Его поцелуй на моей голове. Нежный, заботливый. Такой, как раньше. От которого прежде всегда становилось спокойнее на душе. Но сейчас не становится.
– Прости, любимая, – шепчет тихо, – я идиот… Повел себя, как малолетний индюк… Просто… – делает паузу, глубоко вздыхает, – знаешь, мне тоже непросто… Все эти годы знать, что от одного упоминания его имени тебя трясет… Слишком сложно соперничать с прошлым, Иза… А оно не отпускает тебя, я ж не дурак, я вижу… Ты все время гуглишь его, читаешь о нем. Вздрагиваешь, стоит только произнести слово «Москва», вспомнить о нашем с тобой знакомстве. С тем, чьи минусы успели загладиться… С самого начала наш мир был словно бы прорисован на карте красными линиями, за которые нельзя переступать. Мы живем годами на минном поле…
Я поворачиваюсь к нему. Впервые Роберт говорит такие вещи. Впервые вижу его растерянность. Даже в темноте ночи она читается в блеске его глаз… А я отчаянно боюсь сейчас его слов, потому что сама себе не хочу признаваться в том, о чем он сейчас говорит… Я растеряна. Он знал, что я ищу информацию об Алане? А я ведь так старательно всегда чистила историю и кэш… И при этом всегда непроизвольно чувствовала себя жалкой преступницей, мелкой воришкой, заметающей следы. Жалкой… какой же я была жалкой…
– Нет никакого соперничества, Роб… Всё прошло… – говорю искренне. Я правда искренняя сейчас. Правда. Я верю в свои слова. Стараюсь верить…
– Точно? – спрашивает он вроде бы спокойнее, но складка между бровей не расправляется. – Скажешь мне честно, если нет? Я не ребенок, Иза. Бегать от него не буду. Хочу, чтобы ты знала, что мы здесь правда потому, что положение моего бизнеса критическое. Дело надо спасать, или мне и правда придется начинать жить за твой счет. А я так не смогу… Если судьба сама толкает нас по этому маршруту, надо пройти его достойно. А достойно – это значит честно по отношению друг к другу. Вот сейчас я с тобой честен. Да, я ревную. Да, его присутствие сегодня у нас было мне неприятно, напрягало. Но я сознательно пошел на эту встречу, чтобы показать, что я не прячусь от нависающих опасностей. И тебе показать, и ему, и самому себе…
Прикрываю устало глаза. Не хочу, чтобы это все было правдой. Хочу просто взять и проснуться. И чтобы снова Ницца, солнце и ароматный деревянный пол под ногами. Все, что происходит сейчас, слишком сложно и тяжело. Только в бульварных романах все эти встречи сквозь годы с первой любовью волнуют и будоражат. В реальной жизни все не так.
Физиология взяла своё. Я все-таки начала погружаться в сон и на задворках сознания поймала себя на том, что слишком строга к Роберту. Просто… Я не привыкла видеть его поведение импульсивным. Он всегда был таким спокойным, рассудительным, адекватным. Мы и правда должны пройти этот путь вдвоем, не уходить от ответов на вопросы, заданные самим себе. И речь прежде всего обо мне самой. Я должна заглянуть в себя и научиться смело смотреть перед собой. Прежде всего себе доказать, что всё, отпустило. Может, даже разочароваться. Да, именно разочароваться, чтобы потом снисходительно смеяться над тенями прошлого, столько лет заставляющими меня, подобно маленькой девочке в темноте детской комнаты, засыпать в страхе и трепете, что там, в углу, скрывается настоящий монстр.
Глава 11
Алан
Я облажался. Годы работы в серьезном бизнесе научили меня важному качеству – признавать свои ошибки. Не перед другими. Нет. Речь о себе. Секрет успеха в том, чтобы понять это самому. Один на один с собой. Уметь посмотреть в зеркало и сказать себе – я неправ.
А я был неправ. Я не должен был к ним лезть. Я не должен был ломать ее жизнь. Бэлла была состоявшейся молодой женщиной. Да, наверняка со своими тайными переживаниями и проблемами, как у всех, но и со своими радостями, надеждами, чаяниями… Зачем я вмешался? Эгоистично, хамски, нагло.
Мне нужно было поговорить с ней. Не потому что я еще на что-то надеялся. Извиниться за мой низкий шантаж. Сказать, что ей нечего бояться… Что ни в коем случае не буду ее заставлять или вынуждать на себя работать.
Но звонить не хотел. Это было бы неправильно. Некрасиво… Мой звонок лишний раз даст повод думать, что давлю на нее и чего-то хочу, а я… Я должен был засунуть свою «хотелку» куда подальше, как засунул в ночь после нашего искрометного ужина у них дома в первую попавшуюся шалаву. Животное. Кобель. Сволочь. Сколько раз я слышал эти слова в свой адрес от Милены, когда она палила мои измены. И все никак не могла взять в толк одно – не было никаких измен. Я никогда не был ей предан. Никогда не был предан нашей семье. Потому что никакой семьи не было…
Я сам не поверил в удачное стечение обстоятельств, когда выезжал с подземной парковки в Сити и вдруг заметил Ее стоящей и зябко жмущейся в тоненьком кашемировом пальто у КПП. Одна из башен все еще строилась. Это создавало во дворе хаос и неразбериху, вечно заставляло таксистов тупить при подъезде. Вообще, жизнь в Сити выглядит притягательной только телкам из провинциальных российских городов. На самом деле минусов хоть отбавляй. И их начинаешь с лихвой ощущать только постфактум, пожив в этом образчике «псевдожизни будущего»…
– Бэлла, – окликнул ее я, опуская стекло, – ты что здесь делаешь?
Она дернулась, увидев меня. Мне показалось, немного смутилась. Даже покраснела. Или просто она разрумянилась на первом, прихватившем позднеосеннюю Москву морозце…
– Такси жду… Что-то навигатор шалит. Второй раз приходится заказ отменять, водитель уезжает не туда.
Внутри щелкает призрачная надежда, пускающая по телу выстрел бесконтрольной и непонятной радости.
– У меня нет никаких дел. Куда тебе? Давай подвезу…
– Не стоит… – отвечает, пряча лицо в поднятый воротник, закрывается от меня. В этот же момент ее буквально чуть не сносит от очередного резкого порыва ветра. Мысленно чертыхаюсь про себя. Вот, один из главных факторов, который я ненавижу в Сити, – неравномерное распределение ветровой нагрузки. Недоработки архитекторов – в реальных условиях воздух не обтекает здание гладко, возникают завихрения, которые приводят к появлению мощной переменной боковой силы, и при возрастании скорости ветра ее значение скачкообразно увеличивается, от чего двор то и дело продувает с такой силой, что невозможно дойти от одного корпуса до другого…
– Садись в машину, – искренне говорю я, то ли приказывая, то ли прося. Ну холодно же ей…. Реально холодно. Здесь сейчас не до наших разборок, – куда тебе?
– На стройку, – отвечает она тихо, все еще мечась глазами между моей машиной и дисплеем своего телефона. Сомневается.
– Садись, Бэлла. Не укушу…
Она молча кивает, но не улыбается. Минута – и меня обдает такой знакомый и такой крышесносящий ее аромат, смешанный с запахом морозной улицы, что голова и член стреляют сотнями нервных окончаний. Но я быстро беру над собой контроль. Хватит, Алан. Хватит уже…
Какое-то время мы едем молча. На заднем плане играет какая-то мягкая расслабляющая музыка. Не знаю, что это. Радио. Водитель обычно все это настраивает для меня до выезда. Хоть какие-то же у него должны быть обязанности, раз я вожу в основном сам. А зарплату ему плачу исправно.
Раздражает, что, как назло, у меня то и дело звонит телефон. Сначала Илона что-то лопочет про график встреч на сегодня. Ее «рабочее», как я с усмешкой его про себя называю, оттюнингованное ботоксом и прочими бабскими ухищрениями лицо предательски высвечивается через блютуз на экране передней панели автомобиля. Вижу, что Бэлла хватает ее изображение глазами и тут же отворачивается.
Не проходит и трех минут – теперь звонок от Альбины. А ее что нелегкая принесла? Как назло, гарнитура тупит и у меня не сразу получается переключить звук на телефон. Ее приторно-сладкий, но деловой голосок разливается по всему салону.
– Ну, доброе утро, Казанова. Проснулся? Или все еще где-то тусишь? Видела, ты в ватсапе был в три часа ночи в последний раз… Говорить можешь?
Я успею чертыхнуться про себя несколько раз перед тем, как все-таки удается направить звук только в телефон.
Да, я ведь не сказал. Мы трахались с Альбиной. Конечно же. Это как раз тот редкий случай, когда женщина сначала показалась мне интересной. Она и правда интересная. Но совсем не моя. Хватка у нее что надо… И в отношении того, как правильно сжимать член, и в отношении бизнеса. Я искренне решил ей помочь. Не потому что мы были любовниками. Потому что увидел потенциал. Правда, кладя перед ней контракт, тут же сказал, что всё. Никакого больше секса. Никаких отношений. Никаких ожиданий и иллюзий. Работа, только работа… Она согласилась сразу и без оглядки.
–Неужели ты думал, что я выберу быть твоей временной содержанкой? Не питай иллюзий, Атабеков, ты, конечно, хорош, но не мое это – бегать и отлавливать тебя из постелей твоих очередных шлюх или соревноваться с очередной мисс Черкассы в секс-олимпиадах за право быть твоей фавориткой…
Мы стали друзьями. Искренними. Честными. И только ей было дозволено вот так со мной разговаривать… Правда, сейчас, в этот момент, я хотел убить ее за хрень, которую она успела нагнать на громкой связи…
Наконец-то телефон заткнулся. А я мысленно снова чертыхнулся, когда посмотрел на навигатор и увидел, что нам осталось ехать всего десять минут… Вот, сейчас я завезу ее на объект – и всё… Она снова упорхнет от меня… Не будет больше этого сладко-пьянящего запаха ванили и свежести в салоне. Не будет исходящей от ее тела теплоты, какой-то щемящей нежности и сексуальности одновременно.
– Бэлла, я… – начал тупить, подбирая слова. – Забудь все, что я тебе тогда наговорил… Не будет никакого шантажа, конечно. Я повел себя, как укурок конченый. Прости… Просто боялся, что ты сразу сбежишь, испугаешься… А ведь проект и правда…
– Проект и правда перспективный, – перебила она меня таким уверенным, спокойным голосом, что меня аж от удивления подбросило на сидении, – я изучила документацию. Поговорила с ребятами в Италии. Они в полном восторге от перспективы редизайна. Вот, мы как раз договорились сегодня встретиться со сметчиками и подрядчиками. Все обсудить. В субботу прилетит часть нашей команды, и начнем отрисовывать. Но… если ты… вы передумали, то…