
Сон с него слетел мгновенно:
— Что⁈ В участке? Что произошло? Вас арестовали?
— На меня напали. Боевой маг. Стрелял огненными снарядами посреди улицы, пытался убить. Десятки свидетелей видели. Сейчас мы оба в участке. Следователь Мухин хочет замять дело, отпустить гвардейца. Но я настаиваю на расследовании. Не могли бы вы приехать?
— Разумеется! — в голосе зазвучали стальные нотки. — Конечно, приеду! Этот следователь… Мухин, говорите? Запомню. Я буду через двадцать минут! Ничего не подписывайте до моего приезда!
— Спасибо. И еще, Василий Петрович… — я прижал трубку плотнее к уху, понизил голос. — У меня к вам одна просьба. Очень важная. Прошу доверьтесь мне в этом вопросе.
Я оглянулся. Следователь Мухин, который отчаянно напрягал уши, стараясь услышать разговор, заметил мой взгляд и сделал несколько шагов назад.
Но все равно следующие несколько фраз я произнес шопотом.
Пауза затянулась. В трубке слышалось напряженное дыхание.
— Хорошо. Если вы так настаиваете… Человек, спасший наше фамильное сокровище, заслужил доверие. Буду через полчаса.
— Спасибо за доверие. Вы не пожалеете.
Ожидание тянулось, как резина. Мухин нервничал — то набивал трубку табаком из помятой жестяной коробки, то барабанил пальцами какой-то марш, то перекладывал бумаги с места на место. Дым стоял такой густой, что хоть топор вешай.
Мой противник превратился в мраморную статую. Ни движения, ни звука. Только кадык нервно дергался при сглатывании слюны.
Я сидел спокойно, прислушиваясь к Капле, которая плескалась в полицейской цистерне с водой во дворе.
«Тут вода как в луже!» — жаловалась она. — «Противная! И рыбок нет! И водорослей нет! Скучно!»
«Потерпи. Скоро уйдем.»
«Данила обещает? А то Капле скучно в плохой воде!»
Наконец — о чудо! — в коридоре раздались шаги. Тяжелые, размеренные — так ходят люди, уверенные в своей правоте. И следом легкое, неровное цоканье женских каблучков.
Дверь распахнулась. Первым вошел Василий Громов. Видно что одевался в спешке, волосы взъерошены, очки съехали на кончик носа. Но взгляд острый как бритва.
— Вы следователь Мухин? — голос прозвучал как выстрел. — Я адвокат Громов. Это мой клиент. С этой минуты любые вопросы к господину Ключевскому — только в моем присутствии! Ясно?
— Да, конечно, разумеется… — забормотал следователь.
Следом появилась Лариса. Она зашла лениво, вальяжно, одетая так, словно наряжалась в театр или на светский приём.
Рассеянный взгляд скользил по кабинету. Прошелся по стенам. Уперся в следователя, в меня, в пустое кресло напротив…
И замер.
Глава 19
Лариса Громова вплыла в кабинет с видом светской дамы, которую насильно вытащили из оперы. Шубка из чернобурки накинута поверх вечернего платья, бриллианты в ушах поблескивали при каждом движении. Прическа идеальная — видимо, даже среди ночи она не могла позволить себе появиться на людях растрепанной.
Она скользнула равнодушным взглядом по убогой обстановке кабинета. По следователю — как по пустому месту. По мне — с легким раздражением.
И тут ее глаза наткнулись на фигуру в углу.
— Дмитрий! Боже мой, что они с тобой сделали⁈
Она бросилась через кабинет к фигуре в мокрой одежде. Тот сидел неподвижно, с застывшим лицом. Только при виде Ларисы что-то дрогнуло в его глазах. Не радость — скорее досада человека, чей тщательный план летит к чертям.
Но Лариса не добежала. Городовой, тот самый рыжий с веснушками, встал на пути, преградив дорогу.
— Извините, мадам, но к задержанному нельзя!
— Пустите меня! — голос взвился до истерических нот. — Вы не понимаете… он ранен? Дмитрий, ты цел? Отвечай же!
«Ой-ой!» — взволнованно забулькала Капля откуда-то из водопровода.
Не понимая эмоций происходящего она их очень хорошо чувствовала.
Следователь Мухин тем временем ожил. В его усталых глазах зажегся огонек охотничьего азарта.
— Дмитрий? — он наклонился вперед. — Так вот как вас зовут! А то господин упорно отказывался представиться. Фамилию не соблаговолите сообщить?
Лариса спохватилась, но было поздно. Слова уже вылетели, и забрать их обратно невозможно.
— То есть… я ошиблась… — она попятилась. — Показалось…
Громов медленно повернулся к жене. Движение было размеренным, контролируемым, так поворачивается артиллерийское орудие, готовое открыть огонь.
— Ты назвала его по имени, — голос адвоката звучал ровно, но в этом спокойствии крылась буря. — Человека, который отказывался представиться полиции. Откуда ты его знаешь, Лариса?
Она заметалась, хватая мужа за рукав:
— Василий, это все недоразумение! Я просто… мне показалось… Ты же знаешь, какие у меня нервы!
Громов отстранил ее руку. Не резко, но решительно. В этот момент семейный человек исчез, остался только адвокат. Холодный, расчетливый профессионал.
— Лариса, ты знаешь этого господина?
— Нет! То есть… может быть… я не уверена…
— Лариса, — в голосе появились стальные нотки. — Не усугубляй. Просто ответь — да или нет.
В кабинете повисла тишина. Даже Мухин перестал барабанить пальцами по столу. Все ждали.
Нападавший не выдержал первым:
— Хватит этого цирка! Да, меня зовут Дмитрий. Дмитрий… — он запнулся на секунду, потом выпалил: — Дмитрий Николаевич Долгоруков, офицер императорской гвардии! И я не понимаю, по какому праву ко мне относятся, как к преступнику! Я требую отпустить меня немедленно, иначе у вас будут неприятности! У всех!
Громов кивнул невозмутимо, словно просто отмечая факт в своей внутренней картотеке.
— Итак, Лариса. Мой следующий вопрос: почему твой… — он сделал паузу, подбирая слово, — знакомый пытался убить моего клиента?
Настало время вмешаться. Я откашлялся, привлекая внимание:
— Потому что я нашел медальон не в Камышовой бухте.
Все головы повернулись ко мне с механической синхронностью.
— Что вы хотите сказать? — голос Громова был опасно тихим.