Магия же словно взбесилась. Как спущенный цепной пес носится по улице, не зная куда броситься. Она металась в воздухе, стучалась о камни и разбивала дождевые струи. Магия пробивала меня насквозь, путалась в свисающих сосульках волос, которые уже начали подмерзать.
Дождь закончился так же резко, как и начался. И только тогда я увидела ее. Каянэт сидела на земле, уткнувшись лицом в колени, ее плечи тряслись, и я, кажется, слышала всхлипы.
Если она плачет, то…
Он появился на горизонте красной птицей. Просто точка, тяжело бьющая крыльями о воздух. Дракон!
– Сери!
Но не успела я выдохнуть с облегчением, как рядом раздался рык раненной в самое сердце драконицы. Скинув с себя человеческий облик, как платок с плеч, она рванула ко мне всей своей здоровенной тушей.
Хорошо, совсем недавно я думала: а не смотаться ли мне на разведку? Так что сейчас взяла старт с места. Крылья появились по первому зову, подбросив меня вверх. Подальше от огненной струи, выдыхаемой драконицей в синюю глубину небес.
– Сдурела совсем? – глянула я на Каянэт.
Хотя… судя по сумасшедшему взгляду – да.
Драконица поднялась в небо и повторила трюк с огнем, который, разумеется, отвели мои щиты. И еще раз, и еще… Наконец Каянэт «спустила пар» и начала действовать более обдуманно.
Например, пыталась пару раз меня протаранить. Но, как уже было замечено, я куда маневренней дракона. А еще, как истинная женщина, обладаю весьма пространной логикой и, вместо того чтобы уклоняться в сторону, просто складываю крылья и пару метров падаю. Правда, потом приходится открывать их снова и взлетать выше, теряя время и рискуя. На третий заход я неожиданно для драконицы сложила крылья… но не для падения, а для дополнительного толчка и поднялась выше. Драконья пасть снова оказалась ни с чем. Долину наполнил такой обиженный вой, что впору будить совесть и самостоятельно ложиться на язык.
Но так как себя мне оказалось жальче, пришлось отделаться длинными сосульками, больше похожими на пики. Одна пролетела буквально в сантиметре от ткани ее крыла, а вот вторая вонзилась Каянэт в бедро.
Драконица закричала и, изогнувшись, на лету вырвала ледышку. Видно, кость оказалась не задета, и Каянэт не стала тратить время на заращивание раны. Вместо этого она попыталась достать меня. И один раз ей это удалось – от драконьей туши я увернулась, а вот хвост нехило приложил меня по спине и, главное, по крыльям. На правом образовалась брешь, а левое слегка порвалось у края.
Если быть честной, боль на крыльях мне до сих пор странно ощущать. Это все равно что чувствовать чужую боль. Так что никакого дискомфорта, кроме потерянной маневренности и дисбаланса, это не принесло.
«Андин?»
Уйдя чуть вбок, я попыталась отправить в сторону Сери волну уверенности и некую ментальную просьбу не лезть. Не думаю, что устроенное им совсем недавно положительно скажется на драконьем организме. А уж с этой старой мегерой я сама разберусь.
Вот щас только…
– Зачем ты обманула своего сына? Зачем дала надежду?
Мне просто необходим ее ответ. Чтобы убедиться в своей правоте… ну и позлить немного.
– Много ты понимаешь, девчонка! – оскалилась драконица. – Он мой сын! Мой мальчик!
– И именно поэтому ты дала ему надежду. Чтобы столетиями мучить? – поддела ее, отсекая от себя огненный столб.
– Он бы умер без этой дурочки! – Каянэт снова попыталась достать меня хвостом. В ответ я рубанула по нему ледяным мечом. К сожалению, он только по касательной прошелся. – А ей, видите ли, ребенка захотелось. Хотя предупреждали ведь!
– Не любишь ты свою невестку, Каянэт. Ох не любишь! Дура ревнивая! Ой! И косая! – фыркнула я, с трудом уходя от удара лапой. С каждым разом уклоняться становится все труднее и труднее. – И поэтому решила обмануть сына, сказав, что его жену можно будет оживить. Дав надежду ему и безропотное оружие против Диар – себе. Тебе нужна была лишь власть! – Я поймала изогнутые, как сабли, когти на ледяное лезвие и, пока драконица не поняла происходящего, приморозила их.
Больше никаких слов. Мне даже не надо их слышать, достаточно ненависти в глазах драконицы. Она ненавидела меня не за причастность к смерти сына, а за рухнувшие планы.
Дернув за рукоять меча, я продолжила наращивать на нем лед, заковывая лапу драконицы в своеобразную перчатку. А когда она потеряла равновесие… Один удар крыльями, сильный такой, чтобы ощутить под ними воздух. Три шага по такому родному льду в небесах. Короткий бросок. Безупречная острота клинка с трудом преодолевает преграду чешуек, но под давлением моего тела и дополнительного взмаха крыльев продолжает погружаться в твердую плоть. У меня был лишь один страх – что меч рассыплется, прежде чем выполнит свою задачу. Но вот я чувствую, как твердый лед упирается в кость позвонка. Как царапает его… и начинает рассыпаться. Правильно, большего от него и не требуется. Теперь мне надо лишь одно – разбудить в себе весь гнев и силу, данную Сери, магию ледяных драконов и асуров. Мгновение, за которое я вспомнила всю боль потери: как эта гадина отдала нас своим маньякам подручным, как приказала пытать и получала удовольствие от мучений того, кто в этот раз оказался «наблюдателем».
Из глаз хлынули слезы… Из рук же полился холод. Он скользнул по ледяному остову и вонзился сначала в драконий хребет, а затем и в мозг.
Как она кричала и плевалась огнем! Недолгие три секунды.
Затем началось падение.
Когда драконица оказалась на земле, меня взволновал довольно глупый, но навязчивый вопрос: могилу ей рыть меня не заставят? Иначе мне придется рядом с Каянэт окопаться.
«Любуешься? Она уже мертва, моя кровожадная».
– Да кто ее знает. Столько лет жила же она без сердца, может, без головы тоже сможет! – пожала я плечами.
И посмотрела на сидящего неподалеку дракона.
Желтоглазый, красночешуйчатый, с метелкой на хвосте вместо нормальной костяной лопатки. Да еще с такой ехидной мордой, что не узнать просто невозможно.
– Сери…
– Сомневаешься, Змейка?
Я встала неподалеку и боялась приближаться. Вообще, сильно опасалась, как бы это о-очень приятное видение не рассыпалось прямо на моих глазах.
– Ты…
А вот слов на такой случай я как-то не подготовила. Так что пришлось заткнуться, сжав кривящиеся в попытке удержать рыдания губы. В пару секунд преодолев оставшееся между нами пространство, я прижалась к теплой драконьей чешуе.
– Вот так-то лучше.
Странно все же – обниматься с драконом. Щекой и телом я прижималась к его груди, ощущая такое родное тепло своего Змея. Чешуйки царапали кожу, но звук уверенно бьющегося сердца стоил того. Одна его лапа обнимала меня, а самый короткий ноготок (угу, скорее когтище) ласково поглаживал спину. Горячее дыхание путалось в волосах…
Более счастливой я себя никогда не чувствовала.
Где-то внутри треснула ледяная корка, из последних сил сдерживавшая эмоции. Я изогнулась, чувствуя одновременно жуткую боль и облегчение. Так что смех сквозь потоки слез можно списать на это, а не напоминать о моем начавшемся сумасшествии.
– Тш-ш-ш! Ну все, успокойся. Я больше тебя не оставлю.
– Только попробуй, – предупредила я, вытирая мокрые щеки… о его рубашку.
А куда чешую дел?
Подняв голову от мужской груди, я заглянула в осунувшееся лицо дракона. Непривычно заострившиеся скулы, легкая бледность, синяки под глазами… Под любимыми желтыми глазами, в которых растекалась нежность.
Змей сжал мою ладонь, которой я гладила его по щеке:
– Какая ты холодная. Совсем замерзла. Давай я тебя погрею. Маленькая моя. Сокровище. – Сери крепко обнял и потер плечи и спину.
И как объяснить этому Рыжику, что рядом с ним мне ничего не страшно. Может быть так!
Я осторожно коснулась его губами, все еще опасаясь, как бы он не растаял. Дракон довольно муркнул и прижал меня к себе еще теснее.
Радужный свет заливал комнату. Блики играли на стенах, на потолке и даже на белых простынях, которые перестали напоминать мне эту богами забытую долину.
Если быть честной, то я плохо помню, как мы здесь оказались. Если бы не цветное дыхание ледяных драконов, то передо мной непременно встал бы вопрос: а где это – здесь? А так, путем умственных заключений… и безжалостной пытки Сери с помощью щекотки, которую, как оказалось, он боится до крайности, было выяснено – мы все в том же замке. По его словам долина закрыта для телепортирования, а меня, замерзшую и вцепившуюся в него клещом, надо было куда-то пристроить. Вот Дзинти и подсказал, что в замке частенько задерживалась Каянэт и верхние этажи вполне обжиты. После наших разборок чертоги, конечно, пострадали, главной башни как не бывало, да и силовой волной его прилично потрепало, но не зря же он тут стоит так долго, халтурой при строительстве и не пахнет. Сери недолго думал и сгрузил меня в спальне. Но, по его словам, отцепить меня от любимого было сложнее, чем ему воскреснуть. Так что пришлось пристроиться рядом… а уж остальное получилось как-то само собой.
– Ты воспользовался моей невменяемостью! – шутливо возмущалась я, устраиваясь на его груди.
– Да потому что твоей вменяемостью фиг воспользуешься.
Сери сжал мое лицо в своих ладонях и долго что-то рассматривал. Приподняв голову от подушки, он скользнул губами по моей щеке. Горько улыбнулся.
– Ты стала совсем белая. Что же я сотворил с тобой, мое сокровище.
– Сделал своей. Но ты знаешь, – я провела пальцем по его лицу, – я об этом почти не жалею. Ты, конечно, не прекрасный принц на белом единороге… не пыхти так, обиженный мой. И характер у тебя, надо признать, не сахар. Одно достоинство в смазливой внешности. И за что я тебя люблю, интересно?
– За скромность! – рыкнул этот нахал и одним броском перевернулся, подминая меня под себя.
Как будто бы я собралась сопротивляться! Надо оно мне было. С ним хорошо.
– Ты знаешь, что за нами наблюдают? – спросила я между поцелуями.
– Ну и пусть завидуют!