– Прутик вот еще. Один кончик его уменьшает, а другой увеличивает. Еще волшебные лампы без счета. А вот лампа Владыки джиннов, – с благоговейным трепетом в голосе сообщил Саид, указав на главную достопримечательность выставки, – и еще совершенная безделица – волшебная палочка.
– Что? – не поверил своим ушам Максим.
– Волшебная палочка, – охотно повторил Саид, проходя к стенду в дальнем конце комнаты. – Вот она. Исполняет любые желания ее владельца. Но вещь чужестранная, и никто не знает, как с ней обращаться. Вернее, не рискует.
– Погоди-ка, Саид, – остановил его Максим. Он приблизился к витрине с волшебной палочкой и замер перед ней, о чем-то задумавшись.
– Что с вами, шеф? – спросил Ахмед спустя некоторое время, но Максим не ответил. Казалось, он вовсе не расслышал вопроса. Лицо его будто окаменело, несколько заострившись, глаза потемнели, взгляд застыл, сфокусировавшись на одной точке.
– Шеф, с вами все в порядке? – окликнул Саид, но опять не получил никакого ответа. – Шеф! Ахмед, чего это с ним?
– Не знаю. Может, чего съел не то?
– Скажешь тоже! Разве от еды такое бывает?
– А может, вспомнил. Он в последнее время какой-то задумчивый, – засомневался Ахмед, но Саид ничего на это не ответил.
Пока Ахмед с Саидом пытались разобраться в неясных колебаниях Максима, практичный Ала ад-Дин, которого волшебная палочка заинтересовала крайне мало, незаметно прокрался к другой витрине и вытянул из нее ивовый прутик. Подумаешь, палочка какая-то! А вот увеличивающе-уменьшающий прутик… К примеру, куриное яйцо можно сделать размером со страусиное или даже саму курицу увеличить. Да что курицу! Даже можно горстку риса или кусок баранины увеличить. Тут ведь главное что? Главное, не ошибиться и коснуться правильной стороной прутика, и тогда… Или нет, лучше золотую монетку!
– Я рискну! – прервал мечтания Ала ад-Дина Максим, решительно протянул руку и распахнул дверцу.
– Шеф, а может не надо, а? – испуганно воскликнул Ахмед.
– Надо, Ахмед, надо.
Максим бережно взял тонкую короткую палочку черного цвета с вкраплениями серебристых точек и повертел ее, разглядывая. В палочке не было ровным счетом ничего необычного – валяйся она под ногами на улице, Максим прошел бы мимо, не удостоив ее даже взглядом.
– Но шеф, Стальной Коготь сказал…
– Я не глухой, слышал.
Стоило бы проверить палочку, но Максим боялся спугнуть удачу. А вдруг она окажется обычной палочкой или, того смешнее, он просто не сможет ей воспользоваться?
– Шеф? Шеф, да что с вами такое? – подлез ему под руку Ахмед. – Стоите истуканом, молчите. А побледнели-то как!
– А? – пришел в себя Максим. – Нет, ничего. Я просто задумался, – и взмахнул палочкой. – Вот тебе, Ахмед, букет цветов!
– Мне? – отпрянул назад Ахмед, отбросив в сторону огромный букет розовых и белых георгин, неожиданно возникший у него в руке. – Ай, шайтан!
– Работает! – радостно воскликнул Максим. – А теперь… теперь… – зашептал Максим палочке. – Я хочу… – он сильно зажмурил глаза. – Домой!
– Я это… люб-лю тебя… вас… ик! – Нури потянулся за пиалой из тонкого фарфора, но промахнулся и упал на подушки. – О-о! – помотал он головой, с трудом приподнимаясь на руках. – Пр-рынцесса Бдур! Ик! Громо… н-нет! Лу-но-по-добная! – с трудом, по слогам выговорил он. – Твой орел у твоих прыкрасных этих… ног, во!
– Я заметила. – Будур наморщила носик и отодвинулась чуть в сторонку. От «орла» совершенно невыносимо несло. К едкому устойчивому запаху пота добавилась еще и вонь винного перегара.
– Ага! – обрадовался Нури, пытаясь сфокусировать непослушные глаза на лице принцессы. – О моя Бдур! О мой нынахлядный птенч-ик… Выпьем!
Нури все-таки изловчился ухватить пиалу и с трудом попал ей в полные, вывернутые наружу губы. Но пиала оказалась пустой. Нури вздернул брови и долго, с удивлением, заглядывал в пиалу то одним глазом, то другим.
– А хде вино? – наконец спросил он, покачиваясь.
– Кончилось, – брезгливо бросила принцесса.
– Усё?
– Усё! – передразнила Будур. – Но тебе пора в баню.
– Мине? – отклянчил нижнюю губу Нури. – Не-е, – покачал он пальцем, – я мылся у пр-рошлом этом…
– Году? – подсказала Будур.
– Не-е. У пр-рошлом месяце, во!
– Точно? – не поверила принцесса.
– Ага, – подтвердил Нури неловким кивком головы, при этом едва не опрокинувшись вбок, и опять заглянул в пиалу. – Хде вино?
– В бане, в бане есть вино!
– В бане? – косящие, мутные глаза уставились на Будур. – Тощно?
– Ну конечно, о мой дорогой осел.
– Ор-рел.
– Как скажешь, любимый. Фу-у! – морщась, отвернулась принцесса, когда Нури потянулся своими губами к ее. Он промахнулся и, грохнувшись на столик, перевернул его вместе с посудой на себя.
– Хр-р-р! – раздалось из-под столика.
– Готов, – поспешно вскочила с подушек Будур. – Эй, Зульфия, Зарифа!
– Мы здесь, госпожа! – В комнату впорхнули две девушки-служанки. – Что прикажете?
– Грузите этого осла на носилки. Нам пора в баню!
– Слушаем и повинуемся, госпожа!
Девушки подбежали к храпящему на полу Нури и за ноги поволокли его к крытым носилкам.
– О-ох, – только и протянул Нури, пару раз приложившись затылком к невысоким ступенькам.
– Ничего страшного, – успокоила растерявшихся служанок Будур. – Ему хуже не будет.
– Понимаем, госпожа! – кивнули служанки, переглянувшись, и начали поднимать Нури за плечи.
– Уф-ф, тяжелый какой! – произнесла Зульфия, отдуваясь. – Прямо как настоящий осел.
– Не-е, осел полегче будет, – не согласилась Зарифа.
– Ну, тогда – фу-у! – тогда как слон… очень вонючий.
– Не-е, до слона он точно недотягивает. Даже до вонючего.
– Ты лучше держи его, а то…
– Дочь наша, Буду-ур!
– Это отец! – всполошилась Будур, а девушки выронили Нури, и тот опять ударился головой.
– О-ох!
– Что вы стоите? Запихивайте его скорее! Ну же! – негодующе топнула ножкой Будур.
– Слушаемся, о госпожа!
Девушки, сопя от натуги, насилу затолкали спящего Нури в носилки и прикрыли его накидками.
– Хр-р-р!!!
– Да что же такое! Заткните ему чем-нибудь рот, наконец!
– Чем, о госпожа?
– Чем, чем? Не знаю чем. – Будур в панике завертелась на месте. – Ага, вот! – она схватила со своего ложа шальвары и бросила их девушкам. – Этим!
– Но…
– Я сказала… – Будур гневно свела брови.
– Хорошо, о госпожа.
Девушки забрались в носилки и долго возились там. Наконец звуки храпа стихли.
– Все, госпожа! – доложили девушки, выбравшись наружу, и низко поклонились.
В дверь осторожно постучали, те открылись, и на пороге комнаты возник султан.
– Дочь наша, видишь, мы даже постучали, – похвастался он.
– Что очень учтиво с вашей стороны, отец, – поклонилась султану Будур, косясь на носилки.
– Ты собираешься в баню?
– Да, отец.
– Очень хорошо, – покивал султан огромной чалмой, которую на всякий случай придержал слуга. – Мы пришли сообщить тебе, дочь наша, что все исполнено, как ты и просила, и теперь уж точно препятствий к твоей женитьбе никаких быть не должно!
– Да, отец, – опять поклонилась Будур.
– Что-то ты слишком смиренна сегодня, дочь наша, – недоверчиво уставился султан на Будур. – Не задумала ли ты чего?
– Что вы, отец! Разве я могу.
– Смотри у нас, – погрозил пальцем султан. – Но что за дурной запах в твоей комнате? – принюхался повелитель правоверных. – И этот разгром… Ты… пила?!
– Совсем капельку, отец, – скрипнула от досады жемчужными зубками Будур. – Для смелости. Ведь у меня сегодня такой день.
– А! Если только капельку и в такой день, – немного успокоился султан. – Но откуда тогда такой отвратительный запах?
– Я задела столик, отец, и вино немного пролилось, – с горечью в голосе произнесла Будур, хмуря брови: «Да уйдешь ты наконец или нет? Вот же навязался на мою голову!»
– Ах, пролилось? Тогда нам все понятно. Значит, сейчас ты отправляешься в баню?
– Да, отец!
– Не понимаем, чего ты так нервничаешь, дочь наша?
– Я хочу еще сегодня выкупаться в бане, а до нее неблизкий путь.
– О, конечно, разумеется! Мы будем сопровождать тебя, дочь наша.
– Куда? В баню?!
– Что ты, дочь наша! – замахал на нее руками султан. – Только до бани. Да. Мы хотим быть уверены, что с тобой ничего не случится.
– А что со мной может случиться?
– Мало ли? – загадочно произнес султан. – Хорошо, собирайся. Мы будем ждать тебя у ворот.
– Хорошо, отец. – Будур через силу улыбнулась, и султан важно удалился прочь. – Вот же навязался на мою голову! – на это раз вслух, сквозь зубы, процедила девушка. – Впрочем, может, так даже и лучше.
Принцесса хихикнула и поспешно забралась в носилки, прикрыв ноздри надушенным платочком – только бы поскорее оказаться на свежем воздухе – подобной вони она долго не вынесет.
Абаназару снился страшный сон: белый и черный ангелы гонялись за ним и швырялись в него заклинаниями. Дом ходил ходуном, вещи превращались в кошмарных тварей, твари тут же принимались кусаться, щипаться, шипеть и ставить подножки несчастному колдуну, а когда Абаназару удалось спрятаться под тяжелым столом, то ангелы-насильники накинули на него какую-то тряпку и принялись душить, требуя выдать тайну, но от страха колдун позабыл, в чем она заключалась…
– А-а-а! – Абаназар вскочил с холодной земли, отбросив от себя тряпку, которой кто-то заботливо укрыл его. Тряпкой оказался его прогоревший балахон. – О, какой кошмар! Приснится же такое.
Абаназар, стуча зубами и дрожа то ли от холода, то ли от пережитого ужаса, огляделся вокруг.
На скалы давно опустилась ночь.
Ифриты все так же стояли у пещеры с саблями в руках и напряженно наблюдали за колдуном. В свободных руках они держали полыхающие в ночи факелы.
– Кто это сделал? – выкрикнул Абаназар, обхватив себя руками и ежась от ночного холода.
– Что, колдун? – спросил левый из ифритов.