святить да с молитовкой, то, глядишь, с Божьей помощью до границы дотянет. А вот дальше…
— Дальше — уже забота моя, — с облегчением прервал его Глеб. — Перехватим, зачаруем — и точнёхонько в шпиль!
— Только взрываться в ней нечему, — честно предупредил Африкан. — Покулачили крепко…
— А и не надо!.. — повеселевший Президент звучно свёл и потёр большие ладони. — В крайнем случае дворец заминируем. Но сделать это необходимо завтра, во время очередной встречи с комиссией ООН… — лицо его вновь омрачилось. — Да, и вот ещё что, — озабоченно добавил он. — Хорошо бы пометить ракету… Написать на ней что-нибудь этакое… «Смерть колдунам!» или там, скажем, «Наш ответ империализму!». Чтобы ясно было, откуда запустили… Короче: «Привет из Лыцка!..»
Кученога доставили в нерасколдованном состоянии. Детскими нетвёрдыми шажками он приблизился к столу Президента, чем-то похожий на гиббона в долгополом кашемировом пальто. Глаза Панкрата не выражали ничего, кроме благостного слабоумия.
Портнягин досадливо поморщился и одним мановением мизинца снял чары. Кученог вздрогнул — очнулся… Узрев прямо перед собой врага человечества номер один, судорожно сунул правую руку под белое кашне, но пистолета, понятное дело, нигде не раскопал.
— Так… — властно сказал Президент. — Уговаривать мне тебя некогда. Поэтому слушай внимательно… Боевиков твоих сейчас освободят… Вместе с ними ты отправляешься к музею и завершаешь то, что начал. Врываешься в правое крыло и, пока Африкан будет брать икону, устраиваешь там как можно больше шума…
Продолжая испепелять Портнягина исполненным ненависти взором, Панкрат Кученог содрогнулся и мелко затряс смоляными кудрями. Дескать, с чернокнижниками — никаких переговоров.
— Хорошо… — процедил Президент. — Не веришь мне — поверь хотя бы ему…
Зачарованный плавным широким жестом первого чародея страны, Кученог обернулся. При виде откинувшегося в кресле Африкана дёрнулся, придурковато закатил глаза, и полковник Выверзнев, зная пристрастие главы подполья к эпилептическим припадкам, поспешно встал, готовясь подхватить оползающее в конвульсиях тело. Однако припадка не последовало.
— Ах ты, гад!.. — злобно выпалил Кученог, выпрямляясь и делая шаг к протопарторгу. — Лиге продался?..
Ни Африкан, ни Портнягин, ни Выверзнев, ни Лютый, ни даже сам Кученог в первые секунды не уразумели, что произнесено это было чисто, без заикания… Человеческая психика тоже имеет пределы прочности. Видимо, шок оказался настолько сильным, что выправил речь и осанку Панкрата раз и навсегда.
— Бог с тобою, Панкрат… — с шутливым упрёком молвил Африкан, поднимаясь из кресла. — Кто кому продался?.. Мы с Глебом по-прежнему враги — ну и что из этого?.. Вас вон с полковником тоже ведь друзьями не назовёшь, а гляди, как сработались…
Плавный размеренный говор протопарторга обволок Панкрата подобно тёплой колышущейся влаге. Чудотворная сила покинула Африкана, но красноречия он не утратил… Чтобы заговорить зубы главе подполья, ему потребовалось немногим более пяти минут.
Ещё пять минут ушли на то, чтобы развернуть посреди стола подробную карту города и составить план операции по изъятию чудотворной иконы. Но тут в кармане генерала Лютого ожил сотовый телефон. Извинившись, генерал отступил в сторонку и злым звонким шёпотом произнёс в трубку:
— Слушаю… Кто-кто?.. Позвоните в другое время… Как ограбили?!
Услышав это восклицание, все вскинули головы и тревожно уставились на генерала. Из наушника явственно раздавалось взволнованное старушечье кваканье.
— Ну, что там ещё?.. — процедил Президент.
Закончив разговор, Лютый некоторое время стоял и моргал, плетью уронив руку с сотовиком. Два генеральских страшка устроили за его спиной целую пантомиму. Глава Лиги Колдунов холодно смотрел, с каким злорадством и торжеством энергетические двойники Толь Толича корчат рожи полковнику Выверзневу — расширяют рот, высовывают язык… Наконец Лютый, как ему самому казалось, взял себя в руки и, притушив внутреннее ликование, повернулся к Портнягину.
— Звонила директриса краеведческого музея… — доложил он. — Десять минут назад на музей был совершён вооружённый налёт. Зданию нанесён ущерб, чудотворная икона — похищена.
Такое впечатление, что это роковое известие позабавило Президента — и только. С огромным интересом разглядывал он суровое непроницаемое рыло бывшего участкового.
— Чья работа?..
— Гражданки Невыразиновой… Директриса её опознала… — нехотя выдавил генерал и хмуро покосился на Николая. Ты уж прости, дескать. Дружба-дружбой…
— Хозяйка конспиративной квартиры, — вздохнув, пояснил Африкан. — Тоже из «херувимов»… Я её как раз собирался задействовать в акции…
Пожимая плечами, озадаченно покручивая головой, Президент вернулся за свой рабочий стол, сел.
— Подробности!.. — негромко потребовал он, прихлопнув тяжёлой дланью номер «Краснознамённого вертограда».
— Грабили на пару с дымчатым домовым… — скупо сообщил генерал.
— Анчутка… — понимающе наклонил голову Африкан.
Задумчиво вздёрнув брови, глава Лиги Колдунов продолжал изучать генерала Лютого. Чувствовалось, что Президент сильно разочарован.
— Толь Толич… — молвил он наконец. — Я не спрашиваю тебя, с какой целью ты хотел накрыть всё подполье разом… Но уж коли решил повязать всех — вяжи всех!.. А ты даже этого сделать не смог… Да и с динамитом тогда… Стареешь, Толь Толич, стареешь…
Страшки за спиной генерала прижухли, зато встрепенулись за спиной полковника.
— Что будем делать? — полюбопытствовал Глеб Портнягин, переводя взгляд на Выверзнева.
— Мне кажется, всё идёт великолепно, — нагло заявил тот и как ни в чём не бывало продолжал: — Честно сказать, в нашем плане меня кое-что тревожило с самого начала… Во-первых: отсутствие внезапности… К блокпосту Африкан выходит, насколько я понимаю, часам к девяти и всю ночь идёт в Лыцк с иконой в руках, творя по дороге всяческие чудеса… Поначалу с нашей помощью, а потом уже — своими силами. Ход, конечно, красивый, проверенный: побег Наполеона с Корсики… Но получается, что мы даём противнику целую ночь на то, чтобы опомниться…
— Ну-ну?.. — подбодрил его Президент.
Страшки за спиной полковника возбуждённо потёрли руки.
— Второе, — невозмутимо гнул своё Выверзнев. — Убедить Баклужино труда не составит — в нашем распоряжении средства массовой информации… Но главная-то задача — убедить Лыцк!
— Короче! — проскрежетал Президент. — Что предлагаешь?
— Африкан должен воскреснуть в Лыцке. Иначе всей нашей затее — грош цена…
— Хм… — Президент задумался, прикинул. — Ну… а как ты это видишь конкретно?..
Если бы не страшки, Портнягин бы и впрямь решил, что план операции обдуман полковником заранее.
— Работаем по сценарию воскрешения царевича Димитрия — то есть на фоне нарастающих слухов, что похоронили не того и что Африкан на самом деле жив… Спасся чудом… В Лыцке сейчас разлив, и несколько населённых пунктов отрезаны от столицы. Там-то, я считаю, в первую очередь и надлежит заняться обработкой общественного мнения… Таким образом мы хотя бы частично вернём Африкану веру избирателей, то есть всё ту же чудотворную силу…
— И сколько на это уйдёт времени?.. — ревниво вклинился генерал. Лучше бы ему, конечно, пришипиться, но не мог же он смотреть спокойно, как Батяня развивает успех!..
Президент недовольно покосился на генерала — и смолчал.
— Думаю, хватит двух часов с момента начала операции, — спокойно ответил Выверзнев Лютому. — Восстановить благодать в прежнем объёме мы за это время, понятно, не сможем, да этого и не потребуется. Для начала в Лыцке гражданину Людскому надо будет совершить одно-единственное и довольно скромное чудо, а именно: стать на некоторое время незримым для простых избирателей…
Портнягин мыслил… Он видел, что, пытаясь вывернуться из неприятного положения, полковник Выверзнев противоречит сам себе. Если Африкан, согласно сплетне, уцелел после взрыва в Баклужино, то за каким, скажите, чёртом ему воскресать в Лыцке? За каким чёртом ему вообще воскресать?! Впрочем, это-то как раз меньше всего занимало Президента… Он знал, что сплетня в первую очередь должна быть нелепой — иначе ей просто никто не поверит… Достаточно ли она нелепа — вот что интересовало в данный момент Глеба Портнягина…
Он вопросительно взглянул на протопарторга и, признаться, оторопел. Аура Африкана и впрямь потихоньку наливалась алым зыбким сиянием. Означать это могло лишь одно: граждан Лыцка, верящих в то, что протопарторг жив, становилось с каждой минутой всё больше и больше…
Собственно, в чём состоит истинная мудрость? Во-первых, в том, чтобы уяснить себе, куда мы катимся, и, если катимся в нужном направлении, убедить окружающих, будто происходит это исключительно благодаря тебе.
В этом смысле полковник Выверзнев всё сделал правильно: предвидел надвигающиеся события и решил, так сказать, в них вписаться. Единственная к нему претензия: немножко опоздал.
Слухи возникли раньше, чем он их начал распространять…
Что же произошло изначально?.. Лыцкая Партиархия не смогла утаить от простых избирателей своё согласие выполнить требования блока НАТО. А людская молва не могла не связать этого позорного факта с гибелью протопарторга, при котором, как известно, Америка боялась Лыцка до судорог, да и богопротивный атлантический блок сидел тише травы ниже воды, а то и наоборот…
То есть к тому моменту, когда Николай Выверзнев только ещё собирался изложить свой хитроумный план, в Лыцке вовсю уже выдавали желаемое за действительное: дескать, жив отец наш, вот-вот объявится и задаст кое-кому чертей по первое число… И желаемое становилось действительным.
— Н-ну… я смотрю, обсуждать это уже нет смысла… — промычал наконец Президент. — Африкана мы переправим в Лыцк прямо сейчас… А каким образом туда попадёт икона?
— Кто грабил, тот и доставит, — твёрдо сказал Николай.
— Это… гражданка Невыразинова?.. Хм… А согласится?
— Думаю, да.