– Магия – она и в Африке магия, – довольно забулькал Каззан, – но пока не выполнишь…
– Я выполню, я ща такое выполню, такое… – замахнулся на джинна палочкой Максим.
– Не трудись, о человек, – остановил его Каззан, выбросив вперед руку, – чужое волшебство на меня не действует.
– Ты же только что сказал, что магия одна и та же? – хитро прищурился Максим.
– Та же, но другого свойства. По крайней мере, я.
– Вот почему все так, а? Почему? – повесил голову и руки Максим, но вдруг встрепенулся. – Значит, говоришь, освободить всех джиннов? Хорошо! Сейчас буду тереть каждую лампу подряд…
– Не получится, – покрутил головой Каззан.
– Что? Опять не получится? Почему? – сверкнул глазами Максим.
– Ты забыл главное правило Эм-Эн-Вэ-Вэ, о человек.
– Какое еще правило?
– Одно волшебство в одни руки, – охотно напомнил Максиму молчавший до того Саид.
– О, это проклятое правило! – схватился за голову Максим и заметался по зале. – Что же делать, что же делать?.. А! – он вдруг остановился, дико повращал глазами и криво усмехнулся. – Есть, нашел!
– Шеф, я вас боюсь, – отодвинулся к выходу Ахмед. – Не надо на меня так смотреть. Слышите? Не надо, – поводил он перемазанным в шоколаде пальцем.
– Я сейчас, я сейчас… – продолжал бормотать Максим, не слушая Ахмеда, – сотворю кувалду и разнесу лампы к шайтан-опе – как миленькие разбегутся.
– Остановись, о смертный! – вскричал в ужасе Каззан.
– Вот уж дудки! – захохотал Максим и взмахнул палочкой. – Кувалду, хочу кувалду!
Хлоп!
Бац!
– Ой-ей-ей! – запрыгал на одной ноге Саид, выронив подарок.
– Упс! Саид, ты того… прости. Я не нарочно, чес-слово!
– Ай-яй-я-а-ай!
– Вот зачем вы это сделали? – Ахмед укоризненно поглядел на Максима. – Да, носки у него дурацкие и вообще, но кувалдой, по-моему, уже слишком!
– Нечаянно я, понимаешь? Да что же сегодня за день-то такой, а? – психанул Максим, в сердцах отбросил волшебную палочку, подхватил с пола кувалду и замахнулся ей. – И-иэх! – кувалда оказалась тяжеленная, и Максима повело в сторону мигом побледневшего Ахмеда.
– Шеф, шеф! Не надо, шеф! Я вас умоляю, я же просто так сказал, вот вам крест, – взвизгнул перепуганный Ахмед и скользнул за ближайшую витрину. – Ай!
– У-ух!
Кувалда потащила Максима в другую сторону, и теперь уже Саид, забыв про боль в отшибленной ступне, на четвереньках улепетывал по кругу от не на шутку разошедшегося Максима.
– Помогите, убивают! – ревел он, оскальзываясь на поворотах. – Каззан, Каззанчик! Да что же это? За что?
– Эх, размахнись рука, раззудись плечо! – гаркнул Максим, примерившись на глаз, довернул чуть влево, и кувалда со страшным грохотом обрушилась на золотую стойку с главным экспонатом.
Бум-м-м!
Все застыли, кто где находился, оглушенные не столько ударом, сколько произошедшим.
– Вот так, трах-тебедох! – сказал Максим, оттаскивая тяжелую кувалду и опираясь на ее ручку, как Геракл на свою знаменитую дубину.
На том месте, где раньше стояла стойка, лежало два блина – один на другом: первый, побольше, золотой; второй бронзовый, напоминающий вертикальную проекцию чайника на плоскость, изображенную неумелым школяром от руки.
Саид икнул и медленно опустился на пол.
Ахмед издал какой-то горловой звук – то ли засипел, то ли пискнул – и грохнулся в обморок.
Джинн дематериализовался от греха подальше.
Один Ала ад-Дин остался совершенно спокоен. Облизав липкие пальцы, он отыскал глазами волшебную палочку, бережно поднял двумя руками и взмахнул ею.
– Хочу эс-ки-мо. Три!
Чтоп! Чпок! Чпок!
Довольный собой, юноша уселся на пол, сложил ноги по-турецки, развернул бумажную обертку и принялся вкушать дивное лакомство, вкуснее которого он никогда и ничего в своей жизни не пробовал.
– А! – Абаназар подскочил на своем жестком ложе, схватившись рукой за сердце, вытаращил глаза и сел.
– Ты чего, колдун? – настороженно спросил левый ифрит. – Опять чего приснилось?
– Кольнуло, вот тут, – Абаназар помассировал грудь ладонью. – Еще так сжало… Фу-у, вроде отпускает.
– Пьешь много, колдун. И куришь, небось.
– Не твое дело, гнусный ифрит, – состряпал кислую физиономию Абаназар.
– Не хами, колдун. Мы ему сочувствуем, понимаешь, а он…
– Сам заткнись! Не пойму, может, случилось чего? – повел Абаназар головой. – Эй ты, длинный! Да не ты, который тот, а который с факелом.
– Но у нас у обоих факелы, колдун! – заметил правый.
– Да, ты, умник. Сбегай посмотри, чего там произошло. Тяжело мне что-то, словно камень на сердце.
– Где?
– На сердце, говорю!
– Я спрашиваю, где посмотреть?
– Да в пещере, где же еще!
– Я ифрит, а не гончая на побегушках у какого-то колдунишки! – возмущенно выпятил грудь правый из ифритов.
– Ох, чую, там творится что-то недоброе. Сбегай, а? – Абаназар сменил тон на просительно-жалостливый.
– Не положено! – гаркнул левый ифрит.
– Ну что вам стоит? – захныкал Абаназар. – Одна нога здесь, а другая там.
– Нет! – отрезали оба ифрита в один голос.
– Ах, так! Так, значит! Да я вас!.. – сжал кулаки Абаназар.
– Четыре-семь, срочно прошу поддержки! – взревел левый ифрит, отмахиваясь саблей от наступающего на него колдуна. – Повторяю, ситуация три девятки!
Тугая воздушная волна отбросила Абаназара прочь на несколько метров, и перед ним в ряд выстроилось сразу пятеро ифритов, не считая тех, что уже стояли у пещеры – все с саблями наголо и как один со зверским огнем в глазах. У одного из них во лбу сиял внушительный рубин.
Абаназар быстро очухался и вскочил на ноги.
– Трусы, трусы, подлые трусы! – закричал он, размахивая кулаками и распинывая ногами не очень крупные камешки. – Всей толпой на одного, да? А один на один слабо?
– Что тут у вас происходит? – недовольно прорычал ифрит с рубином.
– Вот, господин, – почтительно склонились оба ифрита, охранявшие вход в пещеру, – колдун совсем озверел.
Главный ифрит, видимо, начальник стражи, с высоты своего внушительного роста присмотрелся к крошечному колдуну, и лицо его изнутри засветилось огнем.
– Вы что, с ума сошли? – резко повернулся он. – С каким-то вонючим хилым колдунишкой вдвоем справиться не можете? Беспокоить нас по какому-то сущему пустяку!
– О господин! – взмолился правый ифрит. – Колдун – сущий зверь в человеческом обличье – вот не сойти мне с этого места! Он едва не загрыз моего брата.
– Как так? – засомневался главный ифрит в своих поспешных суждениях.
– Вот! – продемонстрировал шрамы на ноге левый.
– Значит, вы были недостаточно бдительны.
– Но господин, он накинулся на нас, будто лев, нет – как стадо львов!
– Этот? – ткнул пальцем ифрит в сторону притихшего Абаназара. – Ха, ха-ха! Ох, уморили! Этот доходяга-сморчок?
– Ах ты, лопоухая обезьяна! – начал закипать Абаназар. – Ты кого доходным сморчком обозвал, разрази тебя гром?
– Может, попробуешь разразить? – прищурился начальник ифритской стражи.
– Была бы охота связываться. – Колдун сложил руки на груди и повернулся к ифриту спиной. – Наипаршивейший из вшивых ифритишка с фингалом во лбу.
– Это кто вшивый, да еще с фингалом? Я?! – взревел оскорбленный до глубины души начальник ифритской стражи. – Да я тебя… я…
– Э-э, шел бы ты к шайтану… сам знаешь куда!
– Ах ты, языкатая блоха, да я ж тебя одним пальцем раздавлю, размажу, – и ифрит, сделав два шага, опустил руку и выставил указательный палец.
– Не надо, о господин! – крикнул правый ифрит, но было уже слишком поздно.
– Не трогай меня своими грязными лапищами! – рванулся колдун и вцепился в палец зубами.
– Уау! – взвыл начальник стражи, отдергивая раненый палец, но колдун уже сидел на его на ноге, вгрызаясь в нее. – А-а-а, больно! Снимите его с меня, снимите!!! Это ненормальный колдун, неправильный. Совсем бешеный, уау!
– Вот тебе, вот! – радостно вопил Абаназар, нанося укус за укусом. – А вот и еще: Ибазар-мабазар, ерни-ширни, ифрит долбани э-э… казани? – замер колдун, пытаясь припомнить конец заклинания.
Бэмц!
На голову несчастного начальника ифритской стражи из ниоткуда рухнул огромный казан. Ифрит закачался, глаза его сошлись на переносице, а на голове начала вздуваться огромная шишка.
– Бочкани? – между тем продолжал размышлять Абаназар, вися на ноге ифрита.
Бум-м!
Вторая шишка возникла рядом с первой. Ифрит сел на землю, а его глаза разбежались в разные стороны.
– Нет, все не то. – Абаназар в сердцах саданул кулаком по коленке ифрита, покрытой задубевшей кожей. – Камни мешкани?
Хрясь!
Огромный мешок с камнями вмял голову ифрита в плечи. Глаза начальника стражи сошлись вновь, но потом один почему-то побежал вверх, а другой заспешил влево. Волосатые острые уши обвисли, а рубин вывалился из его лба и упал к ногам своего хозяина.
Четверо ифритов за его спиной в ужасе попятились.
– Ух ты! – обрадовался Абаназар, заметив красивый камень. Он шустро соскочил с ноги начальственного ифрита, схватил камень, потер рукой и залюбовался игрой света. – А, вспомнил! – внезапно воскликнул он. – Грозони разразини!
С неба сорвалась ослепительная молния, зигзагом прочертив свой стремительный путь, и ударила сидящего на земле начальника ифритской стражи точно в темечко. Тишину ночи разорвал страшный грохот, полыхнуло неистовое пламя. Ифриты как один зажмурили глаза, закрываясь руками от взрыва, а когда осмелились вновь открыть их, то не нашли своего начальника. На том месте, где он совсем недавно сидел, лежала лишь небольшая горстка пепла, из которой вился легкий, вполне безобидный дымок.
– Я же говорил: не надо, – вздохнул правый ифрит, опуская саблю.
Четверо новоприбывших ифритов долго стояли, не в силах двинуться с места и пребывая в тихом шоке.
– Да-а, – наконец протянул один из них, осторожно, на цыпочках приблизился к тому, что осталось от их начальника и поворошил пепел кончиком сабли.