– Хрю-хрю? Хрю! – негодующе затопотал боров и прянул розовыми ушами с красными прожилками.
– Слушаемся, о повелитель! – склонились стражники, но никто не двинулся с места, поскольку никто не знал, да и не мог знать, поросячьего языка.
– Хрю, хрю, хрю! – неистово завертелся на месте боров.
– Хр-р-р!
– Хрю! – Боров бросился на Нури и принялся его тыкать пятачком и топтать копытами.
– Хр-р-р!
– Хрю! Казню, всех казню! – Султан опомнился, сполз на карачках с зашевелившегося Нури и оглядел побелевшие, искривленные ужасом лица стражников, боязливо жавшихся друг к дружке. – О Аллах всемогущий, что с нами такое? – пробормотал султан, воздевая себя на ноги. – Дочь наша, Б… – Султан недоговорил, замолкнув, и прислушался к себе, но на этот раз ничего не произошло.
– Уф-ф! – выдохнул он, поправляя халат. – Бу… – опять ничего. Султан улыбнулся и даже сам поправил сползшую набок чалму. – Бу-дур. Будур! Дочь наша! – распахнул он объятия.
– Отец!!! – принцесса бросилась к отцу. – Слава всевышнему, с вами все в порядке.
– Да-да, о как нам было страшно. Нам привиделось, будто мы сначала стали бараном, потом козлом, а потом – тьфу, тьфу! – отвратительной свиньей! Представляешь?
– Но отец, все так и было!
– Ты, верно, шутить, дочь наша! Разве султан может быть… Впрочем, не будем об этом. Где наш главный визирь? – Султан обвел взглядом комнату. – Почему его до сих пор нет?
– Я здесь, о мой повелитель! – влетел в двери главный визирь и, удачно споткнувшись о выступающий порожек, растянулся на полу, тем самым угодив султану.
– Ты почтителен, Юсуф, – довольно покивал головой султан. – Но твой сын!.. Мои уста отказываются поведать тебе о его отвратительном проступке!
– О великий султан! – Главный визирь на карачках подполз к султану.
– Встань, Юсуф, – дозволил султан, дернув пальцами, унизанными тяжелыми перстнями.
– Благодарю тебя, о солнцеподобный! – Визирь поднялся с колен и принял заученно-смиренный вид, сложив бровки домиком. – Скажите мне, что же натворил мой непутевый сын? Мое сердце обливается кровью от неведения и раскаяния за его поступок.
– Это хорошо, когда обливается. Да будет тебе известно следующее: твой сын напился вина…
– О нет! – вскричал Юсуф, воздевая ладони к небу.
– Подожди, мы еще не закончили, – остановил его султан. – Так вот! Твой сын напился вина, пробрался в баню, украл одежду нашей обожаемой дочери… Штаны… – Султан растерянно похлопал руками себя по бокам. – Где штаны?
– Вот они, о великий султан! – подал пропажу один из стражников, отобрав их у Нури, вновь вцепившегося во сне в шальвары.
– Ага! – Султан схватил штаны и сунул их под нос главному визирю. – Вот, смотри! Здесь он их жевал! Видишь?
Юсуф внимательно пригляделся к штанам и закатил глаза.
– Какой ужас! Да простит Аллах моего непутевого сына!
– Да подожди ты! – сорвался султан. – И это еще не все!
– Не все? – удивился Юсуф.
– Нет! – рявкнул султан, и Юсуф втянул голову в плечи. – После он пробрался в купальню, где изволила мыться наша дочь со своими служанками, нанеся тем самым страшное оскорбление ей и нам лично!
Юсуф продолжал преданно и безмолвно взирать на своего повелителя, перебирая в руках четки.
– Это все! – поставил жирную точку султан, взмахнув шальварами.
– О, я несчастный! – наконец запричитал Юсуф, колотя себя кулаками по голове. – За что мне такое наказание? Мой непутевый сын опозорил мою седину-у-у… Но мой повелитель! – внезапно прервал поток завываний главный визирь. – Ведь они муж и жена?
– Разве? – похлопал глазами султан.
– Конечно!
– Мы что-то не припомним их женитьбы.
– Но скоро они поженятся, ведь так, о пресветлый султан? – четки завертелись быстрее в пальцах Юсуфа, гипнотизируя султана.
– Э-э, – задумался тот, но перед глазами мелькали черные и белые костяшки, и султан никак не мог сосредоточиться. – Да не верти ты их!
– Слушаюсь, повелитель, – четки исчезли, и Юсуф начал перебирать пальцами. Султан нахмурил брови и отвернулся.
– Нет, я, разумеется, не обеляю его – он напился как свинья, прости Аллах! – начал Юсуф, заметив нерешительность султана.
– Не говори нам об этом отвратительном грязном животном, – судорожно сглотнул султан, воздавая всевышнему молитву.
– О каком?
– О свинье! Она нам не нравится, у нас нехорошие воспоминания.
– Слушаюсь, о великий султан. Так вот, я его не обеляю, ведь пьянство – великий грех!
– Вот именно!
– Но его можно понять: такое событие, мальчик немного перестарался.
– Немного? – вскричал султан. – Ну, знаешь!.. – запыхтел он.
– Да-да, отец, – подлила масла в огонь принцесса, – это уже слишком! Мало того, что он пьяница, так еще и развратник.
– Мальчик нетерпелив, – смиренно склонил голову главный визирь. – Молодость – что поделаешь. Но ведь они почти муж и жена. Стоит ли делать из такой мелочи проблему, о добрейший из справедливейших султан?
– Ты прав, Юсуф. Как ты считаешь, дочь наша, стоит ли действительно ругаться: подумаешь, перебрал мальчик немного, пошел навестить свою жену.
– В баню! И не жену, а невесту, – взмахнула косами Будур. – Неужели вы ему спустите такое, отец?
– Нет… да… мы… Ну вот, ты нас совсем запутала! Мы теперь не знаем, что нам с ним делать, – окончательно расстроился султан.
– Выпорите его, отец, и откажите ему! Он даже сейчас непочтительно лежит перед вами, а что будет, когда он станет моим мужем? Спихнет вас с трона и вышвырнет из дворца?
– То есть как – вышвырнет? – воззрился султан на дочь. – Нас из нашего же дворца?
– Пинком, – подтвердила Будур.
– Нас, великого султана? Пинком?! – опять начал звереть султан. – Да мы его!.. – затопал ногами султан. – Р-разбудить наглеца! Почему он еще спит? Мы вас спрашиваем!
– Слушаемся, о повелитель!
Сразу четверо стражников подхватили тазики и на полусогнутых ногах унеслись прочь.
– О-ох, моя голова! – завозился на полу Нури и приподнялся на локте. – Как мне плохо.
Бегом вернувшиеся с полными тазами стражники окатили Нури с головы до ног ледяной водой и выстроились в ряд у головы ошалевшего, хватающего ртом воздух сына визиря.
– Исполнено, о великий султан! – доложили они.
– Ага-а! – радостно оскалился султан. – А теперь отвечай, дитя порока, зачем ты напился вина, украл вещи нашей дочери и забрался в купальню?
– И еще жевал… – начала было Будур, но султан не дал ей закончиться.
– Э-э! – поморщился он, приподнимая руку. – Какая разница, дочь наша, жевал он их или не жевал?
– Большая, отец!
– Ну хорошо, – сдался султан. На пустые споры с дочерью сил у него вовсе не осталось. – И еще жевал шальвары. Зачем ты все это сделал, презренный? Отвечай же!
– Не понимаю, – честно признался Нури, снизу вверх глядя на султана.
– Нечестивый проходимец, ты еще вздумал запираться? Встань, когда с тобой говорит султан!
– О-ох.
Нури раскорячился и с третьей попытки все-таки поднялся на ноги. Молодого человека мотало из стороны в сторону, голова болела, но жаловаться он не посмел.
– Чего молчишь? – накинулся Юсуф на сына. – Отвечай всемилостивейшему султану, зачем ты так поступил? Уй-юй, да отвалятся твои чресла – источник гнусной похоти, проклятый осел! Впрочем, мне кажется, они ему еще понадобятся, – прогнулся перед султаном Юсуф, преданно заглядывая тому в глаза. – Он признает свою ошибку и смиренно просит простить его, о добрейший султан!
– Что-то мы не заметили в его взгляде смирения, – усомнился султан в словах главного визиря.
– Есть, есть, – замахал ручками Юсуф. – Только здесь плохое освещение и потому не очень заметно.
Султан еще раз посмотрел в мутные, немного косящие глаза Нури – те сильно походили на глаза полоумного мартовского кота, – и вздохнул.
– Он кается, о султан! – воскликнул Юсуф, заметив, как сына качнуло вперед.
– Да? Странно.
– Но отец… – Будур схватилась за рукав отца. Все вот-вот могло пойти прахом.
– Э-э, дочь наша. Так ли сильна его вина, в самом деле?
– Свинья он, отец! – воскликнула Будур, не в силах больше сдерживаться. – Похотливая вонючая свинья! И я никогда не выйду… Ой!
– Хрю?
– О Аллах! – Султан зачем-то запахнул халат, а Будур прижалась к плечу отца и в вцепилась в его руку. – Ты видишь то же, что и мы, дочь наша?
– Д-да, – еще крепче прижалась Будур к отцу. – Я же говорила вам: он свинья, причем вонючая.
– Хрю? – отозвался поросенок, шевеля пятачком и вращая красными глазками.
– Насчет вонючей ты права, – поморщился султан, прикрывая платком нос и рот. – Но… как?!
– Хрю! – завилял хвостиком поросенок, облизываясь на Будур.
– Сын мой! – опомнился Юсуф, простирая руки к своему дорогому чаду. – Что с тобой случилось?
– Хрю? – дернул ушами Нури-поросенок.
– Да как же?.. – опустился на колени главный визирь.
– Хрю, хрю! – Поросенок, проигнорировав причитающего родителя и радостно вывалив язык, рванулся к Будур.
– Ай! – принцесса спряталась за спину отца. – Отец, уберите его от меня, умоляю вас!
– Стража! Убрать свинью! – отдал приказ султан, и сразу несколько воинов бросились ловить поросенка.
Тот, визжа, заметался по комнате, насилу увертываясь от копий и щитов. Стражники больше мешали друг другу, чем помогали, но служебное рвение никогда еще не заменяло разума, и потому у поросенка оставался весомый шанс выйти победителем. К тому же меж стражников носился Юсуф, еще больше затрудняя поимку свиньи.
– Что вы делаете, звери, изверги? Это же мой сын! Одумайтесь, люди, заклинаю вас!
Но чего стоили его «заклинания» в сравнении с приказом самого султана, и стража продолжала погоню.
Внезапно поросенок кубарем покатился по полу, на глазах превращаясь обратно в Нури. И это было столь неожиданно, что никто не успел толком среагировать. Двое стражников ткнули в отклянченный зад копьями, а остальные кубарем покатились через Нури.