— Но, сэр, там же наши… — попробовал возразить кто-то из штабных.
— Вы что не понимаете, что они уже мертвы? — с неожиданной для обычно невозмутимого Мартина яростью окрысился на него сэр Генри. — Им уже все равно! Огонь!
Впрочем, судя по всему, капитаны английских канонерок придерживались такого же мнения, а потому начали стрелять, не дожидаясь команды. На ставшую ареной кровавой схватки узкую полоску берега тут же обрушились бомбы, ядра и даже картечь, не разбиравшая, кто перед ней, уроженец бескрайних лесов России или коренной обитатель лондонских трущоб. Осколки бомб и чугунные пули косили и тех и других одинаково. Правда, многие «финляндцы» успели вернуться в свои окопы и укрыться там, а мертвые англичане продолжали лежать на песчаном берегу, показывая остальным, что оборона русской крепости еще не сломлена.
Тем временем, «Метеор» продолжал медленно двигаться по проходу между островами. Здешние батареи русских не так сильно пострадали от предыдущего обстрела, а потому по железному панцирю броненосца то и дело прилетали посланные ими чугунные гостинцы. Однако на сей раз плиты прекрасно справлялись со своей задачей, надежно защищая машины и экипаж от вражеского огня. Зато их артиллеристы действовали выше всяких похвал, снося своими залпами пушки и укрепления противника.
Казалось, ничто не сможет остановить эту превосходную военную машину. Пройдет еще каких-то полчаса, и все четыре британских монстра окажутся на внутреннем Кронобергс-рейде, и тогда русских уже ничто не спасет, включая и пыхтевший под прикрытием скал «Бомарзунд».
Впрочем, у инженер-поручика Борескова было на этот счет свое мнение. Эта ночь дорого далась старшему минеру отряда канонерских лодок. Остроумная, на первый взгляд, идея по переделке шестовых мин в заградительные на практике оказалась вовсе не такой простой. Во-первых, эти мины обладали совершенно нулевой плавучестью. Во-вторых, их герметичность была явно недостаточной для сколько-нибудь длительного нахождения под водой. А ведь были еще и в-третьих, и в-четвертых…
Наконец под утро все проблемы оказались решены. Ну или, по крайней мере, так ему казалось. Несколько мин, соединенных последовательно кабелем, выстроились частоколом на наиболее вероятном для вражеского броненосца пути. Оставалось лишь дождаться, когда тот пройдет в приготовленную для него ловушку, и замкнуть цепь.
Для этого подчиненные устроили своему начальнику что-то вроде хорошо замаскированного окопчика, где расположились несколько набранных с изрядным запасом гальванических батарей и рубильник, а также сам автор проекта.
Где-то совсем рядом гремел бой. Стреляли пушки и ружья, сражались и умирали люди, а он продолжал сидеть в своем закутке, постепенно зверея от невозможности пошевелиться. Наконец, показалась вражеская броненосная батарея, и инженер-поручик замер в предвкушении. «Метеор» двигался довольно медленно, как будто опасаясь вражеских сюрпризов.
— И не напрасно! — скрипнул зубами от предвкушения Боресков, внимательно наблюдая за ориентирами.
Однако проклятый англичанин, словно почуяв таящуюся под водой угрозу, повел свой корабль совершенно не там, где он поставил свои «адские машины», избегнув тем самым приготовленной для него западни.
— Что ж ты делаешь, сволочь⁈ — ругался на него совершенно озверевший от такого удара судьбы офицер. — Там же мель!
Однако обладавший малой осадкой броненосец легко прошел над отмелью и, как ни в чем не бывало, продолжил свой путь. Первым побуждением совершенно вышедшего из себя Борескова, было замкнуть-таки проклятую цепь, и подорвать оказавшуюся ненужной ловушку. А потом выскочить и что-нибудь разломать, чтобы дать выход охватившему его раздражению.
«Хотя, почему ненужной?» — внезапно мелькнуло у него в голове. У союзников еще четыре броненосца, и рано или поздно все они окажутся здесь. Нужно лишь подождать еще немного и, возможно, один из них все же попадется в его силки. Так что он никуда не уйдет, продолжая сидеть в этой проклятой яме, пока противник не окажется там, где надо. Возможно, это случится через час, а быть может, на следующий день. В любом случае, он дождется… Ужасно хотелось есть и пить, но офицер остался на своем месте.
Тем временем, не подозревавший, что только что избегнул смертельной опасности, «Метеор» медленно приближался к другой. До выхода на рейд оставалось не более полукабельтова, а там его ожидал «Бомарзунд», позади которого попыхивали из коротких труб дымом две «константиновки». По сути, это был последний резерв Бутакова. Можно сказать, козырь, который он собирался разыграть.
Как только вражеский корабль высунул из прохода свой нос, Поклонский скомандовал полный вперед и решительно двинулся в атаку. Слишком малое расстояние не позволяло набрать большую скорость, не говоря о том, что перестроенный из блокшипа броненосец никогда не был хорошим ходоком. Впрочем, тоже можно было сказать и о его противнике.
«Укороченное» во время предыдущего боя орудие рявкнуло, послав очередной снаряд в сторону неприятеля. Увы, как и следовало ожидать, травматическая ампутация не улучшила баллистических данных «Баумгарта второй модели», однако они все равно оставались лучше, чем у гладкостенных пушек. Во всяком случае, один из выпущенных снарядов совершенно точно поразил врага в левую скулу, не нанеся, впрочем, никакого урона.
Тем не менее, попадание заставило капитана неприятельского корабля немного понервничать, из-за чего тот не сразу понял, что именно ему предстоит. А когда тот приблизился, было уже поздно. Как уже говорилось, британские «Этны» не могли похвастаться маневренностью, да и, честно говоря, места в узком проходе для этого не было. Нет, англичане, конечно же, попытались отвернуть и открыли максимально возможный огонь из носовых орудий, но…
Так и не успевший набрать ход «Бомарзунд» даже не проломил, а скорее продавил вражеский корпус своим тараном, после чего оба корабля оказались намертво сцеплены между собой.
— Полный назад! — ревел во всю мощь своих легких Поклонский, но все было бесполезно.
Как не напрягалась машина, бешено вращая единственный винт, расцепиться им не удавалось.
— Склещились, в бога, душу, царицу небесную! — замысловато выругался боцман.
— Как у наших у ворот, Трезор Тузика… — дурашливо пропел какой-то матрос, но, заметив бешеный взгляд непосредственного начальства, поспешил заткнуться.
— Будет нам сейчас наоборот! — вздохнул Бутаков, расстегивая кобуру подаренного великим князем револьвера.
Как вскоре выяснилось, он не ошибся. Английский капитан прекрасно понял, в чем состоит главная опасность, и немедленно приказал своим людям готовиться к абордажу. Если они захватят несуразный русский корабль, тот не сможет отойти в сторону, и у его «Метеора» появится шанс. К тому же проход еще достаточно широк. Сейчас на помощь подойдут остальные броненосцы и закончат начатое.
— Люди готовы, сэр! — доложил второй лейтенант Гладстон.
— Вперед, черт вас возьми! — заревел молодой, но уже бородатый тридцатичетырёхлетний капитан корабля Фредерик Бичем-Сеймур, и вооруженные, чем придется, моряки дружно высыпали на палубу.
Враг был совсем рядом, однако вскоре выяснилось, что взобраться на покатую крышу его каземата, во-первых, не так просто, а во-вторых, совершенно недостаточно!
Люков на крыше было совсем немного, а те, что есть, оказались плотно задраены. Единственными доступными отверстиями были довольно узкие орудийные порты, но из них торчали пушки. К тому же русские вовсе не обрадовались незваным гостям и лупили пытавшихся забраться внутрь англичан всем, что под руку попадалось. А попадались им почему-то исключительно тяжелые вещи.
На свою беду, облепившие вражеский каземат британцы совершенно забыли об идущих следом за ними канонерских лодках. И опомнились лишь, когда по ним открыли огонь русские митральезы. Обрушившийся на вражеских абордажников свинцовый ливень мгновенно смел их с наклонных бортов каземата. Затем раздался противный металлический скрежет, и «Бомарзунд» начал понемногу отходить от борта вражеского корабля. В образовавшуюся щель, как и следовало ожидать, тут же хлынула вода, отчего «Метеор» сначала опасно накренился, а затем лег на грунт, оставив над водой большую часть своей верхней палубы.
Глава 21
Восточная война, более известная у нас под названием Крымской, дала мощный толчок к развитию науки и техники. В особенности, конечно, военной. Прогресс шел семимильными шагами, и горе тем, кто не успевал за его неумолимой поступью. Паровые линейные корабли доказали свое безоговорочное превосходство над парусными, чтобы тут же уступить пьедестал только что появившимся броненосцам. Пока еще дульнозарядные, но уже винтовые или, как тогда говорили, винтовальные штуцера окончательно вытеснили с полей сражения гладкоствольные ружья, а вслед за ними возникла и нарезная артиллерия. А еще мины, новая взрывчатка невиданной доселе мощности, и, конечно же, связь, позволившая мгновенно оценивать изменившуюся обстановку и так же быстро реагировать на нее.
По всей видимости, я был одним из первых в России, кто в должной мере оценил телеграф и начал всеми силами развивать его. Аппараты Морзе окружали меня везде. В Мраморном дворце, Главном Морском штабе и, разумеется, в Кронштадте. Причем не в каком-то закутке или флигеле, а в непосредственной близости от кабинета, чтобы получать информацию без каких-либо проволочек. Именно поэтому получилось так быстро связаться с Бутаковым и на основании его доклада принять все последовавшие за этим решения.
— Где Мофет?
— Я здесь, ваше императорское вы…
— Доложить о готовности! — пришлось прервать адмирала, иначе он будет перечислять мои титулы до самого вечера.
— Все корабли вверенной мне эскадры укомплектованы и снаряжены согласно… что-то случилось?
— Свеаборг случился. Мы идем на помощь.
— Но… слушаюсь!
— Итак, у нас пять линейных кораблей, два больших винтовых фрегата и полтора десятка малых, большая часть из которых колесные, а также четыре броненосца.