тву. Он описал точную планировку дворца султана в Багдаде и подходы к нему, а также подробно рассказал о придворных ритуалах.
За это короткое время Джафар открыл для себя совершенно новую жизнь и попытался представить себя ее лидером.
Наконец Хасан приказал пленнику подробно описать свое путешествие в Аламут. Он должен был перечислить все станции, где он менял лошадей или останавливался на ночлег. Затем он приказал палачу снять с узника оковы, чтобы тот мог раздеться.
Халеф вздрогнул.
"Что это значит, сэр?"
"Быстрее! Не медлить! Не вынуждайте меня использовать другие средства. Снимите и тюрбан".
Халеф застонал.
"Что угодно, только не это, сэр! Не позорьте меня так!"
По кивку Хасана палач одной крепкой рукой схватил его за шею. Один из помощников передал раскаленную добела кочергу, которую хозяин медленно поднес к обнаженной груди пленника. Еще до того, как она коснулась его, кожа зашипела и опалилась.
Халеф безудержно завыл.
"Делайте все, что хотите. Только не сжигайте меня!"
Они сняли с него всю одежду и связали ему руки за спиной.
Джафар наблюдал за всем этим, не отрывая глаз. Он полностью владел собой. Этот факт втайне вызывал у него чувство гордости.
"Теперь пришло время для вашего мастерства, доктор", - сказал Хасан. "Пленник, откуда у вас раны на теле?"
Все еще дрожа от недавнего испуга, Халеф рассказал о драке с одним из султанских евнухов. Тем временем грек достал несколько тонких острых лезвий, длинную иглу, различные жидкости и мази. Затем он велел Джафару обнажиться до пояса. Тот, как истинный художник, закатал рукава . Он приказал одному из помощников палача держать ящик, наполненный всевозможными снадобьями. Затем он принялся за работу.
Сначала он нанес мазь на соответствующий участок тела Джафара, а затем нарисовал контур шрама и родимого пятна. Другому помощнику он приказал подержать в огне лезвия и иглу. Затем он использовал их, чтобы вытравить и проколоть кожу.
Джафар плотно сжал губы. Его лицо слегка побледнело от боли, но когда Хасан посмотрел на него, он улыбнулся в ответ, как будто это было пустяком.
Теперь Халеф начал постепенно понимать, в чем заключается план Хасана, и пришел в ужас. Если бы превращение прошло успешно, этот исмаилитский юноша получил бы беспрепятственный доступ к самому султану! И убийство великого визиря красноречиво свидетельствовало о том, что произойдет тогда. Я буду проклят за соучастие в таком преступлении, подумал он. Подави свой страх! приказало ему что-то внутри. Подумай о своем долге перед султаном!
Его ноги были развязаны. Он дождался момента, когда врач начал делать надрез на лице Джафара, а затем прыгнул на него и нанес мощный удар ногой в живот.
Под этим ударом грек провел лезвием по лицу Джафара, которое мгновенно залила кровь. Сам он был брошен на пол. Халеф потерял равновесие и опрокинулся на него. Его рот столкнулся с локтем доктора, который он инстинктивно вгрызся в него со всей силы. Доктор застонал от боли.
Тут же Абу Али, Джафар и палач принялись безжалостно колотить и пинать Халефа, чтобы заставить его отпустить жертву. Но только когда один из помощников поднес раскаленную кочергу к спине пленника, тот сдался. Он застонал, корчась на полу и пытаясь схватиться за рану.
Теперь Хасан приказал: "Посадите его на дыбу!"
Халеф сопротивлялся изо всех сил, но железные кулаки вскоре усмирили его. Через несколько мгновений он был привязан к дыбе.
Со стонами греку удалось собрать себя в кучу. Рану на руке промыли, обработали и перевязали. Джафар, весь в крови, терпеливо ждал, когда его превращение возобновится.
"Этот негодяй все испортил", - стонал грек, осматривая его внимательнее. "Что мне делать с этой огромной раной на его лице?"
"Пока просто почистите его", - сказал Хасан. "Посмотрим, что можно сделать".
Затем он приказал палачу: "Начинай пытки. Он будет полезен, когда потеряет сознание".
Машина начала растягивать конечности заключенного. Его суставы затрещали, а кости заскрипели. Халеф застонал в агонии.
Хаким был потрясен. Он сам был хирургом, но никогда прежде не слышал такого звериного вопля.
Он быстро промыл рану Джафара. Хасан осмотрел ее, затем заговорил.
"Джафар! Ты скажешь, что командир исмаилитов нанес тебе эту рану в Аламуте как посланник Его Величества. Что письмо султана так разгневало его, что он ударил тебя своей саблей. Вы меня поняли?"
"Да, сайидуна".
"Доктор, заканчивайте свою работу".
Все это время Халеф завывал через равные промежутки времени. Они становились все короче, пока не слились в сплошной безумный рев.
Палач внезапно остановил дыбу. Заключенный потерял сознание.
"Хорошо", - сказал Хасан. "Заканчивайте свою работу без нас".
Вместе с ним на вершину башни взобрался гранд-дайс.
Искусной рукой доктор превратил Джафара в Халефа, посланника Его Величества.
Через несколько часов Джафар, преображенный и одетый с ног до головы в одежду пленника, предстал перед верховным главнокомандующим. Хасан вздрогнул - настолько велико было сходство. Та же борода, те же усы, тот же старый шрам на щеке, тот же сломанный нос и даже то же родимое пятно возле уха. Только длинная свежая рана через все лицо была другой.
"Кто вы?"
"Меня зовут Халеф, сын Омара. Моя семья родом из Газны..."
"Хорошо. Все остальное вы тоже запомнили?"
"Да, сайидуна".
"Теперь слушай внимательно. Ты оседлаешь коня и поедешь в сторону Багдада по той же дороге, по которой султанский гонец приезжал в Аламут. Ты повезешь Его Величеству устный ответ от хозяина Аламута. Вам известны станции и трактиры по пути. Держите глаза и уши открытыми. Узнайте, не отправился ли султан против нас. Во что бы то ни стало требуйте, чтобы вас пустили к нему. Не останавливайтесь на достигнутом! Продолжайте настаивать на том, что вы можете передать ответ только лично султану. Расскажите, как плохо с вами обошлись в Аламуте. Вы меня поняли? Вот несколько гранул. Узнаете ли вы их? Возьмите их с собой в путешествие. Проглатывайте по одной каждую ночь, а последнюю приберегите для момента, когда вас допустят к султану. Вот шило. Бережно прячьте его при себе, ведь малейшая царапина может означать смерть. Когда ты предстанешь перед султаном, ты будешь знать, что тебе нужно сделать, чтобы заслужить рай для себя и бессмертие среди исмаилитов в этом мире. Все ясно?"
"Так и есть, сайидуна".
Щеки Джафара пылали от жара.
"Крепка ли ваша вера?"
"Так и есть, сайидуна".
"А ваша решимость?"
"Стойкость".
"Я верю, что ты меня не подведешь. Возьми этот кошелек для монет. Я даю тебе свое благословение на путешествие. Принеси славу себе и исмаилитам".
Он отмахнулся от него. Аламут пустил в ход еще один живой кинжал. Хасан ушел в сад.
С тех пор как Мириам и Халима так печально покинули эту жизнь, настроение обитателей сада стало неумолимо падать. Это касалось не только девушек, но и евнухов, и даже Апамы.
Мириам похоронили на небольшой полянке среди рощи кипарисов. Девочки посадили на ее могиле тюльпаны, нарциссы, фиалки и примулы. Из куска скалы Фатима вырезала красивый памятник, изображающий скорбящую женщину. Но она не смогла заставить себя сделать на нем какую-нибудь надпись. Рядом с ее могилой они выделили еще один участок земли, на котором установили каменное изображение газели, тоже работы Фатимы. Вокруг посадили цветущие кустарники. Это они сделали в память о Халиме. Каждое утро они приходили на это место и оплакивали своих погибших друзей.
Теперь Фатима заняла место Мириам, только с Хасаном она общалась только через Апаму. Между ними не было вражды. Апама стала совсем одинокой. Ее часто можно было видеть спешащей по тропинкам, возбужденно жестикулирующей и вслух разговаривающей с каким-то невидимым человеком. Может быть, одна или две девушки улыбались ей в таких случаях. Но когда они стояли перед ней, то испытывали все тот же старый страх. Ее умение устранять последствия их ночных визитов имело лишь ограниченный успех. Зулейка, Лейла и Сара чувствовали, как внутри них зарождается новая жизнь, и с нетерпением ждали этого момента. Больше всех радовались Джада и Сафия. Они с нетерпением ждали появления в садах нового поколения.
Хасан прислал двух новых спутников взамен тех, которых они потеряли. Оба они были тихими и скромными, но, по крайней мере, вносили некоторые изменения в вечную монотонность.
"Уже осень, и скоро на нас обрушится зима", - сказал Хасан Апаме. Они прогуливались по одному из безлюдных садов. "Мы должны максимально использовать оставшиеся нам теплые вечера. Мне нужно будет отправить в сады несколько новых молодых людей. Потому что придут дожди, а за ними снег и холод, и тогда уже не останется времени на райские наслаждения".
"Что же тогда будут делать девочки?"
"У вас много верблюжьей и овечьей шерсти. И шелка. Пусть они ткут, вяжут и шьют. Пусть практикуют все свои искусства. Потому что Аламут требует всего".
"А как же школа?"
"Вам есть чему их научить?"
"Нет, кроме искусства любви, которому они все равно не способны научиться".
Хасан снова рассмеялся, впервые за долгое время.
"Ну, для наших целей они знают достаточно. Видите ли, у меня та же проблема, что и у вас. У меня нет никого, кому я мог бы оставить свое наследство".
"У вас есть сын".
"Да. Я жду, что со дня на день его привезут в замок. Я планирую укоротить его на голову".
Апама внимательно посмотрела на него.
"Ты шутишь?"
"Почему я должен шутить? Разве мерзавец, убивший мою самую яркую правую руку, заслуживает большего?"
"Но он же ваш сын!"
"Мой сын?! Что это значит? Может быть, - говорю я, потому что вы знаете, как я осторожен, - может быть, он мой физический отпрыск, но он никогда не был моим духовным сыном. Раньше я немного преувеличивал. Может быть, все-таки есть кто-то, кто сможет принять мое наследие. Вот только он находится далеко-далеко, где-то в мире. Его имя должно быть вам знакомо. Это ибн Тахир".