— Это более чем вероятно, — согласно кивнул ему император, после чего добавил давно приготовленную заготовку. — Полагаю, все согласятся, что, где бы ни пришлось сражаться, лучше кандидатуры на пост командующего, чем Константин Николаевич, у нас нет! Он лучше всех знает технические и оружейные новинки, ему верят солдаты и офицеры, а потому рад уведомить всех присутствующих, что именно он встанет во главе обороны столицы и всех прилегающих территорий от Великого княжества Финляндского до Остзейских губерний.
— А кто же примет Крымскую армию? — насторожился военный министр.
— Она также останется в ведении моего брата.
По залу заседаний едва слышно прошелестел удивленный шепоток. В принципе, мое назначение на Балтику было ожидаемым и понятным, но вот сохранение под началом и Крыма невольно вызывало вопрос — а не треснет ли у его императорского высочества лицо? Как бы заслуженных генералов в России-матушке много, и кушать всем хочется.
Собственно говоря, примерно такого же мнения придерживался и мой августейший брат, собиравшийся отдать эту должность Реаду или Горчакову, но мне удалось его переубедить. Ни тот ни другой, по моему мнению, ее бы не потянули, а назначение более молодых и перспективных из числа отличившихся во время боевых действий могло до смерти обидеть все еще числившихся на службе старых маразматиков.
В конце концов, было принято «Соломоново решение».
— Делать нечего, Костя. Номинальным начальником придется остаться тебе, а реальное руководство в твое отсутствие будет осуществлять начальник штаба. Если не ошибаюсь, сейчас это Павел Петрович Липранди?
— Он.
— Что ж, батюшка его хвалил. Что же до чина, ближе к лету произведу его в полные генералы от инфантерии, да и дело с концом.
Мне оставалось только согласиться. В сложившейся обстановке лучшего решения не имелось. Впрочем, от всех причитающихся мне за исправление этой должности выплат я немедленно отказался в пользу недавно основанной «эмеритальной кассы» морского ведомства.
На ней стоит остановиться подробнее. Все дело в том, что пенсионное обеспечение в Российской империи оставляет желать лучшего, вследствие чего у выходящих в отставку офицеров или чиновников мгновенно проседает уровень жизни. Собственно говоря, именно по этой причине все эти старики и держатся за службу, ибо поместья есть далеко не у всех, а на половинном жалованье и одному не больно-то разгуляться. Что уж тут говорить об имеющих семью и дочерей на выданье.
В результате получается бардак. Выгнать заслуженных маразматиков жалко, те, в свою очередь, не дают ходу молодым, а страдает армия, медленно, но верно превращающаяся в богадельню и памятник самой себе. Единственный выход – увеличить ветеранам пенсионы, вот только где взять на это деньги? Причем выплаты нужны не единовременно, а системно. Вот для этого и завели эти самые «эмеритальные кассы», в которые все участники должны были перечислять 6% своего жалованья.
Автором идеи был умерший в 1842 году польский (и русский) генерал Юзеф Раутенштраух, а непосредственным исполнителем молодой (ему едва исполнилось 34 года) и талантливый финансист — Михаил Христофорович Рейтерн. Устав и положение этого пенсионного фонда пока еще только разрабатываются, но копить средства мы уже начали.
Возвращаясь к совещанию комитета министров, могу сказать одно — возражать никто не осмелился. Таков уж порядок, если государь сказал, стало быть, решение принято, ибо правительство — не место для дискуссий! Пока же моим противникам оставалось надеяться, что однажды я все-таки оступлюсь и получу обидное поражение от союзников. Или, что еще лучше, и вовсе сверну себе шею. Все же война — дело опасное!
— Не дождетесь, — одними губами прошептал я, глядя на их безжизненные, заросшие седыми бакенбардами или усами лица.
Впрочем, далеко не все ко мне относились враждебно. Блудов меня, можно сказать, боготворил. Орлов, Дубельт и Киселев, скорее, поддерживали. Занятые своими проблемами Брок и Норов, пожалуй, нейтральны.
Больше всех от озвученных новостей напрягся Долгоруков. Масштаб полномочий и близость к императору с моей стороны становились прямой угрозой его власти в Военном ведомстве.
— Василий Андреевич, — отвлёк его от тягостных раздумий голос императора, — надеюсь, я могу на тебя рассчитывать?
— Приказывайте, ваше величество!
— Жду от тебя всемерной поддержки нового главнокомандующего, поскольку полагаю, что твой опыт и знания будут ему необходимы!
— Приложу все силы! — поспешил заверить его князь.
Как я уже говорил, больше всего Александр желал сохранить стабильность, а потому уговорил меня не начинать конфронтацию с членами правительства, обещав взамен полную поддержку по всем важным вопросам. И в первую очередь это касалось военного министра.
— Ну что ты хочешь от князя, — уговаривал он меня накануне. — Едва два года минуло, как он стал министром, а тут война, да еще с таким противником. Трудно требовать от него невозможного, он ведь всего лишь человек!
— Прости, Саша, но тут я с тобой категорически не согласен! Думаешь, я забыл, что до получения портфеля он был товарищем у Чернышева? Мало того, когда в памятном 1848 году князя Александра Ивановича сразил апоплексический удар, именно Долгоруков заправляет всем в военном ведомстве. Хочешь оставить его по политическим причинам, чтобы не возбуждать среди заслуженных генералов оппозиции — воля твоя. Но пожалуйста, не ищи ему оправданий там, где их нет и быть не может!
— Так ты не станешь с ним ругаться? — ничуть не смутившись моей отповедью, спросил Александр.
— Покуда он не будет мешать, нет! Но отношения переменять не стану, ибо этот человек не на своем месте.
— Большего и не прошу. Пойми, брат, я нисколько не обманываюсь насчет качеств министров нашего бедного отца. И будь покоен, как только придет время, всех до единого поменяю. Но не теперь.
— Хорошо, Саша. Я сделаю все, как ты хочешь. Но помяни мое слово, с этими людьми мы каши не сварим.
В общем, Долгорукова он отстоял, но вот с Нессельроде я так просто не сдамся. По глубочайшему моему убеждению, пока нашей дипломатией руководит этот человек, ничего хорошего нас не ожидает.
— Господа, — воспользовавшись очередной паузой, вновь заговорил я, — есть еще одна проблема, которую нам необходимо обсудить. — Как всем, полагаю, известно, и Англия и Франция превосходят нас на море даже по отдельности. А уж находясь в союзе, им и вовсе не составляет ни малейшего труда прислать к нашим берегам объединенную эскадру, заведомо превосходящую все наши наличные силы.
— К чему ты клонишь? — вопросительно посмотрел на меня Александр.
— К тому, что на суше ситуация ровно противоположная. Английская армия просто ничтожна, а французская хоть и достаточно велика, но даже вместе с британцами значительно меньше нашей.
— Прости, я все же не понимаю.
— Все просто. Как бы господа союзники ни старались, одними кораблями они нам поражение не нанесут. Им в любом случае понадобится армия.
— Видали мы их хваленую армию! — фыркнул Блудов.
— И этой армии у них пока нет, — продолжил я, не обращая внимания на воинственно настроенного Дмитрия Николаевича. — Но давайте подумаем, где они могут ее взять?
— У Наполеона достаточно сил, — хмыкнул Долгоруков.
— Но большая их часть сосредоточена на Восточной границе Франции, против Австрии и Пруссии. И если наши друзья по «Союзу Черных орлов» проявят хоть немного активности, французы не смогут снять оттуда ни единого батальона.
— Ваше высочество желает, чтобы Вена и Берлин вступили в войну на нашей стороне? — изумился Нессельроде. — Нет, это решительно невозможно!
— Господь с тобой, Карл Васильевич, я вовсе не о том. Какие уж из них вояки. Но хотя бы маневры они устроить могут? Резервистов на пару недель призвать. Ты вечно толкуешь о дружественных чувствах к нам Франца-Иосифа. Неужто откажет в такой малости?
— Не думаю, что венский двор решится на такой демарш, — задумался канцлер. — Разве что мы пообещаем поддержать их притязания на Дунайские княжества?
— С какой это стати? — возмутился Орлов.
— Поддержу Ивана Федоровича, — кивнул Александр. — Это неприемлемо!
— К тому же вряд ли сработает, — усмехнулся я. — Ведь эти княжества уже обещали им французы.
— Ты думаешь, это возможно? — с тревогой посмотрел на меня брат.
— Нет, конечно. Как говорят у нас в народе — обещать не значит жениться! Держу пари, что Наполеон обведет их вокруг пальца.
— По-вашему, граф Буоль [4] младенец? — с откровенной жалостью посмотрел на меня Нессельроде.
— Смотря с кем сравнивать, — не без яда в голосе отозвался я. — Впрочем, сейчас не об этом. Отчего бы нам тоже не пообещать австриякам то, что нам не принадлежит? Скажем, Боснию и Герцеговину.
— Но как это возможно?
— А в чем проблема-то? Турция все равно рано или поздно развалится, и ее балканские владения придется делить. Почему бы не учесть желания дружественного нам двора? Или Вена вовсе не так уж к нам хорошо расположена, как ты об этом постоянно толкуешь?
— Боюсь, вы требуете от наших союзников слишком много!
— Да я вообще ничего не требую. Просто рассматриваю варианты. Однако было бы недурно намекнуть Францу Иосифу, что эта война не навсегда. И если он желает сохранить дружественные отношения, было бы недурно предпринять для этого кое какие усилия. Кстати, берлинского дядюшку это тоже касается!
— Ну это ты, пожалуй, хватил, — остановил меня император.
— Нет, так нет, — легко согласился я. — Но это не единственный источник солдат для союзников. Есть еще второстепенные державы, постоянно нуждающиеся в деньгах, но при этом обладающие достаточно современными армиями. В первую очередь это Сардиния и Испания.
— Деньги всем нужны, — развел руками Орлов. — А у англичан они есть.
— И, если правительства Виктора Эммануила или королевы Изабеллы решат предоставить свои войска враждебной нам коалиции, мы ничего не сможем сделать, — развел руками канцлер.