— В Кракове, — поправил Авраам. — Ведь вы покупаете яйца в Кракове, а не в Люблине. Мойша гордо усмехнулся.
— Я не покупаю яйца в Кракове, — признался он с нескрываемым удовольствием. — Купив яйца в Люблине по грошу за штуку, я затем тайно их переправляю в Краков, но уже по четыре с половиной гроша. С тем чтобы, когда спрос Кракове возрастет, повысить цену до семи грошей за штуку.
— А зачем вообще люди ездят в Краков за яйцами, если они там так дороги? — спросил очумевший от абсурдности Авраам.
— Потому что у людей так принято. Они считают, что в Кракове евреи продавая яйца по семь грошей за штуку торгуют честно.
— А почему они не покупают в Люблине? — Авраам почувствовал, что вспотел от тщетных умственных усилий понять схему торговой сделки.
— Потому что у людей так не принято. Они считают, что в Люблине слишком много евреев, и продавая им те же яйца по грошу за штуку, евреи их обманывают.
— Ну теперь-то старый Абрам действительно ничего не понимет. Почему бы вам таки не продавать яйца по семь грошей за штуку, а не по пять?
— А зачем же я тогда буду нужен? Купить яйца по семь грошей в Кракове каждый дурак сможет.
— Но почему остальные торговцы не снижают цену до пяти грошей за яйцо? У них же ничего не покупают!
— А потому, что я торгую яйцами и по пять грошей и по семь грошей, и моих яиц на рынке большинство. Поэтому торговцы боятся снизить цены и прогадать.
— И в чем же они прогадают — они ведь продадут свои яйца?
— Так местных там немного, большинство торгующих мои, и если местные распродадут свои яйца по пять грошей, то их начнет давить жаба видя, что теперь покупают у моих людей по семь грошей. Они бояться потерять возможную прибыль и не снижают цену.
— Так они ее и не получают, ведь яйца берут не по семь грошей а по пять — у вас!
— Так это проблема их, а не моя.
— А почему бы жителям Кракова не покупать яйца у вас по четыре с четвертью гроша за штуку?
— Потому что так я им не продам.
— Но почему?
— Как же я бы тогда извлек прибыль?
— Послушай Мойша, этот князь Калита, он часом не выкрест, из наших?
— Да нет, он обычный русский.
Старый Абрам задумался о странностях жизни, в голове приятно шумела сакэ, а тут и заказ подоспел — перед ним возникла Сара с подносом. Он кивнул ей на стол, и поставила туда заказ. Хлопнув юную Сару по крепкой и упругой ягодице, он привлек ее к себе, и произнес:
— Эх Сара, доченька! Нам ли быть в печали!
Сара слегка кокетливо, чуть зардевшись улыбнулась. Не смотря на большую разницу в возрасте, ей нравился Старый Абрам — в отличие от беспутных сверстников, в нем чувствовалось сильное мужское плечо, настоящий мужчина, пускай и слегка пожилой. Поэтому она присела к Абраму на колени и поцеловала в щеку.
Из трех братьев Нобелей сыновей Эммануэля Нобеля — Людвига, Альфреда и Роберта, менее всего известна деятельность Роберта.
Людвиг известен как предприниматель, конструктор станков, член Русского технического общества. Предприятия, основанное отцом в Петербурге, превратил в крупный машиностроительный завод «Людвиг Нобель» (ныне завод «Русский дизель»). В 1876 основал вместе с братьями Робертом и Альфредом нефтепромышленное предприятие в Баку (с 1879 — Товарищество братьев Нобель), которое стало крупнейшей нефтефирмой в России.
Альфред Бернхард Нобель, известен как учредитель Нобелевских премий, в 1863 им налажено производство, а в 1867 взят в Великобритании патент на взрывчатые вещества, получившие общее название «динамиты». В 1867 запатентовал в Великобритании первый гремучертутный капсюль-детонатор. Организатор и совладелец предприятий по производству динамита, которые объединялись в 2 треста и действовали почти во всех странах Западной Европы.
Что касается деятельности Роберта Нобеля, то о ней не принято говорить из соображений политкорректности, ибо это унижает шведскую нацию. А создал он ни много ни мало корпорацию, которая включает сеть гостиниц, занимается торговлей и финансами, а также строительством, реализует крупные проекты в Африке. Кто возразит и что же здесь позорного и унизительного? Честный и обычный бизнес.
Только вот крупные проекты в Африке это — известная алмазная «Де Бирс» и трансафриканская железнодорожная магистраль. И именно для реализации этих проектов была развязана англо-бурская война, во время которой известный поборник демократии Уинстон Черчилль изобрел новое средство геноцида — концетрационные лагеря. Сколько денег огреб на этой войне Роберт Нобель женатый на Саре Ротшильд, шведы умалчивают и стараются не вспоминать.
Сеть гостиниц, созданная Робертом также известна всему миру. Известна благодаря событиям 1917 года в России. Именно в этих гостиницах, разбросанных по всей Европе, любили останавливаться русские революционеры. Из одной из таких гостиниц, в свой памятный рейс вместе с товарищами отправился в свой знаменитый рейс из Швейцарии в Россию, вождь мирового пролетариата Ульянов-Ленин. Об этом в Швеции тоже стараются не вспоминать.
Теперь о торговле — через корпорацию Роберта, состоящую из множества фирм, осуществлялась поставка военного снаряжения всем европейским участникам мировой войны. Товары естественно шли из САСШ, от «Америкэн Интернэшнл Корпорейшн» (АИК), которая была создана в Нью-Йорке 22 ноября 1915 года предприятиями Дж. П. Моргана при крупном участии банка «Нэшнл Сити» Стиллмена и предприятий Рокфеллера. Главная контора АИК находилась на Бродвее 120. Устав компании разрешал ей заниматься в любой стране мира любыми видами бизнеса, за исключением банковского дела и предприятий общественного пользования. Заявленная цель корпорации заключалась в развитии национальных и иностранных предприятий, в расширении американских операций за границей и в содействии интересам американских и иностранных банкиров, бизнеса и организации производства. Товары поставлялись в Англию, Россию, Францию, Италию и…Германию. Да именно в Германию и производились поставки военного снаряжения с помощью разного рода прорывателей блокады, а также с помощью транспортных подводных лодок типа «Дойчланд». Роберт Нобель и его многочисленные наследники получали процент со всей этой торговли как посредники.
Так же обстояло и с финансами. Одним из доверенных лиц Роберта Нобеля был Олоф Ашберг, «большевицкий банкир» (или «банкир народной революции», как его называла германская пресса), был владельцем банка «Ниа Банкен», основанного в 1912 году в Стокгольме. В число его содиректоров входили видные члены шведских кооперативов и шведские социалисты, включая Г.В. Даля, К.Г. Рослинга и К. Герхарда Магнуссона. В 1918 году из-за финансовых операций в пользу Германии «Ниа Банкен» попал в черный список союзников. После этого «Ниа Банкен» сменил свое название на «Свенск Экономиболагет». Банк оставался под контролем Ашберга и принадлежал главным образом ему. Лондонским агентом банка был «Бритиш Бэнк оф Норт Коммерс», президентом которого был Эрл Грей, бывший коллега Сесила Родса. В число других лиц заинтересованного круга деловых коллег Ашберга входили: Красин, который до большевицкой революции (когда он сменил окраску на видного большевика) был русским управляющим фирмы «Сименс-Шукерт» в Петрограде; Карл Фюрстенберг, министр финансов в первом большевицком правительстве; и вице-президент «Гаранта Траст» в Нью-Йорке Макс Мэй, отвечающий за иностранные операции. Во время своего посещения Нью-Йорка по поручению царского российского правительства Ашберг пророчествовал о будущем для Америки в России: «Когда борьба окончится, по всей стране для американского капитала и американской инициативы будет существовать благоприятная обстановка вследствие пробуждения, вызванного войной. Сейчас в Петрограде много американцев, представляющих фирмы, которые следят за ситуацией, и как только наступит изменение, должна развиться обширнейшая американская торговля с Россией».
В апреле 1917 года Ленин и группа из тридцати двух российских революционеров, главным образом большевиков, проследовала поездом из Швейцарии через Германию и Швецию в Петроград. Они находились на пути к соединению с Львом Троцким для «завершения революции». Их транзит через Германию одобрил, организовал и финансировал германский Генеральный штаб. Транзит Ленина в Россию был частью плана, утвержденного германским верховным командованием и, очевидно, непосредственно не известного кайзеру, с целью развала русской армии и тем самым — устранения России из первой мировой войны. Мысль о том, что большевики могут '«быть направлены против Германии и Европы, не возникала в германском Генеральном штабе. Генерал-майор Хофман писал: «Мы не знали и не предвидели опасности человечеству от последствий этого выезда большевиков в Россию».
Германским политическим деятелем, который на высшем уровне одобрил проезд Ленина в Россию, был канцлер Теобальд фон Бетман-Гольвег, отпрыск франкфуртской семьи банкиров Бетманов, достигших большого процветания в XIX веке. Бетман-Гольвег был назначен канцлером в 1909 году, а в ноябре 1913 года стал субъектом первого вотума недоверия, когда-либо принимавшегося германским Рейхстагом в отношении канцлера. Именно Бетман-Гольвег в 1914 году сказал миру, что германская гарантия Бельгии была просто «клочком бумаги». И по другим военным вопросам, например, неограниченным военным действиям подводных лодок, Бетман-Гольвег проявлял двусмысленность: в январе 1917 года он сказал кайзеру: «Я не могу дать Вашему Величеству ни моего согласия на неограниченные военные действия подводных лодок, ни моего отказа». К 1917 году Бетман-Гольвег утратил поддержку Рейхстага и вышел в отставку, но до того он уже одобрил транзит большевицких революционеров в Россию. Указания Бетмана-Гольвега о транзите были переданы через статс-секретаря Артура Циммермана, который подчинялся непосредственно Бетману-Гольвегу и в начале апреля 1917 года по дням разрабатывал детали операции с германскими посланниками в Берне и Копенгагене.
Из Берлина Циммерман и Бетман-Гольвег сообщались с Брокдорфом-Ранцау, германским посланником в Копенгагене. В свою очередь, тот был в контакте с Александром Израэлем Гельфандом (более известен по своему псевдониму — Парвус), который находился в Копенгагене. Парвус поддерживал связь с Яковом Фюрстенбергом, поляком. из богатой семьи, более известным под псевдонимом Ганецкий. А Яков Фюрстенберг был непосредственно связан с Лениным. Хотя канцлер Бетман-Гольвег и был конечной инстанцией по разрешению переезда Ленина и хотя Ленин, вероятно, знал о германски