Так, обмениваясь шутками, мы завершили обед и двинулись на выход.
Мы вышли из ресторана около двух часов дня. Солнце стояло в зените, и тени прятались прямо под ногами, как испуганные мыши.
Торговая улица кипела жизнью. У модной лавки «Парижские грёзы» две дамы спорили о том, сколько перьев допустимо на одной шляпке. У ювелирного магазина молодой человек в щегольском костюме разглядывал кольца, видимо, собираясь делать предложение. Из кондитерской тянуло ванилью и корицей.
Но самое оживлённое место — водные лавки. Три магазина подряд, и у каждого хвост из желающих купить чистую воду.
— Двадцать бутылок, не меньше! — требовал толстый купец у прилавка. — И чтоб с печатями!
— Печати-то есть, да только воды на всех не хватит, — отвечал продавец, тощий как жердь. — По пять бутылок в одни руки, не больше!
— Я заплачу вдвойне!
— Хоть втройне — правила есть правила!
«Интересная арифметика получается», — подумал я. — «В городе десятки тысяч жителей. Каждому нужно минимум два литра воды в день — попить, приготовить еду. А чистой воды в продаже — капля в море. Основная масса всё равно пьёт из непроверенных источников, надеясь на авось».
Казалось бы, чего проще — пей из каналов, вода бесплатная. Но нет, те смельчаки, что пробовали, тоже заболевали. Я проверил городские каналы в нескольких местах. Элементали есть и там, просто концентрация меньше. Иногда она почти незаметна, но здоровье такая вода всё равно подтачивает.
А если представить, сколько грязи производит почти миллионный город, становится понятно, что люди неохотно употребляют речную воду, даже под угрозой гибели.
— Паника усиливается с каждым днём, — заметила Надя, глядя на толпу. — Вчера очереди были вдвое короче.
У фруктовой лавки толпа была поменьше, но цены…
— Империал за бутылку яблочного сока! — возмущалась какая-то женщина. — Да за эти деньги можно корову купить!
— Коровы тоже воду пьют, мадам, — философски ответил продавец. — А яблоки — нет. Чистый продукт!
«Забавная логика. Яблони-то тоже воду из земли тянут. Но пока народ об этом не додумался, можно задирать цены. А что альтернативы? Пиво варят на воде. Квас — тоже. Любой напиток в производстве использует воду, поэтому все цены взлетели. Соки из фруктов стали роскошью для богачей. Идеальная ловушка — от воды не убежишь. Кто-то явно греет руки на панике».
Мы свернули с Торговой в Аптечный переулок. Название говорило само за себя — здесь обосновались врачи, аптекари и прочие медицинские работники. Улица была уже и тише, мощёная аккуратным булыжником. Вдоль одной стороны тянулся канал — вода тёмная, почти чёрная, с радужными разводами на поверхности.
— Вот здесь, — Надежда остановилась у двухэтажного дома.
Здание было старым, но ухоженным. Первый этаж сложен из серого камня, второй оштукатурен и выкрашен в бледно-жёлтый цвет — краска местами облупилась, но в целом выглядело прилично. У входа медная табличка, начищенная до блеска: «Доктор Н. Светлова. Терапевт. Приём по записи».
— Удачное место, — заметил я. — И от центра недалеко, и район приличный.
— Мне очень повезло найти подходящее помещение, — Надя достала из сумочки связку ключей. — Нужно было, чтобы и пациентам удобно добираться, и чтобы можно было оборудовать лабораторию.
Она вставила большой железный ключ в замок, повернула с усилием — механизм заедал.
Приёмная встретила нас прохладой и чисто медицинским запахом свежести и стерильности. В крохотной прихожей, поместилось два кресла для ожидающих, обитые тёмно-зелёной кожей, чуть потёртой, но ещё приличной. Между ними столик с аккуратной стопкой медицинских журналов и вешалка.
Сама приёмная тоже была небольшой, но обставленной с умом. У стены — кушетка для осмотра, покрытая белой простынёй.
Рабочий стол был явно куплен с рук — старый, массивный, с множеством ящичков и потайных отделений.
Стены украшали дипломы в скромных рамках, в количестве двух, и анатомический плакат с изображением человеческого скелета. Скелет улыбался, что придавало ему несколько легкомысленный вид.
— Проходите в лабораторию, — Надя открыла дверь в глубине приёмной.
Лаборатория оказалась царством стекла и металла. Два длинных стола с мраморными столешницами — на такие не страшно пролить кислоту. На них выстроились колбы, реторты, спиртовки, штативы с пробирками. Всё сверкало чистотой.
Вдоль стен — полки с реактивами. Банки и склянки всех размеров, каждая с аккуратной этикеткой. «Серная кислота», «Нитрат серебра», «Хлорид натрия» — названия выведены чётким почерком.
У окна стоял микроскоп — медный, массивный, явно дорогой.
— Впечатляет, — признал я. — Вы всё это сами оборудовали?
— Часть оборудования уже было в помещении, часть докупила здесь, — Надежда подошла к шкафу. Привычным движением надела белый халат. Ловко и умело спрятала свою причёску под небольшую шапочку и натянула тонкие перчатки.
— Накиньте халат, — предложила она, подавая мне. — Или хотя бы накиньте.
Я не стал спорить и набросил на плечи халат. Надя же подошла к столу и принялась раскладывать приборы и реактивы.
— А теперь смотрите внимательно!
Она подготовила всё обстоятельно. На столе выстроились пять колб с водой из разных источников. Рядом — блокнот с записями, карандаш, увеличительное стекло.
— Сначала покажу вам контрольный эксперимент, — она взяла первую колбу. — Это точно чистая вода. От барона Майгеля, проба взята прямо на фабрике.
Опустила амулет. Вода осталась прозрачной.
— Теперь скорее всего заражённая. Куплена вчера на рынке как «чистейшая вода из подземного источника».
Амулет погрузился во вторую колбу. Мгновенное потемнение, россыпь тёмных точек, кружащихся в толще воды. Раз, два, три… И всё исчезло.
— Видели? Теперь смотрите — амулет больше не работает.
Она опустила его в третью колбу, затем в четвёртую и в пятую.
— И долго ждать теперь? — полюбопытствовал я.
— Около получаса, — Надежда села, сложив руки на коленях. — И главное, даже зная, что вода заражена, я не могу подтвердить это никакими другими способами. И это мучает меня невероятно.
— Чем же? — поинтересовался я, хотя и догадывался.
— Как вы не понимаете, это словно пророчество Кассандры! — блеснула она знанием древней мифологии. — Я знаю правду, но не могу донести её людям. Меня просто засмеют с такими доказательствами.
Я задумался. В отличие от доктора Светловой, мне прекрасно было видно, что происходило на ее лабораторном столе.
Амулет «рыбка» содержал крохотный кусок русалочьего камня. Наполненный энергией, он работал как аккумулятор, запитывая всю конструкцию.
Когда амулет попадал в воду, элементали-убийцы просыпались, и начинали жрать энергию. Разрастаясь, они становились видимыми и при этом дурно пахнущими.
Но на то, чтобы вытянуть энергию из самого аккумулятора, у них не хватало сил. Так что, поглотив небольшую порцию, они вновь уходили в спячку, становясь невидимыми.
— Почему именно водная магия их пробуждает? — я попытался подтолкнуть её к идее.
— Это я и пытаюсь понять! — Надежда взволнованно заходила по лаборатории. — Возможно, они реагируют на родственную энергию. Или амулет создаёт резонанс… Мне нужно больше экспериментов!
— Тогда нужно что-то, способное вместить много энергии.
— Что? — Надя взглянула заинтересованно.
— Ну, допустим… русалочий камень?
Она уставилась на меня с открытым ртом, забыв про ложку с рагу.
— Русалочий камень? Но… но, где же его взять? Его в водоходах используют. Я даже не знаю, продается ли он свободно или нет.
Я вновь задумался. Если удастся создать точный способ проверки воды, это сразу выбьет у контрабандистов почву из-под ног.
«Стая» тоже пострадает, а следовательно, это мне выгодно. Ну и, наконец, это спасет здоровье и жизни тесяткам тысяч человек.
— Я не знаю, где достать сам камень, — признался я. — Но я знаю человека, который постоянно использует их в своей работе.
— Вы мне поможете? — Надя вдруг умоляюще сложила ладони на груди.
— Пойдёмте, — улыбнулся я.
Пристань «Водного извоза Волнова» была местом колоритным. Старые доски настила помнили ещё времена, когда здесь швартовались большие грузовые баржи. Теперь же покачивались только прогулочные лодки да пара рыбацких судёнышек.
Сам Волнов восседал на своём троне — перевёрнутом ящике, который за годы использования отполировался до блеска. Рядом стояла жестянка с табаком, кружка с чем-то, что он называл чаем, но пахло подозрительно крепко, и старая газета для розжига трубки.
— Господин ныряльщик! — он привстал, увидев нас. — И прекрасная дама! Чем могу служить? Если требуется лодка, предоставлю со скидкой.
Я указал глазами на намалёванный на скорую руку плакат «Нашими услугами пользуется лучший ныряльщик Синеозёрска»:
— С такой, что окупит даже рекламу?
— А разве я соврал? — ничуть не смутился Волнов. — Я человек простой, мне детей кормить надо. Так что не отказывайтесь, прекрасный прогулочный катер для вас с девушкой. Всего за три рубля в сутки! Себе в убыток!
— Нам не нужна лодка, — расстроил я Волнова. — Нам нужен совет. Где можно достать русалочий камень?
Владелец плаката задумчиво кашлянул в кулак, а затем произнёс.
— Братья Крутовы рядом с портом держат мастерскую. Они камни для судов чинят и меняют. Для водоходов и барж. Адрес — третья улица от Старого моста, красная вывеска «Артефакты для флота». Сразу увидите.
— И они продадут камень? — уточнил я.
— За деньги — хоть русалку живую продадут! — расхохотался Волнов. — Но на исправный большой камень вам вряд ли хватит денег. Мне самому приходилось брать осколки или треснутые камни, чтобы потом переделывать их для лодочного двигателя.
Пока мы разговаривали, Надежда заинтересовалась лодками. Их было с десяток, все разные. Старая плоскодонка, выкрашенная в облезлый зелёный цвет. Изящная лодочка с высоким носом, похожая на гондолу. Широкая семейная посудина с навесом от солнца.