– Не томите.
– Вы знаете Саймона Клира? – решаюсь я.
Прежде чем отпить виски, Ди Паоло долго смотрит мне в лицо. Наконец делает глоток. Даже не морщится, будто воду пьет.
– Знаю.
– Хорошо знаете?
Он пожимает плечами.
– Не то чтоб очень. Мы пересекались на межведомственных совещаниях. Он к Южному департаменту приписан. Далековато от моего участка.
Взвешиваю каждое слово в ответе Ди Паоло. Главное – не выдать волнения, главное – сдерживаться.
– А могут у него быть причины поехать посреди рабочего дня в Кенсингтон?
Ди Паоло напрягается.
– Почему вы спрашиваете, Мики?
Вопрос меня коробит.
– Сегодня я его там видела. В рабочее время.
Ди Паоло вздыхает. Смотрит на Трумена, пытается установить с ним визуальный контакт. Тот прячет глаза.
– Вот что, Мики, – говорит Ди Паоло и начинает производить странные манипуляции – будто круги рисует в воздухе. – Если меня тут вздумали втянуть в любовные разборки – то не выйдет.
Долго молчу. Наконец выдавливаю:
– Что вы имеете в виду?
– Не хочу показаться бесцеремонным, только, Мики, про ваши отношения с Саймоном Клиром всем известно. Меня сюда впутывать не надо.
Он явно что-то недоговаривает. Вздыхает, продолжает:
– Не знаю, что ему понадобилось в Кенсингтоне, но, наверное, причина имелась. Личного характера.
Прежде чем ответить, считаю в уме. Вся киплю от негодования.
– Дело не в моих отношениях с Клиром. Я просто пытаюсь донести до вас некую информацию, которая, возможно, пригодится при расследовании кенсингтонских убийств. Потому что больше меня никто слушать не желает.
– Что за информация? – спрашивает Ди Паоло.
– Не знаю, сколько вам известно на сегодняшний день, – говорю я и делаю большой глоток пива. После чего излагаю всё.
Про Полу Мулрони. Про ее категорический отказ писать заявление. Про исчезновение Кейси. Получается сумбурно. По лицу Ди Паоло не поймешь, верит он или нет.
– Сначала я доложила сержанту Эйхерну. Еще в тот же день. Примчалась в участок и наговорила ему на голосовую почту, что есть сведения. Мне казалось, Эйхерн должен знать это; и потом, я хотела действовать по инструкции. Эйхерн заявил, что обвинения в насилии уже до него доходили. Обещал сообщить кому следует.
Замолкаю. Начинаю со свежими силами:
– Но я отнюдь не уверена, что Эйхерн выполнил обещание. Через несколько дней после нашего разговора мне позвонили из отдела внутренних расследований. Вызвали на беседу. Приезжаю, а мне говорят: вы под следствием. Вот, от работы отстранили.
Впервые я выдала все одним махом; наверное, поэтому несправедливость, неправильность происходящего чувствую настолько остро.
Ди Паоло по-прежнему сидит с непроницаемым лицом. Интересно, какой процент информации был ему уже известен? Похоже, немалый. У Ди Паоло – опыт, и голова варит как надо.
– Понятно, – наконец цедит он.
Не дождавшись других комментариев, продолжаю:
– Я имела в виду, что убийцей может быть полицейский. Саймон – полицейский. И сегодня его понесло в район, который он неоднократно проклинал последними словами.
Ди Паоло молчит. Впечатление, будто я ему вызов бросила.
– Что-нибудь еще, Мики?
– Да. Саймон любит молоденьких девушек. И он… в личной жизни он нарушает… этические принципы.
Ди Паоло будто окаменел.
Внезапно понимаю: больше от него ничего не добиться. Похоже, он мне не доверяет. Еще бы: от работы отстранена по непонятным причинам, выдвигает обвинения против своего бывшего… Поведение неумной и мстительной любовницы.
Опускаю глаза, но боковым зрением вижу: Ди Паоло смотрит на Трумена: мол, она как, с головой дружит? Тот, благослови его Господь, кивает.
– Я – адекватная, – выпаливаю. Сама знаю, до чего нелепо звучит. – Трумен! Скажи ему, что я не психованная!
Вдруг осознаю: да ведь я пьяна. Конечно – две бутылки пива выцедила!
– Мик, никто тебя психованной не называет. И не считает, – произносит Трумен. И едва заметным качанием головы велит: «Помолчи. Ради бога, закрой рот».
Ди Паоло кладет обе ладони на столешницу.
– Мики, я вас выслушал. Я вас понял. Вам надо было выговориться, верно?
Против воли издаю звук, который можно расценить как откровенную издевку.
– Ха!
Ди Паоло невозмутим.
– Ситуация не в вашей компетенции.
– А в чьей?
– Не скажу. Не имею права. Поверьте на слово: всё под контролем.
Он встает. Разговор окончен.
Неожиданно для себя выдаю:
– Я в СМИ обращусь. У меня на радио одна подруга работает. Уж наверное, она этой историей заинтересуется. Насчет коррупции в полицейском участке Кенсингтона.
Я имею в виду Лорен Спрайт. Воображаю, как бы она изменилась в лице, услыхав от меня в свой адрес слово «подруга». Наверное, расхохоталась бы.
Ди Паоло даже бровью не ведет.
– Вот как.
– Да. Вот так, – отвечаю я и в то же мгновение слышу от Трумена предостерегающее: «Мик!»
– Что ж, ваше право. Валяйте. Только знаете, что вам эта подруга скажет?
Не знаю. Поэтому молчу.
– Она скажет, что преступник пойман, – продолжает Ди Паоло. – Да будет вам известно, Мики, что не далее как сегодня, в четыре тридцать пять, мы его, голубчика, повязали. – Он взглядывает на часы. – А десять минут назад эту информацию выпустили в свет все местные и национальные СМИ.
У меня отвисает челюсть.
– Нет, конечно, если вам так уж приспичило поболтать с подружкой о развращенных, коррумпированных легавых – вперед. Начните с сообщения, что вас отстранили от работы за несанкционированную слежку.
Ди Паоло залпом допивает виски. И на сей раз его лицо перекашивается.
Не желаю доставлять ему такое удовольствие – спрашивать, кто же преступник. Но все равно почему-то спрашиваю.
– Роберт Малви-младший, – отвечает Ди Паоло. – По-моему, вы его знаете.
Как только Ди Паоло скрывается за дверью, хватаюсь за смартфон. На Трумена даже взглянуть не могу. Он молчит, но я понимаю: ему за меня стыдно.
Шарю по сайтам местных газет. Ищу конкретную новость. Через несколько минут открывается статья.
«Задержан подозреваемый в совершении кенсингтонских убийств», – гласит заголовок.
На фото – Роберт Малви-младший. Кажется, что глядит прямо на меня, причем с той же злобой, что и тогда, в суде.
Оказывается, Малви арестовали сегодня в связи с убийствами после того, как источник, пожелавший остаться неизвестным, сообщил, что видел его на месте первого убийства. Информацию подтвердила и видеозапись. Экспертиза ДНК доказывает несомненность контактов Малви со второй и третьей жертвами.
Отвожу взгляд от фото.
– Вспомнила наконец-то!
– Что ты вспомнила, Мик? – Давно Трумен рта не раскрывал.
– Где видела этого типа. А то прямо весь мозг сломала: физиономия знакомая, а откуда знакомая – не могу понять, и всё… Так вот, я видела этого Малви, когда мы нашли первую жертву. Я ему еще сказала: «Вам не следует здесь находиться, сэр». Он не отреагировал.
Наконец решаюсь взглянуть на Трумена. Он удивительно серьезен.
– Да в чем проблема? Что я такого сделала?
Трумен не выдерживает:
– Мик, все с тобой ясно. Это у тебя на почве переживаний. Из-за сестры разнервничалась. Навоображала всякого.
– Из-за сестры! Да она надо мной небось потешается. Завела себе очередного, а от нынешнего прячется… Может, прямо сейчас сидит и ржет. Вот, думает, а Мики-то меня ищет, ха-ха-ха!
Трясу головой. Что-то я совсем стала никудышная. Малви не опознала вовремя… Он-то меня запомнил, еще как запомнил. Он мне в лицо ухмылялся. А я, вся на эмоциях, такую улику проворонила… Еще мечтала о карьере следователя! Последние недели ясно дают понять: это не для меня.
Заказываю еще пива. И, вспомнив, что пил Ди Паоло, – виски со льдом. Потом вторую порцию. И третью.
– Будешь, Трумен? Нет?.. Ну, как знаешь.
– Полегче, Мики. Притормози, – советует он.
Не хочу притормаживать. Хочу мчаться на максимальной скорости. Чтобы проскочить этот дурацкий эпизод. Чтобы он поскорее остался в прошлом.
– Ладно, Трумен, уговорил.
(Сказано распухшим, заплетающимся языком. Как же я теперь домой поеду? Мне бы голову на стол положить и спать, спать…)
Трумен колеблется.
– Это я виноват, – наконец выдавливает он. – К Клиру у меня личная неприязнь, под ее влиянием я и внушил тебе подозрения. Просто о нем столько болтали, что…
Следует пауза.
– В твоем случае сорваться было как раз плюнуть. Клир с тобой гадко поступил. А у меня к нему всегда была неприязнь, – повторяет Трумен.
На некоторое время умолкаем.
– Все равно непонятно, что ему понадобилось в Кенсингтоне, – упираюсь я.
Трумен пожимает плечами.
– Например, он работает под прикрытием. Сейчас этот вид расследований широко используется. Особенно в авральных ситуациях. И не могут ведь посылать на задание все время одних и тех же. Нужны новые лица, вот Клир и…
Качаю головой.
– Нет. Он – следователь, а не солдат Армии спасения.
– Этого ты наверняка знать не можешь, Мики. Нас с тобой в круг посвященных не приглашали.
Свет над столом неестественно яркий. Даже странно, что дает его лампа с абажуром в стиле Тиффани. Что интересно: Луис Комфорт Тиффани учился в Вест-Честере, в военной академии. То есть несколько лет провел в Пенсильвании. Этот конкретный абажур – явно подделка. Грубо выглядит. Должен интимную атмосферу создавать, а сам нервирует, как стробоскоп в черно-белых детективах. И вот, под этим резким светом, я вдруг осознаю: работа меня целиком поглотила, сначала я – офицер полиции, а потом уже все остальное. А ведь этой самой работы я могу запросто лишиться, если Ди Паоло вздумает шепнуть кому надо пару слов. Смешно.
– Нам не соскочить, Трумен. Нам не соскочить.
Трумен, похоже, не понимает, о чем я. Смотрит сочувственно. Почти нежно. Будто сейчас по щеке меня погладит.