— Всецело разделяю ваш подход, сэр Генри.
— Этого мало, — яростно сверкнул глазами премьер-министр, — мало соглашаться со мной. Нам нужны результаты! Сколько кораблей мы сможем подготовить для балтийской кампании 1855 года?
— Ведутся огромные работы по перестройке линейных кораблей и оснащению их винтовыми движителями… — начал было Вуд, очевидно думая, будто находится в парламенте, и его оправдания могут быть кому-то интересны.
— Просто ответьте на вопрос, — перебил его собеседник. — Сколько их будет к лету?
— Мы сможем отправить на Балтику 15 паровых линкоров.
— Это звучит хорошо, но Нейпир летом утверждал, что глубины не позволят подходить близко к русским крепостям… Стало быть, нам нужны канонерские и мортирные винтовые лодки, а также те новейшие броненосные батареи, чертежи которых нам любезно передали осенью наши французские друзья.
— Головной корабль проекта «Этна» будет спущена на воду в мае, остальные четыре — в июне.
— Значит, полностью укомплектованы и боеготовы они станут не раньше осени? — задумался Пальмерстон, что-то про себя прикидывая, после чего решительно заявил. — Это недопустимо долго!
— Прошу прощения, сэр, но в силу известных вам причин мы не могли приступить к закладке ранее октября, — пожал плечами Вуд. — Быстрее просто не получится…
— Ничего не желаю слушать! Англии нужны не ваши оправдания, а броненосные батареи у стен Кронштадта и Свеаборга! Причем не осенью, а уже к июлю!
— Но это решительно невозможно…
— Действуйте, сэр Чарльз, заклинаю вас! Пусть рабочие трудятся в две-три смены днями и ночами при свете ламп и фонарей.
— Но в сутках всего 24 часа… — не без иронии заметил Первый Лорд Адмиралтейства. Его уже начинала раздражать эта настойчивость премьера.
— Так добавьте к ним еще столько же или призовите демонов из самых глубин ада, но, чтобы эти непробиваемые монстры в июле уже громили русские форты и корабли!
— Я постараюсь сделать все, что в силах человеческих.
— В средствах я вас не ограничиваю. Дополнительные ассигнования вы получите, тем более что разгром нашей эскадры в Черном море высвободил изрядную сумму из бюджета на их содержание. Далее, сколько канонерок вы сможете выставить?
— Двадцать восемь.
— Всего⁈ — непритворно изумился Пальмерстон. — Русские весной этого года смогли выставить вдвое больше!
— Их проект — жалкая подделка. Наши суда обладают и большей скоростью хода, и лучшей мореходностью.
— И все же их недостаточно!
— Следующую партию в сто канонерок мы заложим на стапелях летом следующего, 1855 года. Они будут готовы к осени.
— Почему не сейчас?
— Сегодня мы решаем задачу переоснащения линейных кораблей, тех самых бронированных батарей, строим канонерки первых серий. Больше наши верфи просто не успеют. Но кроме винтовых мы задействуем еще двадцать парусных бомбардирских судов с новейшими тяжелыми мортирами. Их совокупная мощь будет поистине сокрушительной.
— Думаете?
— Без сомнения.
— Что наши адмиралы говорят о противодействии подводным и шестовым «адским машинам» русских? Они принесли нам очень много хлопот в уходящем году.
— Их надо собирать сетями и тралами. А для защиты вывешивать сетки и выставлять боновые заграждения.
— А митральезы? Наши оружейные заводы освоили их производство?
— Еще нет, но работа в этом направлении идет. Думаю, к лету появятся первые образцы. Но наши адмиралы полны скепсиса. Машинки эти ненадежны и сложны, при весьма сомнительной полезности. Карронада выдаст картечи больше и чаще в залпе…
— Меня не интересует мнение флотских начальников, митральезы должны быть сделаны и поставлены на вооружение!
— Как вам будет угодно, но воевать ими все же придется морякам…
— Ваша задача, сэр Чарльз, убедить их отбросить сомнения. Пусть учатся использовать новинки и убивают этих русских как можно больше! — Пальмерстон помолчал, успокаиваясь, потом добавил уже другим тоном. — Надеюсь, скоро у меня будут для вас и всего Флота Ее Величества хорошие известия. Принц Константин очень старательно оберегает свою главную тайну, но там, где нельзя решить вопрос деньгами, ключом становятся большие деньги.
— Неужели…
— Тсс, об этом больше ни слова, я и без того наговорил вам лишнего. Не хочу спугнуть удачу, она девица капризная…
[1] Об начале работ над первыми броненосцами читайте в книге «Гроза над Бомарзундом» в 5 и 9 главах.
Глава 13
Застывшая постройка первого русского броненосца со всей очевидностью показала, что проблемы в Морском ведомстве носят системный характер, а следовательно, решать их надо системно. То есть не заниматься руководством в ручном режиме, как я это делал до сих пор, а полностью менять структуру. Не то чтобы я не осознавал этого раньше, просто при покойном родителе, царство ему небесное, никто бы мне этого не позволил. Зато сейчас, получив от августейшего брата карт-бланш…
Первым делом нужно было составить списки, названные впоследствии каким-то чрезмерно образованным шутником «проскрипционными», в которые вошло почти полсотни престарелых адмиралов, генералов по адмиралтейству, крупных чиновников и тому подобных персон, видеть которых в своем министерстве я более не желал.
— Куда же их девать? — изумленно посмотрел на меня Александр, обладавший, как и большинство Романовых, отменной памятью, и потому более или менее знакомый практически со всеми фигурантами.
— Что хочешь. Мне они не нужны.
— Так ведь и выгнать их не за что…
— Появится, если доверить им что-то важное!
— Вот тогда и выгоняй!
— Можешь мне поверить, было бы сейчас мирное время, так бы и сделал, но сейчас война, и на совершение ошибок у нас нет ни времени, ни денег!
— Государственный совет и сенат, как ты говоришь в таких случаях, не из каучука!
— А кому легко?
— Ладно, посмотрю, что можно будет сделать. Не думаю, что нельзя найти этим заслуженным людям никакого применения…
— Верю в тебя, Саша. И преклоняюсь перед твоей государственной мудростью!
— Прекрати балаган. Тем более что льстец из тебя, прямо скажем, отвратительный. Слишком очевидна ирония.
— Прости, не хотел тебя обидеть.
— Я вовсе не обижаюсь, ибо прекрасно осведомлен о мере своих талантов. Кстати, ты слышал, что граф Клейнмихель написал прошение об отставке?
— Слава Богу, нашелся среди всей этой камарильи один разумный человек и ушел сам! Еще бы наш «любимый» канцлер последовал этому примеру — цены бы ему не было!
— О нет. Довольно мне и одного скандала с матушкой.
— Сильно ругалась из-за графа?
— Боюсь, словами это не передать.
— Сочувствую. Впрочем, ты никогда его не жаловал, так что все к лучшему.
— А ты разве нет?
— И я тоже. Но знаешь, тут подумалось, что от Клейнмихеля, каким бы дурным человеком он не был, по крайней мере, осталась железная дорога, которой еще многие годы будут пользоваться люди и государство. А вот большая часть тех, кто в моем списке, могут похвастаться разве что сборником придворных анекдотов.
— Ты сейчас про Меншикова? — ткнул пальцем напротив его фамилии в списке царь.
— И не только.
— Александр Сергеевич, — со значением в голосе заметил Саша, — долго и верно служил нашему отцу.
— Пожалуй ему знак отличия «За беспорочную службу». Если не ошибаюсь, в следующем году будет ровно пятьдесят лет, как он в строю.
— Мы еще вернемся к этому разговору, — мягко улыбнулся император, и я понял, что он не отстанет.
Впрочем, без компромиссов в этом деле все равно не обойтись, зато я смог избавиться от самых одиозных и замшелых ретроградов в своем ведомстве. Благо у меня было, кем их заменить.
Главное условие удачных реформ — это наличие собственной команды, которая и будет проводить их в жизнь. И такая команда, пусть и не сразу, но сформировалась. Моряки, артиллеристы, администраторы, финансисты, ученые… В России всегда хватало талантливых людей, а мне оставалось лишь находить и поддерживать их. Ставить амбициозные задачи, обеспечивать ресурсами и, что ничуть не менее важно, строго спрашивать за результаты!
Одним из таких проектов была уже упомянутая перестройка трофейного «Эдинбурга» в импровизированный броненосец, которому какой-то острослов дал прижившееся впоследствии имя — «Не тронь меня». Общее руководство теперь осуществлял Путилов, непосредственное — молодые офицеры Корпуса Корабельных Инженеров штабс-капитан Аристарх Иващенко и поручик Леопольд Шведе. Вскоре после моего прибытия все трое были приглашены ко мне в Мраморный дворец. На одно из ставших в последнее время обычными собраний.
— Ну не томи, Николай Иванович, как идут дела? — поинтересовался я, пожимая новым гостям руки, от чего не слишком избалованные таким обращением господа инженеры слегка зарделись.
— Все, что зависело от меня и двух моих помощников, исполнено, — с улыбкой отвечал Путилов. — Теперь дело за броней и пушками.
— Господа? — обернулся я к гревшимся у камина артиллеристам: брату Михаилу и присевшим ему на уши Баумгарту с Маиевским.
— За нами дело не станет, — с гордостью ответил за все свое ведомство великий князь. — Двенадцать первых нарезных 60-фунтовок прошли испытания и готовы к установке!
По сути, эти орудия представляли собой чугунные пушки конструкции все того же Баумгарта, внутри которых были сделаны нарезы, а поверх на-горячую надеты три широких стальных кольца. Снаряды продолговатой формы из закаленного чугуна с расширяющейся после выстрела медной юбкой на донце. Если не ошибаюсь, в нашей истории обе эти конструкции были предложены американским изобретателем Ричардом Пэрротом.
— А сколько пушек предусмотрено на нашем броненосце?
— Четырнадцать в бортовой установке, одна погонная и одна ретирадная, — тут же доложил Иващенко.
— Маловато будет! — усмехнулся, глядя на ничуть не смутившегося брата.
— К весне изготовим еще никак не менее двух десятков. Плюс, ожидается доставка такого же количества орудий конструкции Николая Владимировича, — кивнул на молодого коллегу недавно произведенный в генералы Баумгарт.