В длинной статье «Болотная Венера против Нацистского кольца на член» Мур шутливо подводит итог: «Сексуально открытые и прогрессивные культуры, такие как Древняя Греция, подарили Западу почти все аспекты цивилизации, тогда как сексуально подавляющие культуры, такие как поздний Рим, подарили нам Темные века»[881].
В этом нет ничего нового. Мур противопоставлял «секс» и «насилие» с самых ранних работ. В «Мираклмене» № 13 (ноябрь 1987-го) извечная космическая война между двумя галактическими цивилизациями кончается после разговора предводительницы одной стороны и Мираклвумен:
ЦАРЬКОРОЛЕВА: Значит, обе культуры обречены на унылый застой бесплодной войны?
МИРАКЛВУМЕН: Прошу прощения… а что, нельзя просто заняться сексом?
ЦАРЬКОРОЛЕВА: Сексом?
…
МИРАКЛВУМЕН: Если два организма или две культуры вынуждены идти на контакт, он может быть как танатическим и разрушительным, так и эротическим и созидательным.
Все сводится к старой мантре хиппи: «Занимайтесь любовью, а не войной». Но Мур, верный себе, видит здесь не предложение, а название фундаментальных сил вселенной, причем история представляет манихейскую борьбу между ними.
В «Прометее» № 22 (ноябрь 2002-го) Мур описывает «богсекс» так: «Это хаотическая, животная сила. Это первобытность. Это мама и папа ночью, все ближе к моменту зачатия, но зачатию всей вселенной. Вселенная. Вся мужская и женская энергия бьется в бинарном пульсе бытия. Единица и ноль. Туда и сюда. Взад и вперед. Гравитация. Электромагнетизм. Слабое ядерное взаимодействие. Сильное ядерное взаимодействие. Земля, воздух, вода, огонь. Фосфорное ангельское сношение… нарастающее, как музыка, нарастающее к крещендо. Нарастающее к выплеску». Совместный оргазм создает вселенную.
В самом деле Мур видит в сексе величайшее единство и творческий акт. Он часто описывал его в психоделических терминах как великое путешествие к небесам. В «Прометее» № 10 (октябрь 2000-го) встречается пассаж: «Это сердце и душа… это Солнце, это Золото в нас, и ты почти я, и я почти ты. О, любовь. Любовь… и мы становимся друг другом… становимся гермафродитом… поднимаясь… к божеству». «Змеи и лестницы» (1999) достигают трансцендентальной кульминации: «Мы взбираемся… «он» и «она» в нас становятся пределами нашего удовольствия, уступают в пользу более эротической возможности: безграничной возбужденной близости тогда, когда мы сможем стать друг другом». И сцена секса в «Болотной Твари» № 34 (март 1985-го): «Я больше не знаю, где кончаюсь я… где начинается он… я чувствую свою руку так же, как ее чувствует он… Мы… одно… существо… и все… что есть… включено в нас… Вместе мы познаем свет, взрываясь ввысь стаей птиц».
Этот сюжет в «Болотной Твари», «Весна священная», назван в честь балета Стравинского, который занимает важное место в мировоззрении Мура. Для Мура «Весна священная» – это поистине революционная сила, раскрывающаяся из великой страсти. Эту энергию можно сфокусировать в двух направлениях: война разделяет и уничтожает; секс объединяет и созидает. Хотя Мур пренебрежительно относился к Фрейду, однажды заявив Onion, что «на Зигмунда Фрейда, честно говоря, у меня не хватает терпения, потому что, если быть совсем откровенным, мне он кажется зафиксированным на детстве торчком»[882], модель Мура практически идентична теории Фрейда об Эросе и Танатосе. Как объясняет Мур: «Управляй сексом и смертью – и управлять населением становится просто. Смерть подчинить – раз плюнуть: Уильям Берроуз говорил, что смертью управляет любой, кто может поднять сковородку. Точно так же те, у кого больше сковородок, войск, танков или боеголовок, управляют смертью лучше остальных и могут регулировать ее предложение. Со смертью разобрались, но как управлять желанием?»[883]
Этот вопрос – в сердце «Пропащих девчонок». В комиксе главные героини выезжают из отеля на постановку «Весны священной». Когда они увлекаются сексом под языческие ритмы, бо́льшая часть аудитории впадает в исступление и начинаются беспорядки с насилием. В 2006 году Мур объяснил актуальность книги: «Она заняла у нас шестнадцать лет. Мы не знали, что она выйдет в 2006 году, на середине срока второй администрации Джорджа Буша, когда мир погрузился в войну еще глубже, чем пару десятков лет назад. Книга легко могла выйти девять лет назад, когда в Белом доме был Клинтон, и показалась бы неактуальной, не особенно шокирующей во время «Христа в моче» [Андреса Серрано]. А если бы мы написали книгу сорок лет назад, нас бы разве что спросили, не слишком ли мы увлеклись изображением гомосексуальности»[884].
Регулярность, с которой Мур дает интервью, значит, что, когда разные журналисты задают один и тот же вопрос, он, вполне естественно, дает примерно один и тот же ответ и приводит при этом похожие примеры или случаи из жизни. Но на этапе интервью для «Пропащих девчонок» он дал почти дословные ответы для MTV, Independent, Onion, Patriot-News и других органов[885]. Он явно препоясал чресла для боя, зная, что должен подбирать слова с осторожностью.
Мур был готов ко всему… кроме того, что произошло. Скоро Independent on Sunday сообщила:
Вопреки волнениям, что в Америке откровенные образы «Пропащих девчонок» вызовут скандалы или даже судебные разбирательства, книга собрала теплые отзывы даже от обычно консервативной USA Today и продалась тиражом в 10 тысяч экземпляров в первый же день. Хотя в Британии готовится уже третий тираж в 20 тысяч экземпляров, их дистрибуция была отложена из-за обращения к издателям Top Shelf от больницы Грейт-Ормонд-стрит – которой по завещанию Дж. М. Барри отошли права на «Питера Пэна», – возможно, до января 2008 года, когда истекут сроки прав. Это не помешало книге войти в Топ-20 на Amazon[886].
Первый тираж распродался в день выхода – среду, 30 августа 2006 года. Две недели спустя Крис Старос объявил: «Из-за того что запросы в системе Diamond уже превысили второй тираж в 10 тысяч, который мы заказали в ожидании повышенного спроса, нам пришлось заказать третий тираж в 20 тысяч экземпляров. Так что за четыре дня мы распродали первый, второй и половину третьего тиража»[887]. 9 ноября Top Shelf объявили, что 17 тысяч книг из третьего тиража уже предзаказаны[888]. «Пропащих девчонок» не запретили ни в одном магазине и ни в одном суде, они остаются доступными у любого ритейлера графических романов, в последнее время – в однотомном издании. Американская книжная сеть Borders настаивала, чтобы книгу запечатывали в целлофан, но, скорее всего чтобы защитить не только покупателей от содержания книги, но и 75-долларовую книгу от пальцев покупателей.
Падали препятствие за препятствием. Мур говорил: «Мы получили милое письмо от канадского таможенного управления, где, по сути, сказали, что, несмотря на наличие сцен, приравнивающихся к содомии или инцесту, книга ни в коем случае не может считаться непристойной, и несмотря на то, что в некоторых сценах секса участвуют несовершеннолетние, книга ни в коем случае не считается детской порнографией, а исключительно произведением большой общественной и художественной ценности»[889]. Таблоиды не возмущались. Когда 22 июня 2006 года у Мура брали интервью на передаче Today на Би-би-си Radio 4, встреча началась с конфликта, но Мур скоро перешел с темы растления детей к достоинствам свободы слова, так что закончился разговор почти на игривых нотках. Едва ли можно придумать более престижную платформу – его интервью последовало за беседой с Элом Гором о климатических изменениях. А в канун Нового, 2011 года его снова пригласили в Today для рубрики «Мысль дня»; он решил восхвалить добродетели поклонения наручной кукле, закончив словами: «В общем, большое спасибо от меня и Гликона за то, что выслушали, и счастливого вам всем Нового года»[890].
Освещение «Пропащих девчонок» ни в коем случае не было во всем любовным или даже позитивным, но критика больше сосредоточилась не на предмете комикса, а на его художественных достоинствах. Какое-то время работа стала темой разгоряченных дебатов как в почтенном The Comics Journal, так и на онлайн-форуме исследователей комиксов InterText.
Привлекла книга и внимание ученых. Мур и Гебби сумели охватить большинство горячих тем современных курсов английской литературы – гендерные исследования, теории гомосексуализма, политика на базе идентичности, викториана, fin de siecle, описания детства, Первая мировая война, детская литература, секс, изнасилование и цензура, – а также подарили богатый материал для тех, кто просто изучает формальные аспекты повествования в комиксах. Тут было что обсудить; введение к сборнику «Сексуальная идеология в произведениях Алана Мура» (Sexual Ideology in the Works of Alan Moore) даже утверждало: «Пропащие девчонки» стали розеттским камнем для понимания творческого пути Мура»[891]. Когда в конце девяностых Леа Мур поступила в университет, то нашла – и к ее удивлению, и к удивлению ее отца – творчество Мура в списках литературы; с тех пор вышел ряд книг, посвященных исключительно его жизни и творчеству – от тонких, в мягких обложках, до солидных изданий. Существуют интервью с Муром длиной в книгу, сборники старых интервью и растущее число монографий. К 2010 году Мур стал таким предметом академического внимания, что 28–29 мая Университет Нортгемптона организовал мероприятие «Magus: Междисциплинарный подход к творчеству Алана Мура», где зачитывались доклады с названиями «Большие числа»: комиксы без отсылок и переосмыслений» (Big Numbers: Comics Beyond Referentiality and Reinvention), «Хаотическая преступность: злодеи Алана Мура» (Chaotic Criminality: The Villains of Alan Moore) и «V против Голливуда: рассуждение о полемическом плагиате» (V Versus Hollywood: A Discourse on Polemic Thievery). Темы варьировались от мейнстримных комиксов Мура до его связи с Нортгемптоном, а также перформансов и магии. Предпринимались попытки связать его творчество с широкими литературными движениями, такими как постмодернизм и готика, прошла дискуссия о влияниях – как его, так и на него. Прошли показы таких редкостей Мура, как «Не дай мне умереть в черно-белом», а завершилась конференция панелью с самими Муром и Гебби.