ие кафе в центре по утрам..
–Да уж, культура для сибаритов…-бурчу я себе под нос.
–Кого-кого?-выдает с хохотком.
–Сибарит- праздный, избалованный роскошью человек… Кто еще себе может позволить вот так халатно относиться ко времени.
Я все еще не могу представить, что можно до одиннадцати часов, как мы сегодня, проваляться в постели. Конечно, нам было чем заняться, и когда думаю об этом, щеки невольно краснеют, но… Даже в периоды депрессий, даже когда казалось, что моя жизнь пошла в тартарары от панических мыслей и плачевного положения, я вставала максимум в семь утра – и занимала себя чем угодно- стиркой, мытьем полов, уборкой на кухне… Но вот так просто спать допоздна, а потом выбираться «на завтрак»– это правда что-то из сериалов про богатых и знаменитых.
Я накидываю бежевый плащ, выходя, наконец, к Алану. Он одобрительно окидывает меня глазами.
–Тебе очень идет и такой стиль, Бэлла. Небрежный шик. Просто девочка из хроники папарацци. Идеально впишешься в среду Патриков.
Я улыбаюсь на его комплимент. С утра Алану позвонили и сказали, что вечером какое-то мероприятие, как я поняла из его ответов. Так что наша загородная поездка отменилась, потому что ему придется уехать пораньше. Он предложил просто погулять по Москве, на что я не менее радостно согласилась- как ни странно, за более, чем полгода пребывания в столице, я ее почти не знаю. Не считая мест, выбранных на вкус Райки и картинных галерей с музеями- Третьяковки, Пушкинского, ЦДХ, я почти нигде не была. Ах, да… Еще всякие злачные места с Барином, когда мы играли пару, но это мне было не то, чтобы неинтересно, даже неприятно. Не моя вся эта история московской тусовки, совсем не моя… Алан, узнав, что я никогда не была на Патриарших прудах, несказанно удивился…
–Ты ведь провинциалка, красотка… Все провинциалки без ума от Патриков… В этом главный парадокс этого района- нет жителей столицы более снобливых, чем они… Нет места, где бы было больше приезжих, чем там…
–Есть, -усмехаюсь я, вспоминая наши марш-броски с Райкой- зоопарк, Старый и Новый Арбаты, Красная Площадь…
Алан смеется.
–Ты что, в этих местах как раз местных нет вообще… Так что не сравнивай…
Мы заходим в лифт, я поднимаю ворот плаща, зная, что на улице сегодня сильно ветрено, хоть и солнечно. Все-таки еще апрель.
–Красотка,– снова повторяет он с улыбкой, следя за моими движениями.
–Классный плащ, да? Прям как Бёрберри…-с энтузиазмом выдаю я.
–В смысле?-он почему-то хмурится,– это не Бёрберри?
–Нет, конечно, Алан. Ты что? Он бы стоил несколько тысяч долларов. Ну что за бред? За кусок ткани, скроенной по фигуре? Есть ведь Зара- они делают классные вещи, копируют модели с показов ведуших мировых брендов, это все знают. И цена этой роскоши быть стильной- шестьдесят долларов…
Ему почему-то не нравятся мои рассуждения, я вижу по его напряжению. Но он молчит, ничего не говорит.
На выходных и на классной спортивной машине домчаться из одного квартала центра к другому ничего не стоит. Пять минут- и мы паркуемся возле знаменитого пруда.
–Смотри, там лебеди,– восторженно взираю через кованую металлическую ограду на сероватую гладь воды, на которой отражаются салатовые молодые кроны деревьев.-пойдем, пройдемся там по гравию, а?
–Давай сначала поедим, малютка, я ведь не железный. Много сил ночью потратил,– прижимает меня к себе, целуя в губы и улыбаясь.
Как я могу возразить? Отвечаю ему тем же и покорно следую по пятам Правда, Алан, надо отдать ему должное, принимает компромиссное решение- и мы в итоге оказываемся в кафе с замечательным видом на пруд. Атмосфера идилличная. Рядом с нами никого нет- наверное, все-таки вот таких вот «завтракающих в полдень» все же меньшинство даже в этом сумасшедшем городе.
Он видит, как я восторженно оглядываюсь по сторонам. Мне нравится эта атмосфера. Отнюдь не потому, что здесь самая дорогая недвижимость и по знаменитости живет в каждом доме. Это место пронизано историей и особой атмосферой, не зря оно так привлекало во всем времена богему, поэтов, писателей, художников…
–Читал «Мастера и Маргариту»?-спрашиваю его.
–Нет, я не очень-то по части литературы,– признается искренне,– мама пыталась заставить, конечно, но я оканчивал школу в США, там из российских авторов популярны Набоков и Достоевский. Так что творчество Булгакова прошло мимо, хоть я и знаю, что его главный роман про Патриаршие…
–Почему главный? У него что ни роман-то шедевр… Я, правда, действительно люблю «Мастера и Маргариту»… Сказала бы, что роман о многом… Прежде всего, о любви… Патриаршие-скорее для антуража… -просвещаю его я мечтательно,– стоит почитать. Он совсем небольшой.
Алан хмыкает, придвигая одной рукой мой стул ближе к себе.
–Когда, интересно? Между боями и тем, как буду с тобой кувыркаться в постели?
Его слова вгоняют меня в краску. А рука уверенно скользит вверх, задирая полы моей верхней одежды.
–Жаль, что ты в джинсах. К такому плащу хорошо бы каблуки и юбочку короткую под, чтобы можно было поиграться…-хрипло шепчет, беззастенчиво пользуясь тем, что мы здесь одни.
–Это какая-то безвкусица бы получилась…-пытаюсь я оправдаться, заговариваясь от наплывающей теплоты возбуждения, а он только усмехается, поддевая мою нижнюю губу своими зубами и чувствуя, как я сразу загораюсь, стоит ему только приложить легкое усилие.
Мы сидим на террасе, под ласковым весенним солнышком, еще минут тридцать. Меня даже немного разморило. Так хорошо на душе, не хочется уходить.
–С погодой повезло. Для апреля прям жара,– говорит Алан,– В Москве дубак, конечно. Первое время в сравнении с Флоридой мёрз капитально. Но зато климат более предсказуемый. У нас там то ураганы, то ветра…
–Нравится тебе в США?
–Вообще нет,– отвечает он честно,– Европу люблю намного больше. А больше всего-Россию. Это моя страна. Москва-мой город. Очень динамичный, быстрый, жесткий и мягкий одновременно. Догадывался, что так будет, когда переезжал, но не думал, что настолько втянусь…
–А как родители отнеслись к переезду? Они ведь там?
–Плохо отнеслись… Мама вообще кругом мною недовольна… Всё я не так делаю, как она хочет… Отец тоже далеко не ушел,– когда он говорит об этом, его лицо немного мрачнеет.
У каждого свои тайны и своя тяжесть на душе… Пусть нам подчас и кажется со стороны, что у других все должно быть просто идеально и поводов для переживаний быть по определению не может.
Алан смотрит на часы. Хмурится. Наше время вместе утекает, как песок сквозь пальцы… Наверное, еще часок- и он скажет, что пора ехать…
–Пойдем, немного прой дёмся по пруду, правда, а потом еще в одно место надо заскочить.
Он затащил меня буквально насильно в кондитерскую, возле которой была припаркована наша машина. Сказал, что она лучшая в городе, с культовыми десертами, купил мне столько сладостей, сколько я не ела никогда в жизни, несмотря на мои рьяные отнекивания. А потом мы едем дальше- и на этот раз останавливаемся у другого магазина-бутика с красивой деревянной массивной дверью.
–Алан, хватит уже подарков, -искренне прошу его я, но он непреклонен.
–Пойдем,– звучит его наполненный какого-то дельного энтузиазмом голос. Мы заходим внутрь- и я охаю, потому что это рай для художника и иллюстратора.
Карандаши, багеты, мольберты, краски…
Мои глаза разбегаются. Впервые шоппинг приносит такое удовольствие. Мы покупаем столько всего, что даже голова начинает кружиться…
–Ну что, теперь ты готова к своим курсам?
Я едва ли не визжу от восторга.
–В квартире есть пустая комната- можешь там оборудовать себе место для творчества…
Как я и предполагала, следующая наша остановка- квартира. Он прощается со мной в машине, наверх не поднимается, ссылаясь на то, что дела зовут. А я нежно целую его в губы и срываюсь с места наверх, как ребенок, думая лишь о том, как сейчас открою коробки с карандашами и кисточками, как все оборудую в комнате. Я сейчас дико, по-настоящему, искренне впервые в жизни счастлива…
Кто бы знал, что спустя всего каких-то пару часов меня накроет такой же силы боль…
***
Психологи говорят, что человеческий мозг изначально устроен так, чтобы оправдывать поступки тех, кому мы благоволим, решать все сомнения в пользу того, кого любим. Критическое мышление попросту отключается… В народе это называется «розовыми очками». По-научному это объясняется игрой гормонов, которые влияют на наше восприятие мира больше, чем даже органы чувств… Наверное, этим можно было оправдать то, почему я изначально всего этого не видела… Не видела того, как дозированно он пускает меня в свою жизнь, насколько изолирована я была от его друзей, приятелей, компании… Как шифровал он от меня свой телефон, как удалялся в соседние комнаты всякий раз, когда разговаривал- и часто делал это односложно, так, чтобы я, даже если что-то услышу, не поняла контекста. Даже это его «малютка»… Интересно, он ее тоже так называл? Я слышала от Райки, что мужчины специально придумывают универсальное уменьшительно-ласкательное обращение к жене и любовнице для того, чтобы не оговориться ненароком, назвав одну именем второй.
Только у Алана была не жена. Это, наверное, еще больше меня деморализовало, смущало, вводило в полную фрустрацию и отчаяние… В отличие от женатых мужчин, на которых любовь к другой может свалиться, как снег, на голову, у Алана изначально был выбор между нами двумя… И он меня не выбрал…
Почему? Почему он все еще с ней, если… А если что? Сама осекла себя, вытирая очередные потоки слез, которыми уже можно было бы наполнить ванную, действительно, «А если что»? Он не признавался мне в чувствах, он не называл меня своей «девушкой», он не взял никакой ответственности после того, как лишил меня девственности, хотя… Здесь я слукавила. Я хожу по квартире, которую снимает мне он… Я ем еду, которую заказываю на его деньги… На мне даже трусы- и те купленные за его счет… Вот и ответ… Мою девственность он купил. Меня он купил… А я, лохушка, даже толком и не поняла, что даже не торговалась, говоря рыночным языком. Нет, я не о том, что продешевила. Наоборот, это как раз тот случай, когда «без меня меня купили», перефразируя известную фразу… В день после нашего первого секса, когда он приехал «поговорить» и когда меня, правда, где-то на подкорке смутил его деловой, как на бизнес-встрече, тон при обсуждении моего обустройства здесь, я интуитивно попала в цель, только, опять же, отогнала эти тревожные, неудобные для себя мысли прочь. Мне хотелось верить в образ благородного спасителя, прекрасного принца, который теперь пришел в мою жизнь и будет жить со мной долго и счастливо… Да, я боялась даже помыслить категориями брака, но не потому, что не хотела этого… Просто мне казалось, между нами такая близость, что все и так будет… Что просто об этом пока нет смысла даже говорить, раз уж у нас изначально в силу обстоятельств все началось шиворот-навыворот, и он, такой крутой и красивый, чудом обратил внимание на такое ничтожество, как я…