а долбленого асфальта. Давят, давят ларечников… Скоро, глядишь, и стамеску негде будет купить… На красный свет остановились неподалеку от стройки. Там за невысоким бетонным забором вовсю кланялись два новеньких итальянских крана и блестели щеголеватые каски оливково-смуглых рабочих. Тоже, видать, откуда-нибудь из Италии. По найму…
— Господин майор! — жалобно и почему-то с украинским прононсом обратился к начальству неугомонный нарушитель, что сидел справа от Руслана. — Ну шо ж это деется! На глазах пашуть, а вы смотрите!..
Майор хмуро покосился в окошко, посопел.
— Это иностранцы, — буркнул он. — Им можно…
— Та я вроде тоже… — с надеждой усилив акцент, намекнул задержанный.
— А вот не фиг по российскому паспорту жить!.. — огрызнулся майор. — Иностранец… блин!
Машина свернула в извилистый пыльный переулок и вскоре затормозила возле облупленного угла пятиэтажки, стены которой когда-то давным-давно были выкрашены в тоскливый желтовато-серый цвет, ставший со временем еще более серым, тоскливым и желтоватым. С торца здания имелось снабженное навесом ветхое деревянное крылечко, ведущее к распахнутой двери. Чуть ниже таблички с надписью «Наркология» не без особого цинизма было процарапано: «Нам секса не надо — работу давай!»
Врачиха, как выяснилось, еще не прибыла, и задержанным велели подождать в предбаннике, увешанном душераздирающими плакатами. На одном из них изможденный трудоголик с безумными, как у героев Достоевского, глазами наносил страшный удар топором по розовому сердечку с двумя ангелочками внутри — женой и сыном. Страшная молниевидная трещина разваливала сердечко надвое.
— А не знаешь, чья сегодня смена? Пряповой или этой… постарше?.. — отрывисто осведомился у Руслана встрепанный нарушитель, до сей поры не проронивший ни слова.
— Без понятия, — со вздохом отозвался тот. — Я тут вообще впервые…
— Лучше, если постарше, — понизив голос, доверительно сообщил встрепанный. — А Пряпова — зверь. Вконец уже затыкала… процедурами своими…
Руслан неопределенно повел ноющим после вчерашнего плечом и перешел к следующему плакату. На нем был изображен горбатый уродец, опирающийся на пару костылей, в левом из которых Руслан, присмотревшись, вскоре узнал молоток, в правом — коловорот. Внизу красовалось глумливое изречение:
«Работай, работай, работай:
ты будешь с уродским горбом!
Третий плакат был особенно мерзок. Рыжая, младенчески розовая девица стояла в бесстыдно-игривой позе и с улыбкой сожаления смотрела на согнувшегося над письменным столом хилого очкарика, вперившего взор в груду служебных бумаг. «И это все, что ты можешь?» — прочел Руслан в голубеньком облачке, клубящемся возле ядовито изогнутых уст красотки.
Наркологиня Пряпова оказалась холеной, слегка уже увядшей стервой с брезгливо поджатым, тронутым вишневой помадой ртом. Переодевшись, вышла в белом халате на голое тело и равнодушно оглядела доставленных.
— Ну, это старые знакомые… — безошибочно отсеяла она спутников Руслана. — А вот с вами мы еще не встречались… Часто вкалываете?
— Н-ну… как все… — несколько замялся он. — Дома, перед едой, для аппетита… А так я вообще-то лентяй… Для меня шуруп ввернуть или там полку повесить…
— А вот это я слышу каждый день… — невозмутимо заметила она, присаживаясь за стол. Майор любезно пододвинул ей протокол, касающийся вчерашних подвигов Руслана. — Кроме заядлых трудоголиков, к вашему сведению, никто себя лентяем не считает… Ну а конкретно? Вот вы купили вчера гвоздодер. В двенадцатом часу ночи. Зачем?
— Так гвоздь же из пола вылез! — вскричал Руслан. — Два раза ногу об него сшиб! Хотите — разуюсь?..
— А чем вам помешал тот гвоздь, который вы выдернули из доски прямо у киоска? В присутствии свидетелей. При детях…
Руслан смешался окончательно.
— Не видел я, что там дети… — буркнул он.
— То есть контролировать себя вы уже не можете… — с удовлетворением подвела итог нарколог Пряпова. — Женаты?
— Разведен…
— Ну, вот видите! Значит, и жена не выдержала… Как ей с вами жить? Дома все время грохот, опилки… В постели ей от вас никаких радостей! Потому что устаете, работаете до упаду… Выматываете и себя, и окружающих…
— Да мы с ней развелись, когда еще закон о трудоголиках не вышел…
Наркологиню Пряпову это не смутило ничуть.
— Дело не в законе, — холодно обронила она, — а в невозможности обстановки, которую вы создали… Вы бы хоть себя пожалели! Вы же худой, как скелет!
— Я — худой? — возмутился Руслан. — Простите, но мои семьдесят три килограмма всегда при мне!
Майор и врачиха переглянулись с утомленным видом.
— Что ж, пойдемте проверимся… — Она встала.
Провожаемый сочувственными взглядами прочих трудоголиков Руслан был препровожден в крохотный процедурный кабинетик с кушеткой, затянутой зеленой клеенкой. Первым делом зверь-наркологиня измерила жертве давление и нашла его повышенным.
— Вот видите…
— Да оно у меня всегда такое! И потом я ж ночь не спал!
— Бессонница? — хищно спросила она.
— Да нет! Нар не хватило…
— Хорошо. Раздевайтесь. Нет, рубашку можно не снимать.
Она скинула халат и, подстелив простынку, возлегла. Руслан покорно разулся, снял брюки, трусы и, наскоро приведя себя в состояние относительной готовности, принял протянутый пакетик с презервативом. А то еще, не дай бог, импотентом объявит…
— Так… — озабоченно хмурясь, командовала она. — Глубже… Еще глубже…
«Интересно, чем эта тумбочка облицована? — механически двигая тазом, думал Руслан. — Неужели натуральный шпон? Или нет… Наверное, все-таки пластик. Уж больно узор ровный… Колька говорит, он такую машинку себе смастерил: заряжаешь в нее полено и начинаешь крутить… А резец плавающий… Ну и разматываешь заготовку, как рулон…»
— Достаточно, — сухо сказала наркологиня, сменяя фронтальную позицию на коленно-локтевую. — У вас что, всегда такая задержка оргазма?
Захваченный врасплох Руслан не нашелся, что ответить, но тут дверь в процедурную приоткрылась.
— Ольга Петровна, можно я карточки возьму? — спросил вежливый девичий голос с едва уловимой картавинкой.
— Леночка, вы же видите, у меня пациент!.. — не оборачиваясь, раздраженно ответила наркологиня. — Подождите минуту… А вы продолжайте, продолжайте, чего остановились?
«Минуту? — Руслан ударился в панику. — То есть у меня всего минута…»
Он плотно зажмурился, чтобы не видеть холеного гладкого крупа наркологини, и наддал, отчаянно пытаясь представить себе что-нибудь и впрямь соблазнительное. Однако успехом это не увенчалось.
— Достаточно, — объявила Пряпова. — Одевайтесь.
И пока смущенный и расстроенный Руслан освобождался от презерватива, наркологиня надела халат и, присев к столу, принялась заполнять какую-то карточку.
— Лечиться будем… — с прискорбием сообщила она. — Довели вы себя… Ваше счастье, что болезнь не слишком запущена. А то еще полгода — и, учтите, импотенция была бы вам обеспечена…
— Следующий… — буркнул Руслан, в унынии покидая процедурную.
За то время, пока наркологиня проверяла, насколько он подорвал здоровье чрезмерными нагрузками, народ в приемной успел отчасти смениться.
Майор с алкашом, которому все было побоку, куда-то отбыли. Зато возникла рыхлая зареванная женщина лет сорока. Время от времени она ударяла жирным кулачком в сгорбленную повинную спину одного из трудоголиков и, плача, величала ударяемого то варваром, то иродом. Не иначе — жена… Картавая черноглазая блондинка Леночка выписала Руслану счет, просмотрев который, он опешил.
— Да нет у меня с собой таких денег!
И это было чистой правдой. Мелочь ему наутро вернули до копеечки, а вот купюра покрупнее пропала. В описи изъятого при обыске о ней также не было ни слова…
— Принесете потом, — успокоила Леночка. — Все равно вам завтра в девять утра на повторную процедуру… А не явитесь — отправим в клинику с милицией…
Дома Руслан кое-как принял душ и, добравшись до дивана, сразу провалился в сон. Проснулся часам к двум — от голода. Смастерил пару многоэтажных бутербродов и включил телевизор. На экране, как по заказу, возникла атлетического сложения тетя в белом халатике. Руслан чуть не подавился.
— А что мы можем? — запальчиво вопрошала она. — Что мы можем?..
Отъявленный трудоголик, самостройщик, пробу ставить негде, а в клинику его не отправишь, пока нет заявления от соседей или от родственников!..
Руслан приглушенно чертыхнулся и перескочил на другую программу. Там хрустели челюсти и расплескивались витрины. Положительный герой добивал отрицательного. Руслан потосковал с минуту и вновь потянулся к пульту.
Картина сменилась. На экране зашевелился розовый клубок обнаженных тел.
— Трахни меня в задницу, милый… — равнодушно прогнусил переводчик.
Н-да, лучше уж вернуться на первый канал, что вскоре Руслан и сделал.
Мелькнуло серьезное личико ведущей, а затем глазам предстало насупленное, гладко выбритое рыло какого-то государственного мужа.
— Нет… — покряхтывая, заговорил гладко выбритый. — Здесь я с вами решительно не согласен… Трудоголики наносят обществу гораздо больший вред, чем наркоманы. Если наркоманы даже в какой-то степени положительно влияют на товарооборот, то трудоголики в прямом смысле подрывают экономику страны… В мировом сообществе государств давно уже сложилась система разделения обязанностей. Мы разрешаем Западу добывать наше сырье, а Запад предоставляет нам товары и кредиты… Если же мы начнем еще что-то производить сами, хотя бы даже для внутреннего рынка, то равновесие неминуемо нарушится…
— То есть выходит, что борьба в основном ведется со злоупотреблениями именно в области производительного труда? — сосредоточенно наморщив лобик, перебила ведущая. — Но ведь трудоголики встречаются и среди бизнесменов, и среди служащих… Даже среди преступников…