Хотя, когда я присмотрелся, то заметил, что все его нытье показное. Парень был слабеньким одарённым — «физиком». Привычка скрывать свои способности похоже въелась в его натуру.
Противники видели перед собой задохлика, а после получали неожиданный сюрприз.
«Заноза» вдруг заметил меня и тут же оценил возможность перекинуть часть работы.
— Эй, слыш, как тебя там⁈ Новичок! — крикнул он, расплываясь в хитрой улыбке. — Помог бы товарищам, а? Или руки берёжёшь для особых случаев?
А вот и первая проверка, хотя, надо сказать, туповатая.
— Берегу, конечно, — ответил я с усмешкой. — Чтобы обнимать красивых женщин и пересчитывать деньги. А для таскания ящиков у вас, смотрю, уже есть специально обученные люди.
Дубина неожиданно хрюкнул от смеха, а Заноза, оценив ответ, тоже ухмыльнулся. Кажется, моя шутка пришлась им по душе.
За процессом разгрузки наблюдал пожилой человек с внешностью добродушного дедушки — аккуратная седая борода, морщинистое лицо с привычной улыбкой в уголках губ.
Классический типаж любимого всеми старичка, который угощает детей леденцами. Но его цепкий взгляд выдавал в нем опытного дельца, привыкшего держать все под контролем.
— А ты, стало быть, новенький? — обратился он ко мне, оценивающе глядя снизу вверх. — Первый раз тебя вижу. Меня Филимон Петрович кличут, но все тут просто Дедом зовут.
— Да, недавно присоединился, — кивнул я, не вдаваясь в подробности.
Опытный прохиндей почувствовал мою уверенность, поэтому аккуратно прощупывал почву.
— Звать то тебя как? — поинтересовался Дед.
— Хоть горшком зови, только в печь не ставь.
Дед понимающе ухмыльнулся.
— В бегах значит, — сделал он собственный вывод, — понятно тогда, почему тебя прислали. Хрусты при себе?
— Чего⁈ — тут уже искренне удивился я.
— Фантики, бабосы, хрусты… — терпеливо пояснил Дед. — Деньги, то есть. Чтобы ксиву тебе новую справить, хрусты нужны. Думаешь, это просто? Бланки нужны… чернила нужны…
— Ладно-ладно, — остановил я его, — понял уже. Сколько надо?
Возможность вот так запросто заполучить новые документы оказалась даром свыше. Я хотел «потеряться», но сделать это с новым паспортом будет куда проще.
— Пятихатка, — заявил Дед, а после, видя моё недоумение, махнул рукой. — Пять империалов.
Я поразился иронии судьбы. Ровно столько пообещали бандитам за мою голову. Теперь их деньги купят мне новую жизнь.
— Пойдет, — максимально равнодушно согласился я.
Дед повел меня через небольшой дворик к массивной пристройке, напоминавшей вход в погреб. Им, она, собственно и являлась.
Тяжелая деревянная дверь была окована железом, как у банковского хранилища. Навстречу пахнуло сухим, чуть затхлым воздухом.
— Спускайся, — усмехнулся Дед, заметив мою заминку. — Козьма не кусается… если его не злить.
Я даже подумал, что это какая-то ловушка. Меня запустят внутрь, а после дверь захлопнут за спиной. Однако Дед без особых сомнений нырнул в проход первым, и я пошел за ним.
Мы спустились по крутым ступеням в подвальное помещение, которое оказалось неожиданно светлым и сухим. Вдоль стен тянулись стеллажи с аккуратно разложенными папками и коробками, а на потолке висело несколько магических светильников, дававших ровный, почти дневной свет.
В углу гудел странный агрегат, похожий на печь, но источавший не тепло, а сухость — он явно поддерживал нужный микроклимат для хранения бумаг.
В центре помещения стоял большой стол, заваленный различными документами, образцами печатей и свитками.
За ним восседал тощий, нервный человек с въедливым взглядом и непонятной привычкой постоянно облизывать губы.
На нем были надеты странные очки с множеством выдвижных линз и увеличительных стекол, которые можно было опускать перед глазами при необходимости. Такие я видел в столице у часовщиков или ювелиров.
— Козьма, оформи нового, — бросил Дед и, не дожидаясь ответа, направился к выходу.
— Минутку, — писарь поднял палец, не отрываясь от какого-то документа, над которым работал. Его рука двигалась по бумаге с поразительной точностью, выводя замысловатые завитушки каллиграфическим почерком.
Дед, как мне показалось, немного поморщился от такой бесцеремонности, но возражать не стал — видимо, специалист ценился высоко.
— Поднимайся, когда закончишь, — буркнул Дед и вышел, оставив меня наедине с писарем.
Когда дверь закрылась, писарь наконец поднял взгляд от своей работы. Он отодвинул документ, над которым трудился, и достал из ящика стола новый бланк, поразительно похожий на официальный имперский паспорт.
— Итак, — сказал он, внимательно изучая меня. — Как тебя звать будем?
Я задумался перед торжественным моментом получения нового имени. Однако, оказывается вопрос риторическим.
— У нас есть хороший выбор имен, — продолжил писарь, постукивая пером по столу. — Могу предложить Егор Соколов, Василий Зорин, Платон Горев, Степан Хмурый или Данила Ключевский. Все надежные, проверенные личности с историей.
— А кто все эти люди? — удивился я.
Писарь посмотрел на меня, как на ненормального.
— Меньше знаешь, крепче спишь, — сообщил он. — Ничего противозаконного на них нет, биографии чистые.
Я сделал вид, что выбираю наугад, однако одно имя приглянулось мне сразу своей близостью к водной стихии.
— Пусть будет Данила Ключевский, — произнес я. — Звучит надежно.
Писарь на мгновение прищурился, словно моя реакция подтвердила какие-то его догадки.
— Хороший выбор, — кивнул он. — Тебе подходит. Встань у той стены.
Я внимательно осмотрелся, пока он готовил бланк. На стеллаже у дальней стены заметил странное устройство с медной трубкой и стеклянным резервуаром, наполненным слабо мерцающей жидкостью — что-то вроде примитивного фотографического аппарата.
Рядом с ним располагался внушительный ящик с множеством выдвижных отделений, в которых, судя по всему, хранились различные печати и штампы.
Но больше всего меня заинтересовал небольшой круглый предмет на отдельной подставке. Он был изготовлен из какого-то темного металла с синеватым отливом и украшен замысловатыми символами, в которых я с удивлением узнал древние водные руны. Это явно был магический артефакт, причем довольно сильный.
Я встал у белой стены, на которой была начерчена линия на полу. Писарь направил на меня свой странный аппарат.
— Не двигайся, — скомандовал он и нажал на какой-то рычаг.
Вспыхнул яркий свет, на мгновение ослепив меня. Когда я проморгался, писарь уже колдовал над небольшой стеклянной пластинкой, которую извлек из аппарата. Он погрузил ее в какую-то жидкость, и на моих глазах на пластинке проявилось мое изображение.
— В какой губернии родился? — спросил он, вернувшись к столу и готовясь заполнять документ.
— А где Данила Ключевский родился? — я почесал затылок с глуповатым видом. — Там и я, наверное.
Писарь еле заметно поморщился, и на его лице промелькнуло выражение, которое я часто видел у учителей в детстве, когда они сталкивались с особенно бестолковым учеником из благородной семьи.
— Вологодская губерния, — проговорил он. — Семья потомственных городских мастеровых. Обучение в ремесленном училище, неоконченное. Подойдет?
— Ага, — я с энтузиазмом кивнул. — Точно! Мастеровые мы. По дереву там, по железу… всякое умеем.
Писарь скептически осмотрел мои руки — слишком ухоженные для простого мастерового. Но промолчал и продолжил заполнять документ. Его перо двигалось с удивительной точностью, выводя сложные символы.
— У вас в семье все такие… непростые? — вдруг спросил он, не поднимая глаз от документа.
— В смысле? — я изобразил недоумение.
— Осанка, — пояснил писарь. — Речь. Манера держаться. у тебя гимназия на лбу написана… — он не закончил фразу, продолжая работать над документом.
Я возражать не стал, просто пожал плечами и глуповато улыбнулся. Не думаю, что мне долго придется находиться под этим прикрытием. Главное — добраться до места, а там Лазарь Аквилон снова воскреснет.
Закончив с заполнением, писарь достал из ящика несколько печатей и штампов. Одну за другой он прикладывал их к документу, создавая впечатляющую коллекцию официальных отметок.
Некоторые печати оставляли обычные чернильные оттиски, другие же — слабо светящиеся магические символы, которые, казалось, впитывались в саму бумагу.
Наконец, он взял тот самый артефакт, который привлек мое внимание. Положив его на документ, писарь произнес короткую активирующую формулу, и артефакт вспыхнул ярким синим светом. Когда он убрал его, на бумаге остался сложный узор из водных рун, пульсирующий едва заметным свечением.
— Имперская магическая печать, — пояснил писарь, заметив мой интерес. — Точнее, её почти идеальная копия. Настоящую от подделки сможет отличить только маг из Имперского Реестра, а таких в Озерном крае по пальцам сосчитать можно.
Он протянул мне готовый документ — по виду абсолютно неотличимый от настоящего имперского паспорта.
— Поздравляю, Данила Ключевский, — с легкой усмешкой произнес писарь. — Теперь ты официально существуешь.
Я взял паспорт, рассматривая его с наигранным восхищением.
— Ух ты! Совсем как настоящий! — ухмыльнулся я. — Спасибо, мил человек!
Писарь внимательно посмотрел на меня, потом чуть наклонился вперед.
— Знаешь, Данила, — сказал он тихо, — у меня хорошая память на лица. Особенно на такие… выразительные. В нашем деле это полезный навык.
В его словах явно скрывалась угроза, но я лишь благодарно кивнул, продолжая играть роль простака.
— И это хорошо! — воскликнул я. — Значит, не перепутаешь меня с кем-нибудь, если снова встретимся!
— Именно, — он откинулся в кресле. — Не перепутаю. Ни твое лицо, ни эти… — он указал пером на мои руки, — признаки благородного происхождения. Кем бы ты ни был на самом деле.
Теперь его намеки практически не скрывались. Благотворительностью тут и не пахло. Пусть я заплатил за работу, но своих жертв контрабандисты так просто не отпускали. Мне явно говорили — что теперь я на крючке. Вот только они не знали, с кем связались.