— Мира?
— Не всего, конечно, но в Африке, Индокитае и Латинской Америке еще есть места, на которые может претендовать «Прекрасная Франция», и полагаю, он не захочет упустить ни единого.
— Так может, попытаемся с ним договориться?
— Попытаться, конечно, можно. Ведь если племянник великого Бонапарта выйдет из войны, британцы просто вынуждены будут последовать его примеру. Вопрос лишь в том, какие условия выдвинет нам этот парижский сутяга. Сдается мне, приемлемыми они не будут.
— Хорошо. Тогда еще один вопрос — мы выстоим?
— Думаю, да. Если не будем терять времени. Нам нужно еще больше мин, береговых батарей, а также хотя бы еще несколько броненосцев.
— Господи Боже, где же их взять?
— Ну, построить новые в любом случае не успеем. Так что придется переоборудовать свои, благо, они все равно избиты и нуждаются в ремонте. Или же попробовать поднять британцев.
— Это возможно?
— Глубины там небольшие, так что, почему бы и нет. Но проблема на самом деле не в кораблях. Их мы, так или иначе, найдем. Пушки тоже есть и, судя по результатам недавнего сражения, они лучше английских. Узкое место — броня. Наши заводы больше того, что уже сделали, не выпустят. Можно попробовать заказать у немцев, но это время, да и доставка по морю…
— И что же делать?
— Есть одна идея, правда, не знаю, как ты к ней отнесешься.
— Если все обстоит так, как ты говоришь, я заранее на все согласен! Бери все, что нужно, материалы, людей, деньги…
— Тогда здесь мы точно справимся. Но это все игра от обороны. Наши рейдеры наносят врагу ущерб, но, как сам видишь, не могут заставить искать средства завершения войны. И пока мы сражаемся на пределе сил и возможностей, союзники заваливают заказами свои заводы, фабрики и верфи, накачивая их деньгами. И в целом, несмотря на проблемы с инфляцией, чувствуют себя прекрасно. Так с чего им стремиться к миру с нами?
— К чему ты клонишь, никак не пойму…
— Мы должны ответить ассиметрично, создав мощное напряжение там, где для этого уже есть подходящие условия. На юге!
— Ты про наступление на турок?
— Да. О нашем дальнейшем наступлении в Закавказье.
— Карс?
— Бери шире. Трапезунд уже наш, море мы контролируем. Синоп от него не так уж далеко, а если так пойдет и далее, мы ведь можем посуху и до Босфора дойти.
— Ты думаешь, это реально?
— Нет, конечно. Но среди английских политиков достаточно людей, свято верующих, что мы собирались напасть на Индию.
— Пожалуй, ты прав. Надо написать Муравьеву, чтобы он действовал активней.
— Лучше поддержать его войсками. У нас целая Крымская армия без дела стоит. Да и Черноморский флот заметно усилился. Уверен, даже подход нескольких французских «Девастасьонов» ситуацию не переломит. А в итоге мы вынудим союзников шевелиться. Ну не смогут они безучастно смотреть, как наши войска берут один город за другим. Это исключит дальнейшее затягивание войны, сделает ее менее выгодной, если угодно, для врага.
— Звучит заманчиво. Но что если союзники перебросят новые силы в Малую Азию? Тех же сардинцев или даже сформируют Британо-Турецкий легион? Это значительно затруднит продвижение Муравьева…
— Да и флаг им в руки. Пусть воюют, где угодно, лишь бы не под Питером. Вообще, если мы хотим окончить эту войну, надо создавать противнику точки напряжения везде, где это только возможно. В Турции, Индии, или даже в Ирландии. Да-да, нам определенно стоит помочь тамошним фениям — борцам за свободу и независимость от власти Сити и королевы Виктории.
— А это не слишком? — не скрывая сомнений, возразил Александр. — Все же оказать помощь бунтовщикам…
— Ничуть. Англичане нисколько не стесняются подобных действий. Где бы ни происходило выступление против законной власти, хоть в Польше, хоть на Кавказе, они всегда тут как тут. Так почему бы не ответить им той же монетой?
— Нет, — не слишком уверенно покачал головой император. — На это я пойти не могу. Да, и если уж говорить совершенно откровенно, в казне вряд ли найдутся деньги еще и на это.
— Как скажешь, брат, — не стал дожимать я.
Несмотря на свой довольно-таки бравый вид, Сашка никогда не мог похвастаться особой решительностью. Если не считать, конечно, его отношений с дамами. Вот тут он мог быть как настойчивым, так и изобретательным. С другой стороны, если какая-то мысль западала ему в голову, рано или поздно из этого что-нибудь да получалось. Так что стоило подождать….
Глава 9
Странное дело — дворцовый этикет. С одной стороны, все четко расписано и регламентировано, с другой, если государь-император чего возжелает, возражать не принято. В общем, так получилось, что наша встреча с августейшим братом весьма затянулась, и на домашний обед в Мраморном дворце я безнадежно опоздал. Как, впрочем, и на совещание Адмиралтейств-совета, которое сам же, не подумав, назначил на послеобеденное время.
— Все собрались? — вопросительно посмотрел я на заждавшегося меня Юшкова.
— Так точно, — кивнул адъютант. — Вас ждут!
— Передай, что сейчас буду. Вот только переоденусь.
Увы, обильно изукрашенный золотым шитьем, эполетами и орденами парадный полукафтан — не самое удобное одеяние. Так что, покинув Зимний, я первым делом постарался переодеться во что-нибудь более практичное. К слову сказать, мундиры такого покроя только что введены. Унаследовав трон, император Александр, как, к сожалению, принято в нашей семье, тут же занялся введением новой формы. Не то чтобы мне сильно нравился прежний фасон вицмундира фрачного типа, но вот ей богу, именно с этими нововведениями можно было и подождать!
Но стоило мне накинуть сюртук с эполетами и одиноким орденом святого Георгия на шее, как в меня с громким буханьем врезался мальчишка, в котором я не без труда признал своего сына и наследника Николая.
— Бабах! — громко заявил он, с победным видом поглядывая на меня снизу вверх.
— Что? — удивился я.
— Его императорское высочество изволили вас таранить! — с легкой усмешкой поведал мне камердинер.
— Озорничает? — усмехнулся я, подхватывая сорванца на руки.
— С вашего позволения, еще как!
— На абодаж! — завопил он, размахивая руками.
— Ну, брат, это никуда не годится. Команды надо подавать, четко выговаривая каждую букву. Ты, кстати, у нас кто? «Не тронь меня»?
— Нет! «Певенец»!
— Ах, да. Таранами же у нас Голенко развлекается… а вы, молодой человек, недурно осведомлены для своего нежного возраста!
— Это ваши матросы из охраны, — поморщился камердинер, происходивший из потомственных дворцовых служителей и потому относящийся ко всем, кто не принадлежал к этой касте, с толикой пренебрежения. — Уж я им, аспидам, говорил — негоже дитя такому учить, да куда там, кто же меня, старика, послушает?
— Понятно, — засмеялся я, глядя на удобно устроившегося у меня на руках «абордажника».
Странное дело, Коленька для меня, если подумать, совсем чужой. Но при этом я искренне люблю этого сорванца. Хотя вижу, конечно, не так часто как хотелось бы.
— Сейчас хоть так нападает, — продолжал увлеченно ябедничать камердинер. — А сначала пытался стул приспособить. Наклонит его, значит, и вперед!
— Он же тяжелый? — удивился я, припомнив громоздкие стулья из красного дерева с латунными накладками и сиденьями, обитыми полосатым ситцем в стиле «Жакоб». К слову сказать, работы мастерской того самого Гамбса, в которых спрячет драгоценности теща Кисы Воробьянинова.
— Так ведь паркет воском натерт, стало быть, скользкий!
— Вот что, юнкер! — строго посмотрел я на юного правонарушителя. — Предлагаю немедленно прекратить нарушения правил мореплавания и таранить впредь только неприятельские суда!
— Слусаюсь! — приложил тот растопыренную ладонь к виску.
— А за это обещаю, что возьму тебя на «Первенец» и представлю команде!
— Ула!!!
Насчет юнкерства я нисколько не шутил. Все великие князья с детских лет приписаны к разным полкам и считаются находящимися на действительной военной службе. Мой Коля, например, числится Конногвардейцем. Правда, дисциплина пока что не самое сильное его качество, а потому слезать у меня с рук он не пожелал. Так мы вместе с ним и вышли, чтобы тут же наткнуться на жену.
На первый взгляд, великая княгиня Александра Иосифовна выглядела вполне нормально, и только лихорадочный блеск глаз выдавал крайнее ее возбуждение.
— Ну вот ты где! — выпалила она, увидев сидящего у меня на руках сына. — Николас, еще немного, и ты сведешь меня с ума.
— Привет! — ляпнул я и тут же пожалел об этом. Ведь прежний Костя никогда не говорил так с женой.
Решительно подойдя ко мне, она ухватилась за Колю обеими руками и буквально силой отобрала его у меня.
— Иди к маме, малыш, — только и успел сказать я.
— Ты… ты слишком балуешь его, — после краткой заминки заявила мне жена.
— Интересно когда? Я ведь его почти не вижу!
— С ним совершенно не стало сладу, — продолжила, не слушая меня, Александра. — Няня его совсем обыскалась…
— Чему ты удивляешься? Он уже совсем большой. Мне кажется, пора убрать его с женской половины и отдать на попечение дядьки.
— Дядьки? — с ужасом посмотрела на меня Александра.
— Ну да. Какого-нибудь заслуженного матроса или казака. Мальчики, знаешь ли, взрослеют и им нужно мужское воспитание. Сашенька, милая, что с тобой?
— Знаешь, — как-то затравленно взглянув на меня, ответила супруга. — Я иногда совсем тебя не узнаю. Как будто передо мной совсем чужой человек.
— Господи Боже, что за странные идеи?
— Ты никогда прежде не называл меня «Сашенькой»!
— Разве? Хотя да, я звал тебя «жинкой» и сколько помню, это всегда жутко тебя бесило.
— Вовсе нет. То есть, да, мне не нравилось, но лучше бы ты звал меня по-прежнему!
— Здравствуйте-пожалуйста! Вот она женская логика во всей красе…
— И вот опять. Ты говоришь, как чужой!
— Скорее как «хищник», — буркнул я про себя.