Он сжал кулаки и зарылся в них головой.
"Моя мать очень стара, - сказал Юсуф, проведя тяжелой лапой по глазам. "Ей тяжело ухаживать за скотом и пастбищами, и я боюсь, что соседи обманывают ее, потому что она совсем одна. Зачем я вообще ее оставил?"
"Верно, но почему?" - спросил ибн Тахир.
"Это было ее желание. Она сказала мне: "Ты сильный пехлеван, сын мой. Сам Пророк гордился бы тобой. И если бы твой отец, который дорожил мучеником Али больше всего на свете, - если бы твой отец был жив, он непременно отправил бы тебя изучать истинную веру у одного из даи, которые служат истинному халифу..." В то время великий даи Хусейн Алькейни путешествовал по нашим краям, набирая людей для нашего господина. Я отправился к нему, и он направил меня сюда, в Аламут".
"А ты, Наим, что привело тебя в крепость?" - продолжал ибн Тахир.
"Моя деревня находится недалеко отсюда, - ответил Наим. "Я слышал, что могущественный дай в Аламуте собирает армию, чтобы повести ее против неверного султана. Дома мы все были правоверными, поэтому мой отец не возражал против того, чтобы я ушел служить Сайидуне".
"А ты, Сулейман?"
"Что тут говорить? Люди говорили, что будет война, что великий дай, с которым произошло много чудес, захватил Аламут от имени халифа Египта и собирается оттуда напасть на султана. "Здесь все произойдет, Сулейман", - сказал я себе. Даи Абдул Малик проезжал через нашу область, и я присоединился к нему".
"Наш клан всегда был верен Али", - говорит Обейда. "Нас было девять братьев, и кто-то должен был покинуть дом. Я попросил отца, и он дал мне свое благословение".
"А ты, Джафар?"
"Я скрупулезно изучал Коран, Сунну и историю ислама и понял, что Али был несправедливо лишен наследия Пророка, а багдадский халиф несправедливо занимает регентский трон. Наш район посетил исмаилитский даи - им оказался наш начальник Абу Сорака, и я провел с ним несколько познавательных бесед. Я согласился с его учением и попросил у отца разрешения поехать с миссионером. Когда он узнал, что мой учитель направляется в Аламут, чтобы присоединиться к Сайидуне, он с радостью согласился. Люди уже говорили о нашем верховном главнокомандующем, что он очень святой человек".
Эти разговоры помогли им преодолеть тоску по дому, чувство одиночества и изолированности от мира. Когда на следующее утро звук рога пробудил их ото сна, уязвимые места вечера были уже забыты. Холодная вода, в которой они умылись , была предвкушением нового сурового дня. Они снова стояли обеими ногами в Аламуте. Единственное, что их волновало, - смогут ли они хорошо ответить на вопросы учителей и не слишком ли велики будут ожидания начальства. Не теряя бодрости духа, они посвятили себя работе на благо исмаилитов.
Однажды утром, когда послушники и Манучехр вернулись в Аламут с маневров, к ним обратился Абу Сорака.
"Сегодня у вас свободный день. Прибыли даисы из окрестных крепостей, чтобы получить дальнейшие указания от верховного главнокомандующего. Также мы будем докладывать им о ваших успехах и неудачах. Ведите себя тихо и используйте это время для учебы".
Послушники были вне себя от радости. Они побежали в свои спальные корпуса за планшетами и записями. Некоторые из них вынесли их на вал, а другие, более любопытные, сидели во дворе в тени зданий и внимательно следили за зданием верховного главнокомандующего.
Охрана у входа была усилена. Черные копьеносцы стояли неподвижно, как статуи. Время от времени мимо них проносился какой-нибудь дай, облаченный в церемониальный белый плащ. Послушники тут же шепотом рассказывали друг другу все, что знали о нем. Если это был кто-то незнакомый, они пытались угадать, кто это может быть.
Перед сторожевой башней на нижней террасе поднялась суматоха. Группа всадников въехала через главные ворота. Солдаты бросились к ним и придержали лошадей, чтобы те могли расседлать их. Неприметный человечек в развевающемся плаще, соскочивший с короткой лохматой белой лошади, поспешил вверх по ступеням, окруженный другими, которые следовали за ним с явным уважением.
"Абу Али! Великий дай! Я знаю его, - воскликнул Сулейман, инстинктивно поднимаясь на ноги.
"Давайте уйдем отсюда, - предложил Юсуф.
"Нет, давайте подождем!" - сказал ибн Тахир. "Я хочу увидеть его вблизи".
Тем временем группа приблизилась к ним. Солдаты, оказавшиеся поблизости, оборачивались в сторону новоприбывших и почтительно кланялись.
"Они все на помосте", - прошептал Сулейман, его голос дрожал от волнения. "Абу Али сам ходил за ними".
"Смотрите! Даи Ибрагим и даи Абдул Малик в толпе", - воскликнул Юсуф.
Абу Али в своем пышном плаще с большим достоинством прошелся по террасе, торжественно покачиваясь всем телом. Он приветливо улыбался солдатам, отдававшим ему честь. Было видно, что он знает, как много значит для его почитателей дружеская улыбка. Его лицо было покрыто морщинами. Редкая седоватая борода и поникшие усы окружали его почти беззубый рот. Когда он проходил мимо послушников, они склонялись перед ним в поклоне. Его маленькие глазки светились радостью. Он вытянул одну руку из-под плаща и приветливо помахал им. Он был до жути похож на маленькую старушку.
Когда группа даисов прошла мимо, послушники снова выпрямились.
"Вы видели! Мы были единственными, кому он помахал рукой!" воскликнул Сулейман, его голос дрожал от счастья. "Абу Али - второй после Сайидуны!"
"Жаль, что он не более внушительный, - предположил Юсуф.
"Вы действительно считаете, что интеллект зависит от роста?" возразил Наим.
"Глядя на тебя, я могу в это поверить".
"Мне нравится его простота", - сказал ибн Тахир. "Он улыбался нам, как будто мы все были его старыми друзьями".
"Даже в этом случае у него много достоинств, - продолжил Наим.
"Он образованный и опытный человек", - заметил Сулейман. "Но я не могу представить себе, что он когда-либо был солдатом".
"Может, это потому, что он не ворвался к нам с саблей?" сердито сказал Наим. "Большинство даисов, которых я видел, имеют хрупкий вид. Они - лидеры, а мускулистые парни - их помощники".
"Хотел бы я посмотреть, как Абдул Малик возьмет их в руки", - фыркнул Сулейман. "Тогда бы мы увидели, насколько хрупки эти долы".
"Как выглядит Сайидуна?" - спросил ибн Тахир.
Они посмотрели друг на друга.
заговорил Наим.
"Никто никогда не говорил нам об этом".
Большой актовый зал занимал почти весь первый этаж целого крыла здания верховного главнокомандующего. С самого утра здесь собирались учителя, миссионеры и другие исмаилитские сановники. Они приехали из Рудбара и Казвина, Дамагана и Шахдура и даже из далекого Хузестана, где великий дай Хусейн Алькейни возглавлял дело исмаилитов. Ожидая указаний от верховного главнокомандующего, они общались с местными жителями и обменивались новостями друг с другом.
Окна закрывали тяжелые шторы. Свечи многочисленных люстр освещали зал. На высоких подставках по углам стояли кадки со смолой, из которых мерцали и потрескивали маленькие огоньки, распространяя по комнате приятный, пьянящий аромат.
Под одной из этих ламп вокруг грека Теодороса собралось несколько человек. Среди них были военный комендант замка в Рудбаре капитан ибн Исмаил, портупей и капризный даи Закария, и молодой египтянин Обейдаллах, знавший доктора еще по работе в Каире. Они были в веселом настроении, и смех часто прерывал их беседу.
"Так вы были с ибн Саббахом, когда он захватил замок, доктор?" - спросил египтянин у своего хозяина. "О том, как он был захвачен, ходят невероятные истории. По одной из них, ибн Саббах обманом заставил бывшего коменданта замка отдать его ему. По другой - он подкупил коменданта. Я до сих пор не знаю, какова правда".
Грек громко рассмеялся, но ничего не сказал.
Капитан ибн Исмаил подал знак людям приблизиться. Затем он произнес.
"Подозреваю, что будет не лишним объяснить молодому человеку, как ибн Саббах привел Аламут в наши руки. Сам я при этом не присутствовал, но один из моих подчиненных, который в то время помогал нашему командиру, рассказал мне эту историю".
Обейдаллах и грузный Закария внимательно слушали. Теодорос презрительно хмурился и держался на недоверчивом расстоянии.
"Как вы знаете, - продолжал ибн Исмаил, - представителем султана в замке Аламут был стойкий капитан Мехди. Я не знал его лично, но слышал, что он не отличался особым умом". Ибн Саббах, к счастью, избежал ловушек, расставленных великим визирем, и наконец пробился в Раи, где комендант города Музаффар был одним из его больших друзей. Музаффар помог ему собрать отряд из семидесяти человек, в который входил и субалтерн, рассказавший мне эту историю. Так вот, нашему командиру пришло в голову захватить Аламут, который обладал самыми сильными укреплениями среди всех замков в округе. Он посоветовался с Музаффаром и в конце концов придумал следующую схему..."
В то время как египтянин и грузный даи внимательно следили за этой историей, доктор двусмысленно хихикал. Капитан заметил это, и это его одновременно взволновало и разозлило.
"Почему бы тебе не рассказать историю, если ты лучше знаешь?" - спросил он, обидевшись.
"Но вы же видите, я весь внимание", - извинился грек с более чем легким сарказмом.
"Пусть корчит рожи", - сказал египтянин, теряя терпение. "Мы его знаем. Он всегда притворяется, что знает больше других".
Ибн Исмаил продолжил.
"Тогда наш полководец разработал свой план и посетил Мехди в замке Аламут. Он сказал ему: "Я - даи, и я обошел половину известного мира. Теперь мне надоело путешествовать, и я пришел сюда, чтобы найти для себя мирное пристанище. Продай мне столько земли за твоими стенами, сколько покроет бычья шкура. Я дам тебе пять тысяч золотых за землю". Мехди практически разразился хохотом. Если ты действительно можешь дать мне столько денег, я отдам тебе землю, которую ты хочешь, на месте". Он считал, что у бедного даи не может быть такого богатства. Ибн Саббах потянулся под плащ, достал мешочек, полный золотых монет, и начал отсчитывать деньги. Мехди не мог поверить своим глазам и подумал: "Что может повредить замку, если я продам старому даи клочок земли под его стенами? И разбогатею в одночасье". И вот они взяли бычью шкуру, спустили мост через Шах-Руд и пошли по нему на скалы под стенами замка. Ибн Саббах достал из-под пояса острый клинок и начал резать им шкуру на тонкие пол