— Знаешь ведь — не могу.
— Не можешь убивать. Держать в руках оружие Лазар не запрещает.
Было видно, как жрец колеблется. Наконец он кивнул, бережно принял меч. Какое-то время мужчины настороженно изучали друг друга. А потом — я даже не успела заметить, кто первый начал движение. Просто на месте двух неподвижных противников вдруг оказался вихрь, в котором невозможно было разглядеть, где кто. Я изумленно присвистнула. Этот человек двадцать лет не брал в руки оружие. Каким же бойцом он был в те времена? Дар… как ни крути — от него не убежать.
Схватка на миг прервалась.
— Задел, — сказал Ортон, потирая бок. — Еще?
— Давай.
— До пяти?
— Согласен.
Снова взлетели клинки.
Я наблюдала за ними, отчетливо ощущая, как внутри, мешаясь с восхищением, растет страх. Они оба были не просто опасны — смертоносны. И обоим нравился поединок. Пусть дружеский, но… слишком уж он походил на реальность. То, от чего меня каждый раз трясло — для них было обыденностью, или, того хуже, развлечением. Не понять мне этих мужских игр. Никогда не понять.
Наконец, мужчины остановились. Ортон тяжело дышал. Тайрон… тот, похоже, даже не вспотел.
— Очень хорошо, — сказал он. — Не знал бы, сколько лет не брал в руки оружие — не поверил бы. Не зря ты был лучшим…
— Брось, — отмахнулся Ортон. — Было бы все взаправду — был бы я трупом. Даже зацепить не смог. Раньше тебе не удавалось так легко отделаться.
— Ну, так я все это время без дела не сидел, — пожал плечами Тай. Вернул меч с легким поклоном.
Жрец поклонился куда ниже.
— Благодарю. Доброй ночи.
Когда мы остались одни, я спросила:
— В академии… ты сказал, что Ортон был лучшим… Но ни один человек не может сравняться с тобой — хотя бы потому, что у человека не может быть столько времени для того, чтобы…
Тай улыбнулся:
— Я старался особо не выделяться. Обычно получалось.
— А кто был вторым?
— Твой отец. Фехтовал он чуть хуже… зато там, где дело касалось магии, ему не было равных. — Эльф внимательно посмотрел на меня: — Рассказать о нем?
Я покачала головой:
— Пока нет. Не могу. Все время пытаюсь вспомнить, какие они были — отец, мама — живые, веселые, любящие, — голос дрогнул, пришлось на миг замолчать. — Но вспоминается — совсем другое. Как они… Как их убивали. — Заметила движение Тайрона, отстранилась — Не надо. Иначе заплачу. Сейчас пройдет… Когда-нибудь… когда я смогу вспомнить, расскажешь?
— Расскажу.
15
Неделя промелькнула как один день — и пришла пора уходить. Мы не торопясь шли по улице. Все то время, что мы провели в храме, я старалась не думать о том, что творится за его стенами. Обычная трусость. И сейчас было страшно смотреть по сторонам. Я все же заставила себя оглядеться. С виду — деревня, как деревня. Тела с улиц давно убрали, ветер унес запах смерти. Тихие, залитые солнцем дворы. Слишком тихие. Не было вездесущей ребятни, с криками носящейся по улице. Не видно было баб, остановившихся поболтать у колодца. Тишина — только треск цикад в траве. Даже собак не слышно.
— Сколько осталось? — спросила я.
Ортон, вышедший проводить нас до околицы, ответил:
— Десять семей из четырех дюжин дворов. Из них пятеро детей.
Я прикрыла глаза. Не думать. Ничего уже не исправишь. Никого не вернуть. Не думать…
— Мужики поговаривают, что место проклято — нужно уходить. А куда пойдут — сами не знают. Зараза, похоже, с юга пришла, с купцами — что там творится теперь, никому не ведомо. И куда дальше двинется…
— Как бы до столицы не добралась, — заметил Тайрон.
— Да столице-то что? Академия целителей своих на улицы выведет, как только пара первых больных появится. — Жрец махнул рукой. — Это вот по деревням, да в городах поменьше…
— Целители не всесильны. — Тихо сказала я.
— И они тоже болеют, если ты не заметил. — Вмешался Тай.
— Простите. — Ортон устало ссутулился. — Просто… теперь здесь мой дом. И уходить… Я не знаю, куда идти. Никто не знает — но и оставаться здесь они не хотят — а я не могу вразумить.
— Тебе всегда есть куда идти. Академия своих не бросает.
— А я свой? — в голосе жреца прорезалось нечто… такой тоски мне давненько не приходилось слышать.
— Свой. — Уверенно сказал Тай.
— Вряд ли. — Ортон остановился. — Дальше я не пойду, пожалуй. Прощайте.
Тайрон поклонился — как кланяются гостеприимному хозяину, уходя:
— До встречи.
Дорога до столицы и в самом деле оказалась наезженной и спокойной. То и дело попадались деревни, а то и просто постоялые дворы. Про чуму здесь никто не слышал — и хорошо.
До столицы оставался день пути — и чем больше я об этом думала, тем хуже становилось. Ну, положим, как-то проберемся в это хранилище артефактов. Положим, сможем не только стащить вторую половину посоха, но и выбраться обратно живыми и невредимыми. Ладно, хотя бы просто — живыми. Допустим, как-то найдем способ собрать эту вещь хаоса, будь она неладна. Заклинание, соединяющее миры, Риа обещала дать. Хорошо — пусть все пойдет нормально, и у меня хватит сил на заклинание, и прежний король не отдал концы в том мире, куда его вышвырнуло… Сколько ему было на момент «смерти» — пятнадцать? Кстати, а чье тело тогда похоронили? Тоже вопрос… Ну хорошо, пусть разберемся и с этим и останется просто вытащить Юрилла в наш мир. Что дальше — сказать ему: «парень, вот тебе обратно твоя жизнь, а с короной разбирайся сам?» Просто бросить парня, у которого не осталось ничего от прежней жизни, и еще неизвестно, все ли в порядке с рассудком? Или дойти до логического конца и ввязаться в заговор? Смешно — заговорщик из меня… Ничего ведь не знаю, ни кланов, способных вспомнить о верности прежнему королю, ни расстановки сил при дворе, ни интересов родов, которые сейчас в фаворе. Ну и о каких интригах вообще может идти речь при таком раскладе? С другой стороны, едва ли нынешний король от меня отвяжется, значит, либо всю жизнь бегать и прятаться по глухим углам, либо и вовсе покинуть страну. Не слишком-то вдохновляющий выбор.
Самое обидное, что разговаривать на эту тему Тайрон не стал категорически. Только безразлично пожал плечами и посоветовал думать о проблемах по мере их поступления. Пока нужно как-то раздобыть вторую половину посоха. А там видно будет. И это «там видно будет» мне очень не нравилось. Но если Тай не хотел о чем-то говорить — спорить было бесполезно, не раз уже убеждалась.
На ночь мы остановились на постоялом дворе. Это было последнее место перед столицей, где можно было отдохнуть под крышей — и народу набилось немало. Тайрон окинул взглядом переполненную трапезную, и попросил у хозяина принести ужин в комнату. А перед тем — горячей воды.
Еду не приносили долго — постояльцев и в самом деле было много — и когда служанка, наконец, постучавшись, вошла с подносом, я сидела за столом и размышляла, не плюнуть ли на ужин и не лечь спать. Девушка поставила поднос с едой и сдачей на стол передо мной, улыбаясь, пожелала доброго вечера и исчезла.
Я машинально крутанула монетку на столе, подождала, пока она, зазвенев, остановится, хотела было уже сгрести деньги и отдать Тайрону, но передумала. Положила перед собой две монеты, принялась разглядывать.
— Что там такого интересного? — Тай сел напротив.
— Новая чеканка. — С одной стороны монеты были совершенно одинаковые — разве что одна была новехонькой и блестящей. Но профили на аверсе были разные. На одной — курносое лицо, роскошная корона на тщательно завитых волосах. На второй… да, такой безукоризненный профиль только на монетах и чеканить. Вместо богатой короны — тонкий простой венец.
Я долго вглядывалась в оба портрета. Конечно, профиль на монете обычно мало похож на оригинал — и все же…
— Долгонько же он собирался, прежде чем выпустил новую чеканку.
— А куда торопиться? — спросил Тай — Не самое важное дело.
— Ну, если верить тому, что я читала, каждый новый король, едва сев на престол, начинал чеканить монету со своим изображением.
— Может, у них других занятий не было. — Он протянул руку. — Дай посмотреть.
— Держи. — Я бросила еще один взгляд на портрет нынешнего короля. Рассмеялась: — На тебя, кстати, похож.
— В самом деле? — Тайрон посмотрел на изображение. — Может быть. Учитывая, что придворные живописцы обычно делают из человека такое, что мать родная не узнает…
— Никогда не общалась с придворными живописцами… — я помолчала. — Тай, а какой он?
— Кто?
— Король. Ведь если ты знал моего отца, то и с ним знаком. Какой он?
— Ну сама сказала: на меня похож, — хмыкнул Тайрон.
— Я серьезно.
— Ты же собиралась его убить. — Тай перестал улыбаться. — Какая разница?
— Убить… — я снова закрутила по столу серебряный кругляш. — Не знаю. Я устала от крови. Бессмысленно ненавидеть стихию… желать ей смерти. Когда разлившаяся вдруг река смывает дома вместе с людьми… она ведь не хочет причинить кому-то зло. Ей просто нет никакого дела до тех, кто живет по ее берегам. Но реке не заглянешь в глаза и не спросишь: понимаешь ли ты, что содеяно твоим именем? — Я подняла взгляд на Тайрона. Тот очень внимательно смотрел на меня.
— И что бы ты хотела чтобы он ответил? — медленно произнес эльф. — Что ему очень жаль, как все обернулось? Или услышать извинения?
— Извинения? — я невесело усмехнулась. — А кого они вернут?
— Тогда что?
— Не знаю, Тай.
— Он… опасный. — Сказал Тайрон после долгого молчания.
— Я запомню.
Подходя к воротам, я нервничала. Если король знает, где лежит вторая половина посоха — что мешает ему ждать меня у городских ворот? Ну не самому, разумеется… Если он не пожалел магов на то, чтобы разослать мое описание по округе Ривеллена, то почему бы не сделать это снова?
Тайрон посоветовал не забивать голову всякой ерундой. Под мое описание подходит добрая четверть девушек моего возраста — а перекрыть входы и выходы из столицы и обыскивать всех подряд… это не Ривеллен, это столица, здесь такое не пройдет. Да и, в конце концов, чего ради огород городить, когда можно просто поставить охрану в академии — и ждать, пока мы сами туда сунемся.