астеров, наверняка был уверен, что его претензии на корону гораздо более основательны, чем претензии моего сына.
«Неожиданно» встретив меня на дороге, герцог изобразил притворное изумление. Моя свита была намного скромнее, хотя, надо заметить, я всегда путешествовала в сопровождении пятидесяти хорошо вооруженных слуг, и знамена с моим гербом и гербом Стэнли тоже несли впереди. Бекингем поднял руку, останавливая свой отряд, и мы с ним медленно приблизились друг к другу, словно на официальных переговорах; молодое лицо герцога освещала, подобно восходящему солнцу, очаровательная улыбка.
— Ах, миледи, какая неожиданная чудесная встреча! — вскричал он, и его свита опустила боевые знамена в знак уважения ко мне. — Вот уж не думал свидеться с вами так далеко от родного края, дорогая кузина!
— Мне понадобилось посетить свой дом в Бриджнорте, — нарочито громко сказала я, чтобы мог услышать любой шпион, прислушивавшийся к нашей беседе. — Впрочем, я тоже не ожидала вас здесь встретить. Мне казалось, вы сопровождаете короля в его поездке по стране.
— Верно, — отозвался Бекингем. — Я заглянул в свое поместье в Бреконе и сейчас как раз возвращаюсь к его величеству. Не угодно ли вам ненадолго прервать путешествие и оказать мне честь, отобедав со мной? Вон там, в Тенбери. — И герцог небрежно махнул рукой в сторону своего войска. — При мне, как всегда, и мои повара, и запас провизии. Мы могли бы неплохо перекусить и пообщаться.
— Почту за честь, — тихо промолвила я и, развернув коня, поехала с ним рядом.
Моя столь немногочисленная, с его точки зрения, свита отступила в сторону, пропуская нас, и двинулась следом за отрядом Бекингема по направлению к Тенбери.
В тамошней крошечной гостинице и впрямь нашлась подходящая комната с обеденным столом и несколькими стульями, чего нам было вполне достаточно; лошадей вывели пастись на ближайшее поле, а люди разожгли костры и принялись жарить мясо на открытом огне. Повар Бекингема, воцарившись в жалкой гостиничной кухне, быстро навел там порядок, и вскоре слуги уже сновали туда-сюда; повар велел им зарезать двух или трех кур и принести на кухню нужные ему припасы из сопровождавшей герцога повозки. Поскольку в свите герцога имелась даже отдельная повозка с винами, то его стюард подал нам вино в особых бокалах — с выгравированным гербом герцога. Заметив и всю эту суету, и желание самого герцога, этого тщеславного щеголя, пустить мне пыль в глаза, я подумала: «Зря он так старается, надеясь меня переиграть!»
Я ждала. Бог, которому я служу, терпелив; Он и меня приучил к тому, что порой лучше спокойно выждать и посмотреть, что из этого получится. Бекингем, напротив, никогда терпением не отличался; вот и сейчас, едва за стюардом закрылась дверь, он сразу же пылко заявил:
— Ричард просто невыносим! Я-то считал, что он всего лишь защитит нас от чрезмерных амбиций этих Риверсов, я предупреждал его, что они совершенно распоясались; однако он и сам зашел слишком далеко. Его необходимо одернуть!
— Но ведь он теперь король, — заметила я. — Вы сами виноваты, поскольку всегда вовремя предупреждали его об опасности и излишне усердно ему помогали; в итоге он превратился в того самого тирана, каким, согласно вашим опасениям, мог стать кто-то из Риверсов. Кстати, мы с мужем поклялись ему в преданности, как, впрочем, и вы, кажется.
Бекингем так энергично махнул рукой, что даже пролил немного вина, и тут же воскликнул:
— Клятва верности, данная узурпатору, ничего не значит! Ричард вообще не имеет права быть королем.
— А кто имеет такое право?
— Принц Эдуард, полагаю, — пожав плечами, быстро обронил герцог, словно это не было самым важным для нас вопросом. — Леди Стэнли, вы старше и мудрее меня, я всегда доверял вашему мнению, так ответьте: как, по-вашему, должны ли мы вызволить принцев из Тауэра и вернуть им престол? Вы ведь так любили королеву Елизавету, вы были первой дамой у нее при дворе. Вы, наверное, считаете, что ее сыновей следует немедленно освободить, а принца Эдуарда посадить на трон его отца?
— Конечно, я считала бы так, — начала я, — если бы Эдуард был законным сыном короля. Но Ричард утверждает, что этот мальчик — бастард; да вы и сами объявили его бастардом, как, впрочем, и его отца — только чуть раньше.
Герцога явно встревожила моя прямолинейность, будто вовсе не он уверял всех, что Эдуард уже был женат, когда предложил Елизавете Вудвилл руку и сердце.
— Боюсь, вы правы, — был вынужден признать он. — Пожалуй, все ваши рассуждения действительно соответствуют истине.
— А это означает одно: вам, если, конечно, вы надумаете помогать этому так называемому принцу взойти на престол, придется лишиться всех тех богатств и должностей, которые вы получили благодаря Ричарду.
Бекингем только капризно поморщился, словно должность главного камергера Англии отнюдь не является высочайшей должностью в нашей стране, и высокомерно произнес:
— Дары узурпатора! Вовсе не этого я хотел для своего дома.
— Лично я ничего не выиграю от коронации маленького Эдуарда, так и останусь королевской фрейлиной, — продолжала я. — Послужив королеве Анне, вернусь на службу к вдовствующей королеве Елизавете, то есть, так или иначе, по-прежнему буду служить им. Но вот вам придется очень многим рискнуть ради восстановления во власти семейства Риверс. Да и ваша жена, сестра королевы, опять станет командовать вами. Уж она-то постарается отомстить вам за то, что вы так унизили ее, посадив дома чуть ли не под замок. Все Риверсы снова начнут над вами насмехаться, как насмехались, когда вы были ребенком.
Во взгляде молодого герцога сверкнула такая ненависть к Риверсам, что он даже глаза отвел и некоторое время задумчиво смотрел на камин, на слабые языки пламени, вяло лизавшие охапку дров.
— Она вовсе не командует мной! — раздраженно бросил он. — Кем бы ни была ее сестра. И никто надо мной не насмехается!
Но больше он ничего не прибавил, явно выжидая и не осмеливаясь открыть мне, к чему на самом деле стремится. Вошел слуга и поставил на стол блюдо с маленькими пирожками; мы молча жевали эти пирожки, запивая их вином, словно и впрямь встретились случайно и теперь просто наслаждаемся отдыхом и вкусом еды. Потом я решила все же вернуться к разговору и сказала:
— Я действительно боюсь за судьбу принцев. С тех пор как нам почти удалось освободить их, мне постоянно кажется, что Ричард вполне способен отослать их куда-нибудь подальше от Лондона или сделать с ними что похуже. Он, конечно, не может долее рисковать, терпя их присутствие в Лондоне, в этом гнезде всевозможных интриг, не правда ли? Должно быть, всем уже давно ясно, что Ричард так или иначе их уничтожит. Хотя, возможно, он всего лишь переправит их в свои северные владения, где они попросту не выживут. Насколько мне известно, у младшего принца слабая грудь.
— Но если Ричард, Господи, прости меня, грешного, действительно намерен втайне убить мальчиков, то линия Риверсов окончательно оборвется и мы наконец будем от них свободны, — промолвил герцог так, словно эта мысль только что впервые пришла ему в голову.
— Да, — подтвердила я, — и в этом случае любой мятеж, благодаря которому Ричард будет уничтожен, освободит трон для нового короля.
Бекингем тут же перестал изучать пламя в камине и с нескрываемой надеждой в упор уставился на меня.
— Вы намекаете на вашего сына? Генри Тюдора? Вы ведь о нем печетесь, миледи? А он согласится принять вызов и восстановить в Англии власть Ланкастеров?
Я не колебалась ни секунды.
— Мы уже допустили достаточно промахов, столько времени провозившись с этими Йорками. Мой Генри — прямой наследник дома Ланкастеров. Он давно, да практически всю жизнь, ждет возможности вернуться в родную страну и предъявить свои законные права на престол.
— Есть ли у него войско?
— Да, несколько тысяч собственных солдат и обещанная герцогом Бретани поддержка — более дюжины кораблей и четырехтысячная армия. Это уже немало. Кроме того, одной фамилии Тюдор достаточно, чтобы весь Уэльс оказался на нашей стороне; а во главе его войска готов встать сам Джаспер Тюдор, его родной дядя и знаменитый полководец. Если вы с ним объедините армии и пойдете против Ричарда, то, по-моему, победа неизбежно будет за вами. Ну а если еще и вдовствующая королева, призвав верных ей людей, к вам примкнет, думая, что вы вместе с ней сражаетесь за ее сыновей, Ричарду Глостеру и вовсе не на что будет рассчитывать.
— А если она узнает, что ее сыновья мертвы?
— Если она узнает об этом после битвы, нам уже будет все равно.
— И тогда ей останется лишь удалиться от дел, — заметил герцог.
— Кстати, мой сын Генри помолвлен с принцессой Елизаветой Йоркской, — сообщила я. — Так что Елизавета Вудвилл по-прежнему будет иметь определенную власть как мать королевы; по-моему, для нее этого вполне достаточно, если погибнут ее сыновья.
Внезапно лицо герцога озарилось, словно он понял наконец, в чем суть моего плана.
— Значит, теперь она уверена, что вы не представляете для нее никакой угрозы! — воскликнул он. — Что вы обе преследуете одни и те же честолюбивые цели!
«Ну естественно, — мысленно усмехнулась я. — Ты-то ведь тоже надеешься, что я для тебя безопасна, что я верну сына только затем, чтобы он убил Ричарда и расчистил для тебя путь к трону. Что я позволю использовать моего дорогого Генри как орудие для реализации твоих собственных интересов».
— А что, если — не дай бог, конечно, — ваш сын Генри падет в бою? — спросил Бекингем, с тревогой глядя на меня.
— Тогда престол займете вы, — ответила я. — У меня только один сын, он единственный наследник моего дома. Никто не будет отрицать, что в случае гибели Генри ваши претензии на трон станут первоочередными. Но если он все же выживет, вы получите не только его безмерную благодарность, но и любые земельные владения, какие только пожелаете. Конечно, все ваши прежние владения также будут вам возвращены, это уже сейчас я могу пообещать вам от его имени. Вдвоем вы сможете не только установить в Англии долгожданный мир, но и избавить ее от тирана. Генри станет корол