Последние слова американец произнес с усмешкой, как будто был уверен в ответе, который получит от русского офицера.
— Полагаю, — добавил он после короткой паузы, — при сложившемся соотношении сил это наиболее целесообразный выход. Никто не поставит вам в упрек отказ от боя в столь невыгодных условиях…
— Благодарю за участие, сэр! — отчеканил, глядя ему в глаза, Истомин. — Но честь не позволяет мне воспользоваться вашим великодушным предложением. Спешу уведомить правительство Соединенных Штатов в вашем лице, что в ближайшие сутки я покину ваши территориальные воды!
— Что ж, — в глазах старого морского волка промелькнуло нечто похожее на почтение. — Уважаю ваш выбор, сэр!
После этого он резким движением приложил руку к козырьку фуражки, отдавая своему коллеге честь, и поспешил откланяться.
— Кстати, — остановился он перед трапом. — Согласно правилам нейтралитета британский шлюп может покинуть порт не ранее чем через сутки после вашего выхода. И можете быть уверены, я не остановлюсь ни перед чем, чтобы заставить англичан выполнить это обязательное условие! Не уверен, что это вам поможет, но… в любом случае, теперь у адмирала Джонстона на один вымпел меньше!
Проводив американца, Истомин с мрачным видом оперся о фальшборт. Решение выйти на бой с превосходящими силами противника выглядело, конечно, красиво, но… судя по всему, этот корабль он тоже потеряет. И вполне вероятно, вместе с головой. Судя по сообщениям в газетах, англичане грозили отправить русских моряков с рейдеров прямиком на виселицу. Остается лишь попытаться продать свою жизнь подороже…
— Ваше высокоскабродие, — скороговоркой обратился к нему вахтенный матрос. — Тама вас ишо какой-то мериканец видеть желает!
— Кого там еще черт принес, Панченко?
— Не могу знать!
Очередной посетитель выглядел как средней руки коммерсант. Знавший лучшие времена сюртук и отсутствие часов явно показывали, что дела у их обладателя идут не слишком хорошо. А обветренное лицо и привычные ко всякой работе руки неопровержимо выдавали в нем моряка.
— Что вам угодно, мистер? — без особой приязни поинтересовался командир «Баяна», решив, что перед ним очередной выжига, собирающийся выкупить у него по сходной цене корвет, пока не набежали конкуренты.
— Мое имя Рафаэль Семс! — представился тот.
— Павел Истомин, к вашим услугам.
— Я слышал, у вас неприятности, сэр?
— Кто вы такой?
— Сейчас у меня юридическая практика в Мобайле, штат Алабама. Но вообще я лейтенант американского флота.
— Странное сочетание.
— Только не для нашей страны, — усмехнулся Семс.
— И все-таки, что привело вас в Новый Орлеан?
— Дела, которые вам не интересны и уже закончены. Но главное в том, что я могу помочь вам.
— И чем же?
— Вы ведь не собираетесь интернироваться?
— Нет!
— Отлично. Англичане — хорошие моряки, но совершенно не знают здешних вод. По крайней мере так, как их знаю я. Возьмите меня лоцманом, и я проведу вас мимо них, так что их вахта даже не заметит!
— Заманчивое предложение, мистер… но я не очень понимаю, зачем вам это?
— Ну, во-первых, я слышал, у вас есть деньги, а я как раз не прочь немного заработать.
— А во-вторых?
— Вы себе не представляете, как мне осточертела бумажная работа и необходимость выступать в суде, защищая всяких мошенников от вполне заслуженного ими наказания. Я хочу вернуться в море, почувствовать, как качается под ногами палуба, ощутить ветер на своем лице… вы меня понимаете?
— Пожалуй, да. Вы воевали?
— Так точно, сэр. Участвовал в войне с Мексикой и в Семинольской компании!
Наверное, при других обстоятельствах Истомин никогда не согласился бы на это предложение. Но, как ни крути, ситуация была безвыходной, и он решил рискнуть.
— Хорошо. Вы получите ваши деньги! Но у меня будет одно условие.
— Хоть два, сэр! — легкомысленно отозвался южанин, еще не подозревая, во что он ввязался.
Получивший авансом половину от оговоренной и весьма значительной суммы полновесными золотыми монетами с условием полного расчета только в случае удачного завершения их опасного предприятия, Семс с энтузиазмом принялся за дело. Стоило солнцу зайти за горизонт, как «Баян» осторожно двинулся к выходу из бухты, стараясь держаться в тени берега.
— Если мы напоремся на мель — лишимся винта! — мрачно заметил ему Истомин.
— И потому англичане нас тут не ждут, — невозмутимо парировал стоящий у штурвала американец. — Кстати, а чем это занимаются ваши люди?
Пока они готовились к выходу, русские матросы вытащили на палубу длинный, более 20 футов шест, на конце которого была прикреплена просмоленная бочка, от которой тянулись залитые гуттаперчей медные провода, и закрепили получившуюся конструкцию на носовой оконечности своего корабля.
— Сюрприз для наших британских друзей, — криво усмехнулся Истомин, отчего ветерану войны с Мексикой вдруг стало не по себе.
— Дайте угадаю, это шестовая мина?
— Точно!
— Вы должны были меня предупредить!
— Чтобы вы рассказали на берегу о нашей маленькой тайне?
— Нет, черт возьми! Но я бы запросил за мои услуги больше. Гораздо больше!
— Не волнуйтесь так, мистер Семс. Я вовсе не горю желанием рисковать своим кораблем, подрывая вражеские. Ибо, как говорят офицеры Роял Нэви, «у королевы много». А у меня только один «Баян». Но если нам все же преградят путь, я не стану раздумывать!
— Ни слова больше, сэр! Я понял ваш план и нахожу его превосходным!
Минуты тянулись так, как будто их обмакнули в патоку. Корвет медленно пробирался в полнейшей тьме, в которую до боли в глазах вглядывались застывшие у заряженных орудий матросы. Иногда казалось, что они вообще стоят на месте, и лишь все больше удалявшиеся от них огни никогда не спящего города показывали, что корабль движется.
— Капитан! — еле слышно прошептал Семс, показывая на чернеющую неподалеку громаду британского корабля. — Кажется, у англичан тоже есть местный лоцман, и они стали слишком близко от того места, где мы могли проскользнуть. Еще минута, и они нас заметят…
— Тогда уступите мне место. Вы не знаете, как действует мина.
— Зато знаю, как ходить по этим водам! — огрызнулся американец. — Ваш шест длиной в двадцать футов? Я пройду в десяти от их борта, но будет только одна попытка!
— Большего нам и не нужно! — кивнул Истомин и направился к подрывной машине, состоящей из гальванической батареи и внушительного вида рубильника.
Прошло всего несколько минут, показавшихся русским морякам вечностью, и перед ними возникла громадина вражеского корабля. «Индефатигэбл, — успел подумать с досадой русский офицер, предпочётший в данной ситуации пустить на дно новейший паровой корвет, а не устаревший парусник, но выбора у него не было». На вражеском линкоре уже поднялась тревога, раздавались свистки боцманматов, затрубил горн и начали открываться порты.
— Готово! — заорал матрос первой статьи Гуляев, бывший единственным минером на «Баяне», после чего Истомин замкнул цепь.
Громыхнуло так, что у всех находившихся на верхней палубе русского корвета заложило уши. Мощный заряд взрывчатки с легкостью проломил толстый деревянный борт неприятельского корабля, и в получившуюся пробоину тут же хлынул поток воды. Еще через минуту тот сначала накренился, потом лег на борт, после чего камнем пошел на дно, увлекая за собой командующего, его штаб и большую часть команды.
Один удар разом обезглавил не только стоящую на рейде Нового Орлеана эскадру, но и всю Вест-Индскую станцию Роял Неви, обеспечив русским рейдерам свободу действий и еще, по меньшей мере, месяц спокойной работы. А устроивший все это «Баян» тем временем растворился в окружавшей его ночи.
— Прикажите вашему механику поднять пар, — внезапно охрипшим голосом попросил Семс.
— Но тогда из трубы полетят искры…
— И черт с ними, сэр! Ставлю всю оставшуюся оплату против доллара, что ни один англичанин не рискнет преследовать нас в этой проклятой темноте…
— Пожалуй, я воздержусь! — ухмыльнулся в ответ командир русского корвета и принялся отдавать распоряжения.
Как вскоре выяснилось, американец оказался прав. Ошеломленные гибелью своего флагмана англичане даже не попытались преследовать оказавшегося настолько опасным противника и всю ночь оставались на своих местах, до рези в глазах вглядываясь в окружающую тьму и паля почем зря по привидевшимся в ней врагам.
— Даже не знаю, как вас благодарить, — крепко сжав руку лоцмана, с искренним уважением обратился к нему Истомин, когда все было кончено. — Без вас мы бы точно не справились!
— О, полученная сумма меня вполне устраивает, — засмеялся американец. — Хотя, если захотите добавить, я против не буду!
— Боюсь, когда в нашем Морском министерстве узнают, сколько я вам заплатил, с меня сдерут три шкуры разом. Но если угодно, я буду ходатайствовать перед великим князем Константином о награждении вас орденом.
— Тоже неплохо, — сверкнул улыбкой «дикси».
— А хотите остаться у нас волонтером?
— Пожалуй, теперь я откажусь, — покачал головой Семс. — Говоря откровенно, после сегодняшней ночи адвокатская практика не кажется мне таким уж скучным занятием.
— Как говорят у нас в России — вольному воля, а спасённому рай!
На следующий день американца пересадили на шхуну, идущую в Мобайл, где его ожидала скучная практика, а «Баян» двинулся дальше. Во время похода русский корвет захватил более тридцати британских и французских парусных судов, нанеся противнику ущерб, эквивалентный, по меньшей мере, семи миллионам долларов.
Надо сказать, что, говоря о скаредности чиновников, Истомин нисколько не преувеличивал, поскольку выданную Рафаэлю Семсу плату ему пришлось компенсировать из своих призовых. Впрочем, его это нисколько не огорчило, ибо вознаграждение удачливых рейдеров превзошло самые смелые ожидания. Ведь даже простые матросы могли после окончания плавания и выхода в отставку купить себе каменный дом.