Правда, сделать это было не так просто. Со стороны Батума его все больше теснили морские пехотинцы Лихачева. С востока приближались батальонные колонны под командованием князя Гагарина. Свободной пока оставалась лишь дорога, ведущая к предгорьям, но и ее в любой момент могли перекрыть. Артиллерия к этому моменту оказалась выбита огнем митральез и замолчала. Немногочисленная кавалерия, состоявшая по большей части из местных ополченцев, попыталась контратаковать, но встреченная плотным огнем русской пехоты и залпами артиллерии, рассеялась.
Единственными сохранившими боеспособность оставались лишь несколько таборов низама, выстроившихся в колонну, упорно двигающуюся в направлении гор. Бросив обоз и практически все запасы продовольствия, Селим-паша рассчитывал, что это хоть немного задержит русских, но снова просчитался. Аландцы прошли турецкий лагерь как раскаленный нож сквозь масло, продолжая упорно наседать на отступающего врага.
Причем если войска Гагарина стремились навязать своему давнему противнику ближний бой и ударить в штыки, то морские пехотинцы предпочитали держаться на расстоянии эффективного огня своих «шарпсов» и митральез. Стоило туркам развернуться для контратаки, как они тоже останавливались и принимались расстреливать вражеских солдат, а как только те начинали бежать, бросались в погоню.
Впрочем, я обо всем этом узнал гораздо позже, когда Лихачев и его люди вернулись в Батум. Победа была полной. Корпус Селима-паши перестал существовать как организованная сила, а его остатки загнаны в горы. Кроме того, нам достались все их припасы и артиллерия.
— Как показали себя кавказцы?
— Выше всяких похвал, ваше императорское высочество. Все-таки чувствуется боевой опыт.
— Что ж, прекрасно. Только где сам Гагарин?
— Э… я думал, вам уже доложили.
— О чем это?
— Князь тяжело ранен.
[1] Кочерма — небольшое парусное одно или двухмачтовое каботажное судно.
Глава 7
В истории Великобритании бывало всякое. Грандиозные триумфы сменялись не менее эпическими неудачами, ее войска и даже флот неоднократно побеждали и терпели обидные поражения. Завоевывали целые страны и теряли колонии. Там, где не справлялись солдаты, им на помощь приходили политики. Никто и никогда не умел так ловко составлять коалиции и разрушать вражеские союзы, как лорды из «Туманного Альбиона». Причем делать это так, что вчерашние враги становились союзниками, а союзники врагами.
Но ни те, ни другие не могли бы все это делать без купцов и промышленников. Вот в ком была главная сила «Старой Доброй Англии». Их товары хотели все, и никто не мог без них обойтись. Ведь даже самый страшный враг Британии — Бонапарт покупал контрабандой сукно у врага, чтобы одеть в мундиры своих храбрых гренадеров.
Это по-настоящему великое трио было практически непобедимым, но в этот раз почему-то старая надежная схема дала сбой и не сработала. Вроде все было, как всегда, недавний враг стал союзником и предоставил свои войска против бывших друзей. Превосходство в технике было подавляющим, а противник отсталым, но…
— Господин премьер-министр, – пристально посмотрела на своего собеседника королева Виктория, — вы можете мне объяснить, что происходит?
— Я всегда к услугам вашего величества, — вздохнул тот.
— Наш флот больше ни на что не годен?
— Ну что вы, ваше величество, как можно! Напротив, несмотря на отдельные и, не стану лукавить, весьма досадные неудачи, Королевский флот силен как никогда!
— Отчего же он разгромлен?
— Прошу прощения, мэм [1], лично он не разгромлен. Наша эскадра пострадала от бури, но всего лишь вследствие неизбежных на море случайностей, которые никак нельзя было предугадать…
— Да, я слышала эту трактовку, но потом принц Константин вышел в море и добил его остатки, не так ли?
— Они так пострадали во время шторма, что это было нетрудно. Даже для русских. Невозможно было предотвратить трагедию, но мы уже предпринимаем все необходимые меры.
— И какие же? — не скрывая сарказма, спросила королева.
— Мне достоверно известно, что за день до того, как разразиться над Балаклавой, буря прошла над Средиземным морем. При наличии средств наблюдения мы смогли бы ее предсказать и своевременно разослать оповещения. Чтобы не допускать таких трагедий впредь, мы создадим надежную службу прогноза погоды.
— Думаете, этого будет достаточно? Еще скажите, что нам проще впредь не воевать с Россией… — вновь не удержалась от болезненной для Палмерстона шпильки Виктория. — Сэр Генри, вы меня не удивили. Наполеон Третий прислал мне письмо, в котором подробно изложил свои планы. Он поручил блестящему математику и лучшему астроному Франции Урбену Леверье [1] создать прогнозные карты и сеть метеостанций. Нам следует сделать то же самое и, объединив усилия, создать Европейскую метеорологическую службу.
— Мы уже занимаемся этим, ваше величество.
— В таком случае вернемся к главному предмету нашей беседы. К войне с Россией. Неужели вы готовы списать все наши поражения на действия природы? Не напомните, в Свеаборге, на Аландах или под Кронштадтом тоже случались непредсказуемые удары стихий?
— Ваше величество, прошу прощения, но это другое!
— Вот как?
— Каким-то не вполне понятным нам способом русским удалось создать мощную взрывчатку, из которой они смогли сделать поистине дьявольское оружие — мины!
— Позвольте спросить, а почему наши химики не смогли создать ничего подобного?
— Трудно сказать, мэм. Научные изыскания непредсказуемы…
— Вы хотите сказать, что российская наука превосходит нашу?
— Нет, но…
— Оставим это. Давайте лучше поговорим об армии. Скажите, наши солдаты были плохо вооружены или экипированы?
— Вовсе нет. Напротив, и то и другое было выше всяких похвал, но…
— Но русские все равно их разгромили, и теперь лорд Раглан и еще множество храбрых джентльменов томятся в плену, как, впрочем, и их солдаты. А принц Константин использует корабль моего флота как разъездную яхту и наносит визиты в Константинополь!
— Ваше величество, это всего лишь печальная цепь случайностей и нелепых совпадений, которая…
— Замолчите, сэр! Меня не интересуют ваши оправдания! Но я очень хочу знать, что вы намерены предпринять, чтобы исправить это, тут я с вами соглашусь, в высшей степени нелепое положение?
— Ваше величество, заверяю, мы сделаем все возможное…
— Я сыта по горло общими фразами из уст ни на что негодных мужчин! И хочу слышать конкретные предложения. Ну а поскольку вы ничего определенного сказать не можете, будьте любезны отвечать на мои вопросы. Итак, что с этим подлым изменником Абдул-Меджидом?
— О! О нем можете не беспокоиться. Уверен, власть в Османской империи скоро переменится.
— Прекрасно. Далее, что с русскими пиратами?
— Меры приняты, и в самом скором времени их деятельности придет конец.
— Очень на это надеюсь! Ущерб от их действий превысил полмиллиона фунтов! Вы ведь понимаете, что богатство Англии зиждется на такой основополагающей ценности, как свобода торговли?
— Да, ваше величество. Но замечу, что Британия располагает огромным коммерческим флотом, и все эти атаки для нас не более чем комариные укусы.
— Вот как? А то, что ставки страховых компаний для наших транспортов и грузов взлетели в несколько раз, и конкуренты из нейтральных держав, в первую очередь из САСШ, уже вовсю перехватывают у нас контракты и фрахт, вы знаете?
— Безусловно, ваше величество. Повторюсь, мы делаем все возможное и невозможное, чтобы исправить ситуацию.
— Что ж, надеюсь, вы не так безнадежны, лорд Генри. Теперь докладывайте, куда мы нанесем следующий удар?
— Что, простите?
— Не прикидывайтесь. Неужели вы допускаете, что могучая Британская империя может проиграть войну?
— Ну вообще-то…
Не успел он договорить фразу, как королева вскочила и прошипела ему в лицо.
— Во всяком случае, не этой варварской стране!
— Совершенно с вами согласен, — нервно сглотнул никак не ожидавший такой импульсивной реакции премьер-министр.
— Итак? — внезапная вспышка гнева миновала, королева взяла себя в руки, всем видом показав, что готова внимательно слушать.
— Балтика, ваше величество.
— Почему? — удивилась Виктория.
— Потому что еще одного года войны наша коалиция не выдержит, — вынужден был честно признать Палмерстон.
— Потрудитесь объяснить, сэр Генри!
— С величайшим сожалением вынужден сообщить вашему величеству, что общественное мнение во Франции все больше склоняется против этой войны. Как вам, вероятно, известно, наши союзники понесли немалые потери в людях и кораблях. Однако репутационные издержки еще выше. Французы не понимают, за что воюют их сограждане?
— С каких пор Наполеона III интересует их мнение?
— К сожалению, даже он иногда вынужден прислушиваться к заявлениям оппозиции. Которая прямо говорит, что единственной целью этой войны является сохранение тирании турок над балканскими христианами. Каждый день в газетах, в особенности немецких, появляются репортажи о зверствах османов.
— Это русская пропаганда!
— И весьма действенная, прошу заметить. Их телеграфное агентство — это какой-то монстр. Семиглавая гидра, отравляющая своим лживым ядом мозги наивных буржуа!
— Надеюсь, император Франции не желает заключить сепаратный мир?
— Пока нет, хотя, уверен, подобные мысли не раз приходили в его хитроумную голову. Но он тоже не хочет проигрывать русским, чтобы хотя бы в этом превзойти своего великого дядю. И боюсь, это единственная причина, по которой он до сих пор с нами.
— Сколько войск он может выделить? — вычленила главное из его слов королева.
— Увы, не так много, как нам хотелось бы и гораздо меньше, чем необходимо для десанта в Крым. Учтите еще и то, ваше величество, что у принца Константина вокруг Севастополя сосредоточена огромная армия, к тому же получившая большой боевой опыт и гордая недавними победами. Они быстро научились воевать по-новому. Эти силы вдвое превышают те, которыми располагал Меншиков летом 1854 года. Как подсказывает военная наука, для успеха нам будет необходимо собрать 150–200 тысяч сухопутных войск и огромное количество орудий. Между тем мы потеряли после капитуляции союзных сил весь наш артиллерийский парк. Его только предстоит восполнить. При этом турки нам не помощники. Вы и сами прекрасно осведомлены об успехах русских в Трапезунде. А весной они наверняка обрушатся на Карс и Эрзурум. И кто знает, как далеко смогут продвинуться войска генерала Муравьева… Поэтому все силы османы направят туда.