Заметка короткая, сухая:
«Пропал рыбацкий баркас 'Удача» со всем экипажем. Последний раз судно видели входящим в район Чёрной ямы. Поиски результатов не дали. Вдова капитана Матвея Соколова заявила нашему корреспонденту: «Я предупреждала мужа не ходить туда! Все знают — это проклятое место! Но он смеялся, говорил — сказки для баб. Теперь пятеро детей остались сиротами…»
Три года назад — пассажирский водоход «Синяя птица». Красивое судно с резными бортами, настоящее произведение искусства. На фотографии видно, как пассажиры машут с палубы — дамы в шляпках, господа с тростями, дети с воздушными шарами.
Газета того времени была более многословной:
«ЧУДЕСНОЕ СПАСЕНИЕ! Пассажирский водоход „Синяя птица“ едва избежал гибели в Чёрной яме. Наш корреспондент взял эксклюзивное интервью у капитана…»
Интервью было красочным, но не слишком информативным. Понятно было, что в солнечный и безветренный день, судно стало резко сносить в сторону. Так, словно из глубины его тянул мощный водоворот. Капитан оказался смельчаком. Развернул судно почти поперёк русла и дал полный ход. Ходовая часть вместе с блоком русалочьих камней сгорела к чертям, водоход вынесло на мель, зато все остались живы.
Десять лет назад — статья с траурной рамкой:
«Две баржи с зерном исчезли в Чёрной яме с интервалом в две недели. Обе принадлежали купцу Трефилову, который, не поверив слухам, отправил вторую баржу искать первую. Купец Трефилов, потеряв всё состояние, наложил на себя руки.»
Двадцать лет назад.
«Целая флотилия из трёх судов купца Медведева пропала в районе Чёрной ямы. Поисковая экспедиция обнаружила только обломки мачт и пустые спасательные круги. Странным образом, все обломки были покрыты чёрной слизью, которая не смывалась водой и жгла руки как кислота.»
Различные происшествия происходили в Грушевской излучине последние сто лет. Может быть и дольше, но информация в газетах об этом не сохранилась.
Картина становилась всё ясней. После очередной трагедии «Чёрная яма» на какое-то время успокаивалась. Проходил год или два, как смельчаки начинали плавать по Грушевской излучине. Уж больно удобным был маршрут, позволял сэкономить несколько дней пути. Через несколько лет всё забывалось, пока вновь не случалась трагедия.
Последняя статья была самой интересной. Я прочитал, спотыкаясь о непривычные обороты:
О ДРЕВНЕМЪ ПРОКЛЯТIИ ЧЁРНОЙ ЯМЫ
Старожилы повѣдали нашему корреспонденту легенду о происхожденiи дурной славы сего мѣста. По преданiю, въ семъ мѣстѣ обитаетъ Стражъ Глубинъ, послѣднiй хранитель озерныхъ водъ. Въ нѣкоторыхъ деревняхъ и понынѣ сохранилась память о чудовищныхъ обычаяхъ, коими Стражу Глубинъ приносили человѣческiя жертвы. По большей части то были дѣвицы младыя и пригожiя, кои бросаемы были въ чёрныя воды дабы умилостивить древнее чудище.
Вот идиоты! Кто бы ни был этот страж, приносить ему человеческие жертвы было очень плохой идеей. По сути, жители сами вскормили чудовище.
— Кирилл Матвеевич, — позвал я библиотекаря. — Вы случайно не знаете, эту Чёрную яму никто не изучал? Экспедиции там разные? Поисковые отряды.
— Был тут один исследователь, лет пятнадцать назад. Профессор Заславский из столичного университета, — хмыкнул библиотекарь. — Изучал местные легенды. Как его не отговаривали, всё равно попёрся.
— И что с ним стало?
— А вы угадайте, — горько усмехнулся библиотекарь. — Поехал на место с экспедицией. Вернулся один, поседевший за одну ночь. Через неделю профессора упрятали в сумасшедший дом. Там он и умер.
— Спасибо, Кирилл Матвеевич, — я поднялся. — Вы мне очень помогли.
— Молодой человек, — библиотекарь поправил очки. — Вы ведь не собираетесь туда ехать? После всего, что прочитали?
— Просто любопытство, — соврал я. — Историческое исследование.
— Заславский тоже так говорил, — буркнул он мне вслед, думая, что я не услышу.
Газовые фонари зажигались цепочкой — тык, тык, тык — словно город готовился к спектаклю, в котором я должен был сыграть главную роль. Я стоял у причала, собираясь к отправлению.
После библиотеки я заехал, или правильнее говорить «заплыл», в своё новое жилище. Поужинал и переоделся в старую крепкую одежду, доставшуюся мне ещё от контрабандистов. Домохозяйке сказал, что направляюсь на ночную рыбалку. И отправился в путь.
А чего тянуть? Что мне, что Капле, а тем более той дряни, что притаилась в Чёрной яме совершенно наплевать — день стоит или ночь. Лодку мне дали на сутки, значит надо пользоваться.
К тому же, само название «Страж Глубин» было мне знакомо. Я сам придумал его много-много лет назад.
Я развязал швартовый канат. Пеньковые волокна, шершавые под пальцами, пахли дёгтем. Сел в лодку — она качнулась, принимая вес. Взялся за рычаг управления.
Русалочий камень ожил с тихим гулом.
«Поплыли?» — Капля от нетерпения крутилась в воде вокруг лодки.
Её движения были заметнее чем днём и светились бледно-голубым, как лунная дорожка на воде.
«Поплыли».
Глава 23
Город оставался позади. Редкие огни в окнах отражались в воде размытыми пятнами. Где-то играла шарманка, заунывная мелодия долетала обрывками, когда ветер менял направление. Из таверны на углу доносились пьяные голоса — кто-то пытался петь хором, но каждый тянул своё.
Мимо проплыли силуэты стоящих на якорях барж. В темноте они казались тушами огромных морских животных — чёрные горбы на чёрной воде. С одной донёсся храп вахтенного. Нормальная жизнь нормальных людей, которые не собираются среди ночи плыть к древнему чудовищу.
«Плывём-плывём-плывём!» — Капля выпрыгнула из воды в метре от борта, описала изящную дугу и плюхнулась обратно.
Она научилась делать своё тельце плотным, когда хотела. Скоро совсем будет не отличить от обычного зверька.
Её движения оставляли на воде голубоватые следы. Такой свет водные духи излучают, только когда взволнованы. Обычно от радости, но сейчас Капля нервничала. Впитывала мои эмоции и переживала, как могла.
«Не бойся, малышка. Данила не даст тебя в обиду».
«Капля не за себя боится!» — возмутилась она, снова выпрыгивая. На этот раз выше и с кувырком. — «Капля боится за Данилу! У Данилы мало сил! Капля чувствует! Как лужа после жаркого дня!»
Она была права. Мой резерв был пустым, как кошелёк студента за день до стипендии. Восстановился процентов на двадцать, не больше.
На пару серьёзных заклинаний хватит. Три, если буду экономить и мне повезёт. Четыре — если готов рискнуть выгоранием источника.
С таким арсеналом я выхожу против чего-то столь мощного, что способно топить целые водоходы.
В прошлой жизни я бы расхохотался над такими мыслями. Да я бы принял это как интересный вызов! Устроил бы показательное выступление для учеников — смотрите, как надо использовать мозги вместо грубой силы.
Впрочем, я и сейчас так считаю. Будь резерв заполнен под завязку, это не слишком мне помогло. Слишком велика разница в возможностях. Грубой силой тут не справиться.
В глубине души я надеялся, что прозвище «Страж Глубин» окажется не простым совпадением.
Действительно ли это один из моих Стражей? Само название «Страж Глубин» я придумал больше тысячи лет назад. Помню, как долго выбирал — хотелось что-то величественное, но не помпезное. «Страж Глубин» звучало как раз в меру грозно.
«Данила грустный?» — Капля подплыла ближе к лодке. — «И решительный! И… и ещё какой-то. Капля не понимает».
Забавно, как быстро развивается эта малышка. Ещё неделю назад различала только «весело» и «страшно», а теперь чувствует оттенки эмоций.
«Это называется сожаление, Капля».
«Со-жа-ле-ни-е? Это когда жалко?»
«Что-то вроде того».
Двенадцать человек с «Альбатроса». Пятеро рыбаков с «Удачи». И сколько ещё за сотни лет? Газеты писали о десятках судов. Но дело не в числе жертв. Меня тревожило другое.
Вода — это жизнь. Она может быть грозной в шторм, может забрать неосторожного, но она не бывает злой. Вода не убивает из жажды убийства, не питается страхом. А это существо стало, судя по всему, именно таким. Это извращение самой сути водной магии.
Я помнил момент создания первого Стража. Семь дней и семь ночей ритуала, вложение части собственной сущности. Идеальный защитник — неутомимый, неподкупный, практически вечный. Программа простая: охранять территорию, атаковать врагов, подчиняться создателю. Никакой жажды крови там не было и быть не могло.
Мимо проплыла баржа с углем — громоздкая, как плавучий сарай. Чёрная пыль покрывала всё толстым слоем, превращая судно в кошмар трубочиста.
Из жестяной трубы камбуза тянулся дымок, пахло чем-то съедобным. Гречневая каша с салом? Или просто варят картошку?
Канал расширился, превратившись в полноценную протоку. Город остался далеко позади, последние огни скрылись за поворотом. Теперь только звёзды отражались в чёрной воде, да тонкий серп молодого месяца давал призрачный свет. И свечение Капли — единственный дружелюбный огонёк в этой темноте.
Первый час пути подходил к концу. Впереди ждали ещё два часа до Чёрной ямы. И несмотря на обычную невозмутимость, я чувствовал нарастающее нетерпение. Но я спешил не на бой, а чтобы подтвердить свою догадку.
Если это действительно мой Страж, значит, что-то от старого мира сохранилось. Дошло через века и может снова быть моим.
Осколки моей подводной империи, хоть в каком-то виде, но существуют. И ответ я узнаю совсем скоро.
Берега начали сужаться, течение усилилось. Деревья склонялись над водой так низко, что их ветви чертили узоры на поверхности. Где-то слева ухнул филин — протяжно, тоскливо. Справа ему ответил другой. Ночная перекличка хищников.
Лодку приходилось вести аккуратнее — русалочий камень гудел, борясь с течением, и этот звук казался слишком громким в ночной тишине. Каждый всплеск воды о борта, каждый скрип дерева отдавались эхом.