— Вы так возмужали со времени нашей последней встречи, — мягко улыбнулась Жозефина.
— А вы все так же ослепительно прекрасны!
— Адмирал из вас лучше, чем льстец, — тут же парировала она, хотя мой комплимент определенно пришелся ей по вкусу.
Накануне раута смирившийся с моим появлением Дашков немного посвятил меня в здешние расклады. Суть дипломатической игры на севере Европы сводилась к простой дефиниции. Несмотря на этническую, религиозную и языковую близость объединенные унией королевства — Швеция и Норвегия — с самого начала пребывали в перманентном раздрае.
Норвежцы более всего на свете желали получить независимость, а шведы, как раз, напротив, хотели бы окончательно поглотить своих западных родственников, в чем их целиком и полностью поддерживал их король. Более того, несмотря на свое чисто французское происхождение Оскар Бернадот вдруг стал горячим сторонником «велико-скандинавской доктрины».
Правда, когда в 1848 году Пруссия попыталась отжать у Дании Шлезвиг-Гольштейн, он и не подумал вступать в войну на стороне «скандинавских братьев», ограничившись присылкой четырех сотен добровольцев и, как будут говорить несколько позднее, «гуманитарной помощью».
Увы, такое сейчас время, когда политические карлики просто грезят о величии. Поляки о «Жечи Посполитой от можа до можа», греки о «великой Элладе», включающей помимо Пелопоннеса Южные Балканы с Константинополем и Смирну, а еще есть венгры, румыны… получится только у пруссаков, сначала объединивших Германию вокруг своей, не такой уж большой страны, а потом дважды залив всю Европу кровью.
Теперь же, после начала Восточной войны, Оскар никак не мог решить, умный он или красивый. То есть, с одной стороны, ему очень хотелось присоединить к своим владениям как минимум Аландские острова, а как максимум всю Финляндию. А с другой, довольно трезво оценивал свои силы, в связи с чем совершенно не желал воевать. Стоит ли удивляться, что подобная двойственность не нашла понимания ни в Лондоне, ни в Париже?
Впрочем, союзники не теряли надежды, рассчитывая на настойчивость, опыт и авторитет генерального консула Великобритании в Норвежском королевстве Джона Райса Кроу. Этот бизнесмен и дипломат сумел взять процесс переговоров в свои руки, предоставив премьер-министру Пальмерстону свой доклад и детальные предложения, которые правительство полностью поддержало.
Еще одним аспектом был известный парадокс великодержавной политики Николая I. Как ни странно, этот ненавистник конституций все годы своего правления последовательно выступал гарантом дарованного скандинавам в 1814 году Карлом-Юханом IV Основного закона.
И всякий раз, когда Бернадоты пытались совершить «госпереворот сверху» или как-то покуситься на права норвежцев, русский царь неизменно вставал на сторону народа. «Если государь даровал народу конституцию, его обязанностью является ее соблюдать!» — без обиняков заявил своему августейшему коллеге Николай Павлович, разом отбив охоту к перемене статус-кво. Однако не стоит думать, что покойный император делал это из альтруизма. Поскольку усиление Швеции ни в коей мере не отвечало интересам нашего отечества.
Нельзя не отметить, что данная политика принесла свои плоды. Сразу же после начала войны норвежский стортинг выступил за нейтралитет, категорически отметая все попытки своего короля втянуть Объединенные королевства в союз с Англией и Францией. В результате этой борьбы случился правительственный кризис, из-за которого вынужден был уйти в отставку норвежский наместник Северин Лёвеншельд.
Не ускользнули от внимания Дашкова и без того сложные отношения в монаршей чете, еще более обострившиеся после недавней смерти от брюшного тифа их сына Густава. С одной стороны, Оскар I практически не скрывал своей связи с актрисой Эмилией Хёквист, с которой прижил двоих сыновей. С другой, Жозефина оставалась едва ли не главной его советницей по многим вопросом, в том числе и внешнеполитическим.
И поскольку она была не только моей теткой, но и двоюродной сестрой Наполеона III, настойчиво тащила Швецию в объятья Франции. При том, что Оскар, как уже упоминалось, и сам был совсем не прочь присоединиться к коалиции, но не ранее, чем удастся получить гарантии территориальной целостности своих королевств. И угрожала этой самой целостности, как вы сами понимаете, конечно же, Россия.
К слову сказать, кое-какие основания для подобных опасений имелись, правда, виноваты в этом были, как ни странно, финны. Все дело было в кочующих по тундре лопарях или, как их еще называют, саамах. Хитровыдуманные финские политики желали одновременно пресечь миграции норвежских саамов и тут же жаловались на то, что в Норвегии притесняют финских. В частности, не дают рыбачить в Варангер-фиорде.
Российское правительство, скорее по привычке, поддержало их позицию, вызвав как бы ни первый со времени 1812 года серьезный кризис между нашими странами. После чего взаимные претензии только усиливались, пока в 1851 году император Николай с подачи Нессельроде не выдвинул ультиматум, чтобы в Норвежских водах могли хозяйничать не только лопари, но и поморы, что, в общем, было явным перебором.
— А дипломат еще хуже, чем придворный, — согласился я с королевой, — потому не буду ходить вокруг да около. Меня очень беспокоит сложившееся на Балтике положение.
— Нас тоже, — не стала прикидываться дурой королева. — Но, если великие державы решат снова отправить сюда свои эскадры, что мы можем?
— Для начала, было бы очень хорошо не слушать прибывших к вам поджигателей войны.
— Мы твердо придерживаемся политики нейтралитета.
— Да неужели! А разве это не английские корабли стоят у вас в доках?
— Но это не противоречит…
— Конечно-конечно. Просто потом они выйдут в море и начнут нападать на финские берега, жечь, убивать, грабить, насиловать…
— Некоторые вещи не стоит говорить при дамах, — стряхнув с себя апатию, заговорил король Оскар.
— Некоторые вещи лучше не позволять делать в любой ситуации. Как всем нам хорошо известно, Север Балтики много лет живет в мире. Тем печальнее осознавать, что злая воля чуждых для нашего региона держав желает его нарушить.
— По крайней мере, они не покушались на нашу территорию! — язвительно заметил король.
— Видит Бог, — усмехнулся я, — мне вполне понятны резоны вашего величества. Опереться на мощь Англии и Франции для решения своих проблем, да вдобавок получить от них же гарантии территориальной целостности. Чертовски соблазнительное, но при этом неправильное решение!
— Отчего же? — скривила губы в тонкой усмешке Жозефина.
— Оттого, что зимой в наших краях довольно холодно! — ответил я, подарив королевской чете самую обаятельную из своих улыбок. — В связи с этим море покрывается льдом, и могучие линкоры становятся совершенно бессильны!
— Что вы хотите этим сказать? — дернулся Оскар.
— Только то, что у меня под ружьем двести тысяч отборных войск, включая гвардейский корпус, казаков и прославившуюся в этой войне Аландскую бригаду Морской пехоты. Если желаете, можете посчитать еще почти пару десятков тысяч злых и охочих до чужого добра финских ополченцев.
Ответом мне были ошарашенные взгляды королевской четы.
— Именно поэтому, –продолжал я разливаться соловьем, — мне пришлось лично приехать к вам, чтобы призвать решить все возникающие между нами недоразумения мирно. На правах близкого соседа, ведь от моего княжества до Стокгольма буквально рукой подать, предлагаю нам сесть за стол переговоров и уладить все вопросы. И еще. Позволю себе напомнить, что и мой дядя — император Александр, и мой отец всегда выступали защитниками суверенитета Норвегии и Конституции.
Судя по реакции, собеседники отлично поняли мои недвусмысленные намеки. И отнюдь не обрадовались тому, что гипотетическая доселе «опасность с востока» внезапно оказалась более чем реальной.
Не стоит ссориться с русским медведем, имея под рукой всего три пехотных и два кавалерийских кадровых полка. Остальные их силы — территориально-милиционная «индельта» — здешний вариант поселенных войск. Когда-то эта система давала шведским королям отличное войско, но времена славы «каролинеров» давно прошли.
— Хотите воевать? Нет ничего проще! Мои войска отмобилизованы, имеют опыт боев, а аландцы стали настоящими ветеранами. Не пройдет и недели, как мы покончим с вашей армией и займем не только столицу, но и Готланд, а также контролирующий Зундские проливы полуостров Сконе.
— Против вас поднимется весь народ!
— В Норвегии тоже?
— Проклятье! — окончательно вышел из себя обычно флегматичный Оскар. — Я прикажу вас арестовать!
— Да ради Бога, если, конечно, хотите стать последним представителем своей семьи на шведском троне! — парировал я, после чего положил руку на карман, как будто собирался что-то из него вытащить, и добавил. — Не говоря уж о том, что это не так просто сделать…
— Ставите нам ультиматум? — пристально посмотрела на меня королева, переводя разговор в более «цивилизованное» русло.
— Как раз напротив. Лично я предпочитаю рассматривать свое предложение как гарантию долгого мира и сотрудничества на десятки лет вперед.
— Что конкретно вы хотите?
— Во-первых, мы заключим с вами соглашение о полном запрете нахождения в наших водах военных кораблей держав, враждебных одной из стран-подписантов конвенции. Ни находиться в территориальных водах, ни получать допуск в порты, ни тем более снабжаться углем, водой или проводить ремонты. Во-вторых, согласуем режим совместного использования северных территорий. В-третьих, юридически исключим гарантии безопасности третьих стран, подписав бессрочный мирный договор, согласно которому между Россией, Аландским княжеством, Шведским и Норвежским королевствами отныне и до века будет установлен мир и оборонительный союз, обязующий все стороны решать все вопросы путем переговоров и признающий нерушимость границ. К этому договору, который я бы назвал «О нейтралитете Балтийского моря», я бы предложил присоединиться и Дании, и Пруссии, и всем заинтересованным странам Германского союза.