Сара и Рокайя шли обратно с ужасом в глазах. У входа их встретила Зофана, и они разразились слезами.
"Она ушла. Она прыгнула в воду. В пороги".
"О Аллах, Аллах! Но молчи об этом. Мальчик проснулся и ведет себя странно. Кажется, он совсем не верит, что мы хасиды. Что скажет Саййидуна!"
Они вытерли слезы со щек и последовали за Зофаной.
Обейда сидел на подушках, уверенно обнимая сначала Фатиму, потом Джовайру, и презрительно улыбался при этом. Его тщетно пытались напоить, но он едва смочил губы в вине.
Затем, со знающей улыбкой, он начал рассказывать девушкам о жизни в Аламуте, внимательно следя за их лицами. Он заметил, как некоторые из них переглянулись, когда он упомянул имена Сулеймана и Юсуфа. С почти дьявольским восторгом он описывал их отъезд в рай в то утро. Он видел, как они краснели и тщетно пытались скрыть свои эмоции. Это доставляло ему определенное удовольствие. Его беспокоило, что эти двое наслаждались прелестями сидящих перед ним красавиц.
Затем он увидел Сару и поразился. "Так это и есть та самая черная Сара, о которой говорил Сулейман, хотя теперь ее зовут по-другому", - сказал он себе. Кровь предков всколыхнулась в нем. Вот как, должно быть, выглядели рабы их вельмож.
Он протянул руку, схватил ее за запястье и притянул к себе. Его ноздри раздувались. Он сорвал с нее розовую вуаль. Он обнял ее так крепко, что у обоих хрустнули кости. Затем он застонал, как старая кошка, и набросился на нее с полной самоотдачей. Сара даже забыла о том, что случилось с Халимой.
Теперь его стало легко напоить. Беспомощный и безвольный, он принимал все, что ему предлагали. Усталость была так велика, что вскоре он задремал.
"Рокайя! Быстро найди Мириам! Расскажи ей все! Что Халима прыгнула в реку и что Обейда не верит".
К берегу канала была пришвартована лодка, в которой сидел Моад. Рокайя запрыгнула в нее.
"Отведи меня к Мириам! Сейчас же!"
"Мириам с Сайидуной".
"Еще лучше".
Лодка скользила по водной глади.
По дороге они встретили Мустафу, который переправлял Апаму из другого сада.
"Халима утонула в реке!" Рокайя позвала ее.
"Что ты говоришь?"
Рокайя повторил это. Старуха и два евнуха ахнули.
"Покажи мне это место! Может быть, мы еще сможем спасти ее".
"Слишком поздно. Река уже давно унесла ее за замок".
"Аллах, Аллах! В чем смысл всего этого?"
Мустафа бросил весла и уткнулся лицом в руки.
Долгое время Хасан и Мириам молча сидели в маленькой хижине. Наконец он нарушил молчание.
"Это будет для вас новостью", - сказал он. "В ту ночь, когда я отправил федаинов в рай, мой вельможа замышлял сбросить меня с башни в Шах-Руд".
Мириам удивленно посмотрела на него.
"И почему же?"
"Потому что они не могли понять, что человек обязан завершить начатое".
"То есть они были в ужасе от того, что вы делаете. Что вы с ними сделали?"
"Покончили с ними? Они все еще бродят по территории замка, как и раньше. Мы все полны злых желаний, так что я на них не обижаюсь. Да и что они могут мне сделать? Наше спасение зависит от того, насколько правильно будет работать моя машина. Я лишь надеюсь, что ей также удастся уничтожить нашего злейшего заклятого врага".
Он почти неслышно хихикнул.
"То есть мой давний соперник, мой заклятый враг, мой смертельный враг".
"Я знаю, кого вы имеете в виду", - пробормотала она.
Снова наступило долгое молчание. Он знал, что тяготило душу Мириам. Но сам он избегал затрагивать эту деликатную тему, а она не желала поднимать ее. Только по прошествии долгого времени она спросила.
"Скажите, что вы сделали с тремя мальчиками, которые были в саду?"
"Сегодня утром Юсуф и Сулейман помогли потрепать нервы султанской армии, которая окружила нас".
Она смотрела на него так, словно пыталась прочесть его сокровенные мысли.
"Это ты их убил?"
"Нет, они покончили с собой. И они были счастливы сделать это".
"Ты жестокий зверь. Что случилось?"
Он рассказал историю. Она слушала его со смесью ужаса и неверия.
"И вы ничего не почувствовали, когда принесли в жертву два человеческих существа, которые были вам безгранично преданы?"
Она видела, что ему тяжело и что он обороняется.
"Ты не поймешь. То, что я начал, я должен закончить. Но когда я отдал команду федаинам, я вздрогнул. Что-то внутри меня говорило: "Если над нами есть сила, она этого не допустит. Либо солнце погаснет, либо земля содрогнется. Крепость рухнет и похоронит тебя и всю твою армию..." Говорю вам, в душе я дрожал, как дрожит ребенок перед призраками. Я ждал хоть какого-то знака. По правде говоря, если бы хоть малейшее движение, если бы, например, облако вдруг заслонило солнце или если бы подул ветер, я бы передумал. Даже после того, как все закончилось, я ожидал удара. Но солнце все так же продолжало светить и на меня, и на Аламута, и на два трупа, лежавших передо мной. И вот что я подумал: либо над нами нет никакой силы, либо она в высшей степени безразлична ко всему, что происходит здесь, внизу. Или же она благосклонна к тому, что делаю я. Тогда я понял, что где-то в глубине души все еще верю в божество. Но это божество не имело никакого сходства с тем, что было в моей юности. Оно было подобно самому миру, развивающемуся в тысячах противоречий, но при этом жестко привязанному к трем измерениям. Безграничный в своих пределах. Необъятный хаос внутри стеклянного стакана. Ужасный, оскалившийся дракон. И я сразу понял, что служил ему всю свою жизнь".
Он смотрел на нее широко раскрытыми глазами, словно созерцая неописуемые чудеса.
Безумный дьявол, подумала Мириам в тот момент.
"Где ибн Тахир?"
Хасан опустил глаза.
"Вы отправили его к своему "закадычному врагу"?
Теперь он смотрел на нее, не отрывая взгляда.
"Разве вы не говорили когда-то, что не верите ни во что на свете и ничего не боитесь? Где же твоя сила теперь, когда тебе приходится терпеть поступки, чей груз я несу? У тебя есть сердце для мелочей, но иногда оно нужно и для больших вещей".
В этот момент Моад поставил свою лодку на набережной. Рокайя поспешил к Мириам. Она все еще дрожала всем телом. Не обращая внимания на Хасана, она воскликнула: "Халима прыгнула в реку!"
Мириам схватилась за сердце. Она посмотрела на Хасана, словно хотела сказать ему: "Это твоих рук дело!"
Хасан тоже был поражен. Он попросил рассказать подробности.
"Значит, когда она увидела, что вместо Сулеймана привезли Обейду, она сбежала? И ты говоришь, что Обейда не верит, что он в раю?"
Он посмотрел на Мириам, которая уткнулась лицом в свои руки и плакала.
Он встал.
"Следите за тем, чтобы впредь все шло как надо!"
Он отправился на набережную, где Ади ждал его в лодке.
"Назад в замок!" - приказал он.
"Я хочу, чтобы вы задушили того, кто в среднем саду, - сказал он евнухам, - как только останетесь с ним наедине. Обыщите его и принесите мне все, что найдете при нем. Затем похороните его вместе с двумя другими, убитыми сегодня утром, в дальнем конце садов, у подножия гор. Пару из двух других садов пришлите ко мне".
Суровый и мрачный, он поднялся в свою башню. Оказавшись на вершине, он дал знак, что пришло время покинуть сады. Он был рад, что с ним нет ни Абу Али, ни Бузурга Уммида. О чем ему было с ними говорить? Он должен был оставить миру объяснение и извинение за свои действия. Для верующих он должен был написать сборник своей философии, просто и в метафорах. Наследникам он должен был открыть последние тайны. Ему еще предстояла огромная работа. Но жизнь коротка, а он уже стар.
Измученный до смерти, он вернулся в свою комнату. Он рухнул на кровать и попытался заснуть, но не смог. Днем он ничего не боялся. Теперь он видел лицо Сулеймана, вплоть до мельчайших деталей. Да, казалось, он был счастлив. Но в следующее мгновение жизнь в нем угасла. Великий Боже! Какой ужасный эксперимент!
На его лбу выступили бисеринки пота. Теперь он видел, как ибн Тахир скачет к Нехавенду, одержимый одной мыслью. Да, именно там остановился его смертельный враг. Его "противоположный принцип", великий визирь Низам аль-Мульк, этот блестящий и прославленный ум, который исповедовал все, что человечество считало великим и хорошим. И все же где-то под всем этим скрывалась огромная ложь. Он преклонялся перед человечеством и его убеждениями вопреки лучшим убеждениям, которые, как знал Хасан, у него были. Он завоевал сердца масс и стал могущественным. Он добился этого благодаря доброте, щедрости и нескольким уступкам драгоценным человеческим желаниям. Оставалось ли место для другого, равного ему? Низам аль-Мульк превосходил его во всем. Он был старше его более чем на десять лет. Что же ему оставалось делать, кроме как прибегнуть к "противоположному пути"? Он - улыбающийся, я - мрачный. Он - прощающий, я - непреклонный. Он - нежный, я - страшный. И все же он знал, что визирь тоже способен быть безжалостным и беспощадным. Даже больше, чем он. Если мне удастся заставить его уступить, я стану единственным правителем Ирана.
"Только бы эта ночь закончилась!" - вздохнул он. Он надел пальто и вернулся на верхнюю площадку башни.
Он посмотрел вниз, в сады. Евнухи только что погасили лампы. Затем он повернулся к подножию гор. Там горел свет. Он вздрогнул. "Они хоронят мертвых", - сказал он себе. Его охватила жуткая дрожь при мысли о том, что однажды он исчезнет в небытии.
Мы ничего не знаем наверняка, подумал он. Звезды над нами молчат. Мы брошены на произвол судьбы и поддаемся иллюзиям. Бог, который правит нами, ужасен.
Он вернулся в свои покои и заглянул в лифт. Джафар и Абдур Ахман крепко спали. Он снял с них простыню. Свет из его комнаты тускло освещал их усталые лица. Он долго смотрел на них.
"Это правда, человек - самое странное существо на земле", - прошептал он. "Он хочет летать, как орел, но у него нет крыльев. Он хочет быть сильным, как лев, но ему не хватает лап. Каким ужасно несовершенным ты создал его, Господи! И в наказание Ты дал ему разум и способность осознать собственную беспомощность".