Командовавший этим относительно небольшим кораблем кэптен Эдмунт Хипкоут весьма умело маневрировал, чтобы не подставиться под бортовой залп значительно превосходящего по калибру и количеству орудий русского фрегата. Тем не менее, капитан-лейтенанту Павлу Шевандину удалось подловить верткого противника. Сначала удачно выпущенное ядро сбило тому трубу, после чего ход окутавшегося дымом «Арчера» упал до трех узлов.
Потом его открытую палубу причесали картечью, заставив замолчать немногочисленные орудия, после чего окончательно рассвирепевший Шевандин пошел на абордаж. Последовавшая за этим схватка вышла яростной, но недолгой. Все же почти трехкратное превосходство в численности — это очень весомый аргумент в ближнем бою[10].
Тем временем ваш покорный слуга в очередной раз оказался перед дилеммой. Что лучше: синица в виде двух фрегатов или журавль из такого же количества линейных кораблей? То, что мы быстро покончим с кораблями Хоупа, не вызывало ни малейших сомнений, тем более что его флагман все больше оседал носом. Но упускать «Виктора-Эммануила» с «Маджестиком» тоже не хотелось.
— А ведь он поврежден! — закричал внимательно присматривавшийся к маневрам англичан Аркас.
— Может, хотел развернуться? — обернулся я к успевшему отойти на порядочное расстояние противнику.
— Нет, тогда бы впереди шел «Виктор», — сократил имя вражеского линкора флаг-капитан.
— Тогда и думать нечего, надобно добивать сукина сына! — решился я, — просигнальте на тихоходы, пусть добивают Хоупа.
К сожалению, тихоходами в нашем отряде были практически все, за исключением моего «Константина» и новенького «Орла», машины которых позволяли разогнаться до десяти узлов. Остальные же наши линейные корабли, включая бывший британский блокшип «Блейнхем», могли дать не более 7,5–8 узлов. Впрочем, для добивания подранков большего и не требовалось.
В общем, мы с Мофетом бросились нагонять пытавшегося на ходу исправить повреждения «Маджестика», пока наши товарищи накоротке безжалостно расстреливали упорно не желающие спускать флаг вражеские фрегаты. Первым, как и следовало ожидать, ко дну пошел «Империус». После чего возжелавшие призовых командиры линкоров просигналили на «Амфион», чтобы тот сдавался. Однако британец правильно понял принцип распределения наших сил и решил попробовать спастись бегством. Прибавивший ходу фрегат сравнительно быстро оторвался от своих тихоходных преследователей и понесся, как он думал, в открытое море.
Но к несчастью для англичан, Рижский залив просто изобиловал мелями, далеко не все из которых оказались нанесены на лоции. К слову сказать, именно поэтому я всегда старался пользоваться услугами местных шкиперов, хорошо знавших здешние воды. В общем, примерно через час практически ушедший от погони фрегат со всего маху налетел на мель, пробив при этом днище и поломав винт.
Какое-то время его команда пыталась выйти из положения, а когда убедились в невозможности спасти корабль, спустили шлюпки и высадились на берег Эзеля, где их едва не перебили местные жители, не забывшие бесчинств, творимых в прошлом году подчиненными адмирала Пламриджа. К счастью, вскоре к месту высадки подошли русские канонерки из отряда Левицкого и спасли незадачливых врагов, захватив их в плен.
А вот наше противостояние с линейными кораблями затянулось. Видя, что мы устремились в погоню за подранком, капитан «Виктора-Эммануила» сначала попытался помочь товарищу, но быстро понял, что так просто мы не отстанем и, дав полный ход, поспешил уйти. Рассказывая об этом, не могу не признать, что в данном случае его капитан поступил абсолютно правильно, ибо дальнейшее упорство могло привести лишь к дополнительным жертвам.
Что же касается «Маджестика», то его капитан предпочел не заметить наш сигнал с предложением сдачи и дрался до конца. Правда, ничего хорошего из этого не вышло, ибо мы, пользуясь преимуществом в силах, взяли его в два огня. Вскоре получивший несколько пробоин ниже ватерлинии линкор завалился набок и медленно затонул.
— Что прикажете делать дальше, ваше императорское высочество? — прокричал мне в рупор Мофет, пока спущенные нами шлюпки занимались спасением тонущих английских моряков.
— Уходить, — мрачно пробурчал я, тревожно вглядываясь в горизонт.
Глава 6
Раньше я думал, что жизнь в середине XIX века была крайне неспешной, и это во многом так и есть, но только не на войне. Здесь события несутся вскачь, как необъезженные лошади. И ты никогда не угадаешь, откуда на тебя свалятся новые неприятности. Как выяснилось немного позже, наш переход все же не остался незамеченным. Несмотря на то, что вражеские дозоры нам не попались, какие-то рыбаки все же видели корабли под Андреевскими флагами, идущие в сторону Ирбен, после чего их перехватили и допросили британцы.
Дандас мгновенно сложил два и два, после чего тут же приказал сниматься с якоря и двинулся в сторону Рижского залива. Возможно, если бы мы не собирали разбежавшихся во все стороны торговцев и не вылавливали из морских волн английских моряков, среди которых, к слову, оказался и сам Хоуп, наша эскадра сумела бы проскользнуть обратно в Свеаборг и спрятаться под защиту его гранитных бастионов и тяжелых бомбических орудий. Не знаю. Так уж случилось, что сначала мы потеряли время, лишая британцев «честно» захваченных призов, потом исправляли повреждения взятого на абордаж «Арчера», а когда они все были отправлены в Ригу, на горизонте уже виднелись верхушки мачт противника.
Сообразив, что вечер перестает быть томным, я тут же отдал приказ разворачиваться против ветра и идти в сторону пролива Моонзунд. Скорее всего, услышав это, мои подчиненные в очередной раз решили, что их генерал-адмирал потерял разум, но, как бы то ни было, возражений не последовало. Разве что Аркас время от времени вопросительно поглядывал в мою сторону, однако рискнуть и вслух поинтересоваться, что за дичь я творю, так и не решился.
К счастью, белые ночи на Балтике еще не наступили, так что темнота вскоре скрыла нас от бросившегося в погоню противника, а когда наступил рассвет, выяснилось, что он нас хоть и ненадолго, но потерял. Говоря по чести, я до сих пор с содроганием вспоминаю тот безумный бег в ночи. Лишь каким-то чудом мы умудрились не сбиться с курса, не разбежаться в разные стороны, не говоря уж о том, что никто не наткнулся на мель. Или залогом успеха стала работа опытных шкиперов, знающих эти воды как свои пять пальцев? Скорее, и то, и другое.
Тем не менее, около шести часов утра наше везение кончилось. Небо просветлело и стало очевидно, что английские линкоры нагоняют, а у нас начали заканчиваться запасы угля. С каждой минутой развязка становилась все ближе…
Первый выстрел сделал флагман Дандаса «Дюк оф Веллингтон». Судя по всему, погонное орудие у него имело «ланкастерскую» нарезку, поскольку несмотря на дистанцию в две мили вражеская бомба легла даже с небольшим перелетом. Впрочем, этим «успехи» наших противников пока и ограничились. Проклятая пушка палила и палила, но ни один выпущенный ей снаряд так и не попал в цель. Я же, со своей стороны, в очередной раз пожалел, что наше новейшее орудие Баумгарта оказалось на «Полкане», а не на моем флагмане. Впрочем, оно бы нас все равно не спасло, а Таубе, я надеюсь, все-таки поможет…
Кое-чего, впрочем, неприятель все-таки добился. Матросы, поглядывавшие до начала стрельбы в сторону превосходящих сил противника с опаской, явно повеселели. Начались обычные в таких случаях шуточки, смех и даже неприличные жесты…
Тем не менее, враг медленно, но верно отыгрывал кабельтов за кабельтовым, нагоняя нашу эскадру. Нас, разумеется, тормозили относительно тихоходные «Блейнхем» с «Выборгом», и в лучшие годы не развивавшие под машинами более 7,5 узлов, но мы не могли, да и не собирались их бросать. Тем более, что большинство британских линкоров все равно превосходили нас в скорости.
В общем, дело шло к драке, тем более что по счислению мы скоро должны были оказаться около острова Моон, давшего, несмотря на свои довольно-таки скромные размеры, название не только проливу, но и всему архипелагу. Места те изобилуют мелями, так что наш бег так или иначе все равно закончится. Да и дистанция до головного корабля противника сократилась до 17 кабельтовых, что вполне позволяло открыть огонь из 60-фунтовок.
— Ваше императорское высочество, — решился нарушить затянувшееся молчание Беренс. — Не прикажете ли ответить британцам?
— Как угодно, Евгений Андреевич, я тебя ни в чем не ограничиваю.
Ретирадное орудие тут же рявкнуло, подняв столб воды прямо перед форштевнем вражеского флагмана. Наши дружно закричали — ура! Следующее ядро легло с перелетом, зато третье расщепило фальшборт на носу. Не бог весть какое повреждение, тем не менее, продемонстрировавшее неприятелю, что легкой победы не будет. Как и следовало ожидать, англичане ничуть не смутились и продолжили преследование, упрямо сокращая разделявшее нас расстояние.
— С «Блейнхема» сигналят — угля осталось на час хода! — доложил вахтенный.
Черт, как же все-таки не вовремя. Никогда не думал, что начну понимать Рожественского, загрузившего свои броненосцы паче всякой меры.
— Сигнал эскадре, сбавить ход до шести узлов!
— Вот вам бабушка и Юрьев день! — вздохнул Аркас.
К счастью для нас, англичане все это время не торопились. Несмотря на то, что его новейшие корабли имели серьезное превосходство в скорости, Дандас не желал рисковать, и его блокшипы все время следовали за нами. В противном случае бой начался бы еще вчера.
Впереди, как уже упоминалось, шел 131-пушечный красавец «Дюк оф Веллингтон». За ним 102-пушечный «Роял Джордж», и 91-пушечники: «Джеймс Уатт», «Орион», «Цезарь» и «Эксмут», названный так в честь знаменитого адмирала и второстепенного литературного героя[11] Эдварда Пеллью, 1-го виконта Эксмута. Замыкал строй 80-пушечный «Колоссус», под флагом второго адмирала эскадры Генри Байэм Мартина.