– Это все.
– Все? Но мне до сих пор неясно, зачем тебе понадобился именно я. Колдун с Наполеоновскими планами, джинны, лампы, Ала ад-Дин – какое все это имеет отношение ко мне?
– Ты наделен удивительным, просто невероятным везением, о Махсум!
– Серьезно? – хмыкнул Максим, дернув подбородком. – Что-то не заметил, если честно.
– О, не сомневайся.
– Об этом уж позволь судить мне. К тому же не пойму, из-за чего устраивать такой переполох. Абаназар уже полторы сотни лет, как я понял, пытается стать повелителем мира, но воз и ныне там.
– Оно, конечно, так. Сам по себе он ничто, хотя и, надо признать, могущественное…
– Могущественное ничто, – повторил, словно эхо, Максим. – Красиво звучит. Продолжай.
– И для обретения настоящего, беспредельного могущества ему необходимо отыскать главного джинна и завладеть его силой. Я, знаешь ли, довольно слабый джинн – так, бытовые желания, не более того, – но и я кое-что могу! И понимаю. А понял я следующее: если Абаназар вдруг завладеет Владыкой джиннов, то – пиши пропало! Наступит конец света, ты понимаешь? – от волнения Каззан изрядно распух, став похожим на воздушный шар на тонкой ниточке.
– Не совсем, но охотно тебе верю, – кивнул Максим, зевая. – Но – извини, что повторяюсь, – а я-то тут при чем? Это не моя разборка, я вообще не из вашего мира.
– Оно, конечно, так, но, благодаря твоему невероятному везению, о котором мне поведал дух Сим-сим, ты вполне способен воспрепятствовать исполнению устремлений гнусного колдуна, который готов весь мир перевернуть с ног на голову ради безмерной власти и…
– А меня ты не забыл спросить? – перебил джинна Максим.
– В каком смысле? – непонимающе моргнул тот.
– В самом что ни на есть прямом. Ты считаешь, мне в жизни больше нечем заняться, как только воображаемым везением вышибать из всяких заплесневелых колдунов манию величия?
– Но ведь это святое дело!
– Разве я похож на мать Терезу? – вопросительно вскинул левую бровь Максим.
– Э-э, прости, на кого?
– Неважно! – у Максима нервно дернулась щека. – Ладно, продолжай.
– Так вот, мы собрались на тайный совет и решили, что один из нас должен пойти на риск и поручиться своим существованием за свободу других.
– Ага, и честь быть козлом отпущения, разумеется, выпала именно тебе, – иронично ухмыльнулся Максим. – А ваш козырной туз и те, кто поумнее, успешно отмазались.
Каззан набычился, надув дымные щеки, но ничего не ответил. Потом произнес:
– Теперь я понимаю, от кого Ахмед нахватался разных странных словечек.
– Тут ты прав на все сто. Продолжай же, а то мы так и до утра не закончим. И покороче, если можно.
– Совсем коротко это звучит так: поможешь нам – вернешься обратно, а нет – прости, я ничего не смогу для тебя сделать. Ты застрянешь здесь, а мое существование прекратится, ибо я поручился за тебя!
– Ну и дурак, – буркнул Максим, вздохнув.
– Ты хочешь сказать… – Глаза джинна стали похожими на плошки, даже на два приличных лагана.
– Я хочу сказать, что в вашем ненормальном мире нельзя поручиться даже за самого себя, не то что за другого. Да ив нашем тоже.
– Так ты отказываешься?!
– Я похож на законченного идиота? – кисло улыбнулся Максим.
– Совсем непохож! К тому же, как видишь, часть плана уже удалась – я свободен!
– Рад за тебя всей душой. А вот я, к сожалению, нет.
Максим поднялся с земли, отряхнул штаны и подобрал стопку одежды.
– Ты обиделся?
– А разве в этом есть какой-то смысл?
– Думаю, нет. Хотя, я тебя понимаю.
– И на том спасибо. Тогда я пошел? – и, не дожидаясь ответа, Максим отвернулся и побрел обратно к реке.
– Постой! – окликнул его джинн. – Я так и не понял, что ты намереваешься делать дальше?
– Отнести Ахмеду вещи, – откликнулся Максим, не оборачиваясь, – пока он там не околел от холода. Да! – остановился он и повернул голову, приложив к губам палец. – Забыл спросить.
– Что именно? – Каззан подплыл к Максиму и навис над ним грозовой тучей.
– Поскольку ты втравил меня в эту неприятную историю, мне кажется, будет правильным, если ты исполнишь пару-тройку моих желаний.
– Ну-у… – заартачился джинн. – Вообще-то, так не полагается.
– У тебя совесть вообще есть?
– У меня много чего есть. И совесть тоже, – обиженно повел клубящимися бровями Каззан. – Говори, чего ты хочешь!
– Немного пострадал дом Ала ад-Дина. Восстанови его – парень лишился жилья ни за что.
– Как? Ты просишь не для себя? – Джинн, казалось, был безмерно поражен. На его памяти еще никто ничего не просил для другого. Все хотели чего-то исключительно для себя. Всего, кроме смерти, разумеется. Смертью же они делились с ближним с радостью.
– А у меня все есть. В смысле, пока.
– Да ты святой, о Махсум! – восхищенно воскликнул Каззан.
– Ну, где-то как-то. – У Максима возникло жгучее желание залиться краской, но он сдержался.
– В таком случае я с радостью исполню твою просьбу. – Джинн сложил ручищи на груди и склонил голову. – Слушаю и повинуюсь, о Махсум! – и исчез, будто его и не было.
Максим только плечами пожал и зашагал прочь, обратно к реке. Что-то там сейчас делает Ахмед.
Глава 8. Страдания Ала ад-Дина
– Ала ад-Дин, негодный развратник!
В развороченном дверном проеме стояла мать и круглыми глазами взирала на сына, держащего на руках невесть откуда взявшуюся в доме девицу. Одна рука старушки лежала на часто вздымающейся от возмущения груди, а другая упиралась в дверной косяк, чтобы не упасть от охвативших мать чувств. – Что это такое, я тебя спрашиваю? Почему ты держишь на руках голую девушку? А вы, дядя, вы!..
– Э-э, – только и почесал макушку Абаназар. До девушек, причем в любом виде, ему уже очень давно не было совершенно никакого дела. Но сама ситуация, конечно, оказалась крайне неприятной.
– Мама, ну что вы такое говорите. Она вовсе не… это самое – у нее подушечка. Вот, видите! – вступился за принцессу Ала ад-Дин. Принцесса тоже покивала, сильнее прижимая к себе широкую атласную подушку, мол, все именно так, как говорит Ала ад-Дин.
– Брось ее сейчас же! Брось, кому говорю! – взмахнула руками старая женщины. – Да нет, не подушку! О бестолковая гурия с лысыми ногами – подушку держи и не вздумай бросить! А ты, беспутный сын, брось, брось это, слышишь? И не смотри на нее! Куда пялишь бесстыжие глаза?! Уй-юй, какой позор, какой позор! – схватилась за голову мать. – И откуда только взялась эта распутная девка?
– Ах ты, злобная языкатая карга! – взъярилась принцесса, замахнувшись подушкой, но тут же, опомнившись, вернула ее на место. – Это кто распутная и бестолковая? Я? Да ты знаешь, старуха, кто я?
– Знаю! – уперла руки в бока старушка. – Джинново отродье с восковыми ногами из снов этого болвана. Дядюшка тебя приволок, да?
– Мнэ-э… – пошлепал Абаназар губами, пятясь в дальний угол комнаты.
– Да как ты… как ты смеешь так со мной разговаривать?! – захлебнулась принцесса словами от возмущения. – Стра-ажа! Сюда, взять ее!!!
– Кого взять? Меня? Ух, я тебя! – погрозила кулаком старая женщина.
– Ай! – Принцесса лишь сильнее прижалась к Ала ад-Дину и зажмурила глаза. – Уберите ее от меня! Она умалишенная!
– Потаскуха толстозадая!
– Костлявая старая дура!
– Это кто старая?
– А кто толстозадая?
– Хва-атит!!! – Рявкнул Ала ад-Дин, так что со стен посыпалась штукатурка, а вороны переполошились, с карканьем поднявшись в воздух и закружив над остатками дома. Обе женщины в миг примолкли.
– Вы, мама, помолчите! А вы, Ваше Высочество, прикусите язычок – она моя мама!
– А чего она обзывается? – надула губки Будур.
– А чего эта стыдобища на твоих руках расселась? Брось ее немедленно!
– Мама!
– Чего?
– Это принцесса Будур!
– Какая еще прин… Кто?!! – Челюсть у старушки отвалилась на грудь, ноги ослабли, и она медленно опустилась на колени. – О принцесса, прости дуру старую, не признала.
– Да как же вы ее могли признать, если не видели ни разу? – удивился Ала ад-Дин.
– Ох, моя вина, – молитвенно сложила мать руки. – Простите, Ваше Высочество! Шайтан помутил мой разум.
– Прощаю, – величественно дернула подбородком Будур и повернула голову к Ала ад-Дину. – Забавная она у тебя.
– Очень, – согласился с девушкой Ала ад-Дин, стараясь смотреть исключительно принцессе в глаза, но получалось не очень.
– Но почему вы в таком неподобающем виде, Ваше Высочество? – молитвенно воздела руки старушка. – Как можно? Да еще на руках моего несносного болвана. У-у, кобель бесстыжий!
– Да-да, что за фокусы такие? – встрепенулась принцесса. – Сижу у фонтана, кормлю рыбок и тут – бах! – и одежды нет! А потом опять – бах! – и я здесь и опять без одежды.
– Я… – начал было Абаназар, но умолк, наткнувшись на не обещающий ему ничего хорошего тяжелый взгляд Ала ад-Дин.
– Ну, дядюшка, спасибо вам! Удружили.
– Э-э… – оггладил колдун бороду, а глаза его забегали, потому как Абаназар не знал, куда их деть от стыда за случившееся.
– А при чем здесь твой дядюшка? – заинтересовалась Будур, нервно теребя кисточку на уголке подушки. Ситуация, прямо скажем, сложилась не из приятных.
– Да вот, колдун он.
– Колду-ун? Он?
И уже два недобрых взгляда сверлили присмиревшего в уголке Абаназара.
– Липовый, – добавил Ала ад-Дин.
– Так, значит, он… меня?!
– Ах ты, старый развратник! – набросилась на колдуна старушка.
– Стойте, мама, он нам еще живой нужен.
– Да-да, я его обязательно познакомлю с нашим палачом, – жестко пообещала Будур, отчего Абаназара заметно передернуло. – Будет знать, как раздевать принцесс! И поставь меня уже на пол! – дернула она ножкой. – Вцепился тоже, как… как клещ.
– Нет, не ставь! – воскликнула старушка.
– Но почему? – не понял Ала ад-Дин, вновь выпрямляясь. – Вы же сами говорили, чтобы я ее бросил – тьфу-ты! – поставил.