— Где? — удивился никак не ожидавший от начальника праздного любопытства Поклонский.
— Да вон же.
— Кажется, буйки. Видимо, англичане поставили, отметив границу минных заграждений. Надо отдать нашим визави должное, организация у них на весьма высоком уровне. Да и труса они не празднуют…
Начавшийся вскоре бой прервал дальнейшее обсуждение. Залпы орудий с обоих сторон слились в практически непрекращающийся грохот. Главная схватка развернулась, разумеется, между закованными в броню гигантами. Внутри казематов которых метались в пороховом чаду раздетые по пояс чумазые канониры.
Экипажам «константиновок» в этом смысле было гораздо легче. Открытый сверху бруствер нисколько не препятствовал движению свежего воздуха. К тому же, занятые «Бомарзундом» британцы поначалу не обращали на них никакого внимания. Между тем, русские артиллеристы то и дело добивались попаданий по закованным в броню бортам вражеских кораблей.
Одно из выпущенных ими ядер угодило-таки в открытый порт «Метеора», разбив орудие и покалечив сразу троих матросов. Урон, конечно, не слишком большой, но раздосадованный им капитан Фредерик Сеймур тут же приказал перенести огонь на надоедливых, как он выразился, «насекомых». Впрочем, поразить юркие канонерские лодки оказалось не так-то просто, не говоря уж о том, что попадание в бронированный бруствер еще ничего не гарантировало.
Тем временем «Бомарзунд» сошелся в бескомпромиссной дуэли с «Глаттоном». Не обращая внимания на остальных противников, наш броненосец сосредоточил огонь на вражеском флагмане, вколачивая в его борта снаряд за снарядом. Отчего находившимся внутри англичанам казалось, что по их кораблю то и дело бьют гигантские кувалды каких-то великанов.
Все это время Бутаков и Поклонский возлагали свои главные надежды на нарезные орудия, однако первым успеха, как ни странно, добились их более многочисленные гладкоствольные собратья. Беспрестанно молотя коваными ядрами по броне противника, они умудрились расшатать одну из плит. Как потом выяснилось, британские кораблестроители умудрились допустить ужасную ошибку. Перепробовав множество способов крепления брони к деревянным корпусам, они не нашли ничего лучшего, как использовать для этой цели дубовые нагели[29].
Стоит ли удивляться, что они не выдержали чудовищной нагрузки и лопнули? Затем очередное попадание заставило плиту покачнуться, после чего она вывалилась из пазов, чтобы тут же исчезнуть в мутных балтийских волнах.
Следующий удар был нанесен уже нарезным орудием. Очередной чугунный снаряд, выпущенный из носового «баумгарта», сумел-таки пробить железную плиту, не расколовшись при этом, после чего застрял в деревянном борту и только после этого взорвался. Впрочем, содержавшийся в нем заряд пороха был откровенно невелик, но даже его хватило, чтобы вызвать целый град щепок, нанесших раны доброй полудюжине канониров.
— Что-то не так с нашими проклятыми броненосцами, — пробурчал командир «Глаттона» и поспешил выйти из боя.
На русских кораблях и в крепости этот успех был встречен громогласным «ура»! И хотя никто не понимал, чем было вызвано отступление противника, все от офицеров до последнего нижнего чина радовались этой удаче.
— Вы целы? — спросил у Поклонского Бутаков и, видя, что тот его не слышит, повторил вопрос несколько раз.
— Не уверен, — после затянувшейся паузы ответил ему командир «Бомарзунда». — Почему они уходят?
— Понятия не имею. Но, клянусь честью, меня это устраивает!
Первый бой броненосных кораблей окончился ничьей. Англичане, несмотря на явный перевес в силах, не смогли ничего добиться. Впрочем, то же можно сказать и о нас. Новейшие нарезные орудия, хотя и сыграли свою роль, все же оказались не слишком эффективными. В военно-морской гонке началась новая эпоха — противостояние средств нападения и защиты. Первый раунд безусловно выиграла броня.
Глава 16
Осматривая после боя «Бомарзунд», Поклонский с Бутаковым никак не могли поверить своим глазам. Судя по отметинам на бруствере, всего броненосец получил никак не менее полутора сотен попаданий. Тем не менее, собранная из расплющенных рельсов броня с честью выдержала выпавшее ей испытание, сохранив жизни экипажу и работоспособность механизмов.
Без потерь, впрочем, не обошлось. Трое матросов получили ранения от залетевших в порты осколков. Еще двоих контузило, от беспрестанного грохота. Трое кочегаров едва не угорели во время работы. И еще несколько человек получили разной тяжести ушибы, что, принимая во внимание тесноту внутренних помещений их корабля, было совсем неудивительно.
Зато все, что не было защищено броней, то есть труба, поручни и даже один из чугунных кнехтов, оказалось разбито, исковеркано или вовсе снесено артиллерийским ураганом.
— Третий десяток лет служу, — вздохнул Поклонский, прикидывая, что здесь творилось во время боя, — а ничего подобного видеть не приходилось. Вам, полагаю, тоже?
— Такого нет, — согласился Бутаков. — Хотя всякое случалось…
— Вы, верно, про бой с «Перваз-Бахри»?
— Нет. Там как раз все происходило обычным порядком. Разве что машины позволили нам держаться под кормой у турка. Мне больше другое помнится…
— Не расскажете?
— Отчего же. Я в том году только эполеты надел, совсем еще мальчишка. Сначала служил на «Силистрии», при его превосходительстве Михаиле Петровиче Лазареве, а потом перевели на маленький тендер под названием «Луч», командовал которым бывший в ту пору еще лейтенантом Александр Иванович Панфилов. Высаживали мы десант у речки Туапсе, а тут шторм, непогода. В общем, вынесло нас на мель. Вообразите, кораблик наш вот-вот развалится, волны высотой с его мачту, надобно спасаться, и берег вроде недалеко, да только на нем целые толпы черкесов только что зубами от радости не щелкают… Вот тогда, признаюсь, мне небо с овчинку показалось!
— Как же вы выбрались?
— Сам ума не приложу. Порох вымок, пушки еще раньше за борт выбросили, чтобы судно облегчить. Пришлось драться всем, что под руку попало. Кто тесаком, кто вымбовкой, я вот кортиком махал. Слава Богу, пехота выручила.
— Тяжко вам пришлось.
— Да уж, я бы сказал, волнительно. Ладно, вы занимайтесь «Бомарзундом». Тщательнейшим образом проверьте все плиты и составьте подробный отчет. Его высочество, помяните мое слово, его непременно потребует.
— Будет исполнено, господин капитан первого ранга.
— А я тем временем, — не обратив внимания на иронию равного с ним в чине и старшего по возрасту офицера, продолжил Бутаков, — наведаюсь на канонерские лодки. Да заодно узнаю, как там на бастионах. Сдается мне, у них там не столь гладко.
— Разузнайте заодно, как там мои?
— Конечно.
Вскоре выяснилось, что предчувствия нисколько не обманули молодого комбрига. Но если «константиновки» хоть и потеряли убитыми и ранеными всего двенадцать человек, то береговым укреплениям и превращенным в плавучие батареи линкорам пришлось гораздо хуже. Больше всего пострадал бывший корабль Поклонского — «Россия». В бортах лишенного возможности двигаться линкора насчитали почти два десятка пробоин. Потери составили 6 человек убитыми и 32 раненых. Два других линейных корабля получили всего десяток попаданий на двоих.
Каменные укрепления крепости, в основном, неплохо выдержали выпавшие на их долю испытания. Но деревянные постройки были уничтожены практически полностью. Так же взорвался один из пороховых погребов, и была разрушена временная батарея, укомплектованная моряками. Общие потери на берегу составили 18 человек убитыми и 96 ранеными.
Для видевшего своими глазами осаду главной базы Черноморского флота Бутакова все это было, разумеется, не в новинку. Удивляло другое. В Севастополе работы не прекращались ни днем, ни ночью. Стоило замолчать орудиям осаждающих, как на полуразрушенные укрепления устремлялся поток работников.
Саперы, гарнизонные солдаты вместе с матросами и добровольные помощники из числа местных жителей исправляли повреждения, рыли траншеи, вели подкопы и контр-подкопы. В общем, все были при деле, и никто, за исключением, быть может, стрелявших весь день артиллеристов, не оставался праздным.
Здесь же, в Свеаборге, едва отгремели залпы, и неприятель отошел дальше в море, очень многие решили, что на сегодня их долг исполнен и можно позволить себе отдых. И если в крепости какие-то работы все-таки шли, его подчиненные явно собрались немножко расслабиться.
— Господа, — сухо обратился к пришедшим ему на доклад командирам канонерских лодок. — Готовьтесь к выходу. В первую очередь это касается «шанцевок». Вам надлежит снять орудия и установить на их место шестовые мины. «Константиновкам» быть в готовности их прикрыть.
— Но позвольте, — попытался возразить командовавший отрядом капитан-лейтенант Аксель Бойе.
— Не позволю! Вы, верно, забыли, что у нас идет война? Ничего, я напомню. Что же касается остальных. Всем кораблям и фрегатам, за исключением «Бомарзунда», выделить для ночного поиска по два баркаса с экипажами.
— Но зачем?
— Затем, что я так приказал! — отрезал Бутаков.
— Есть, — вынуждены были ответить явно поскучневшие офицеры. Ибо попытка проверить на прочность не слишком хорошо известного протеже великого князя сорвалась.
Впрочем, некоторые из них не успокоились и попытались пожаловаться на самоуправство Бутакова начальнику 2-й флотской дивизии контр-адмиралу Шихманову. Однако получивший исчерпывающие инструкции от великого князя адмирал и не подумал поддержать их.
— Кто не желает служить на флоте, — рявкнул он на побледневших подчиненных, — может хоть сейчас подавать рапорт о списании! Распустились, мать вашу!
— Благодарю за поддержку, ваше превосходительство, — поблагодарил Бутаков, оставшись наедине с начдивом.
— Полноте, я не сделал ничего, помимо того, что должно. И давайте без чинов.
— Как угодно, Яков Ананьевич.
— Не расскажете, что собираетесь предпринять? Вас, конечно, его императорское высочество лично назначил, но я все же пока ваш начальник.