– Послушайте, вы же меня знаете! – Дэвид шагнул вперед. – Я служил вам четыре года. Помог появиться на свет всем вашим детям. Перевязывал ваши раны после сражений и выходил после лихорадки. Я спас вам жизнь.
В ответ ни слова. И хватка ничуть не ослабла. Джейк усилием воли заставил себя не дергаться. Пот струился по лицу. Он даже глотать не решался.
– Если этого недостаточно, я могу предложить вам кое-что в обмен на моего сына, – продолжил Дэвид. – Нечто обладающее великой силой. И никто, кроме вас, никогда об этом не узнает.
Тишину разорвал пронзительный вопль. Где-то далеко в городе кричала от горя женщина. Ее крик звенел над раскаленными от жары улицами, над домами с закрытыми ставнями и запертыми дверями. Под безжалостным синим небом.
– Вы слышите? – тихо спросил Дэвид. – Синьор, это город кричит вам. Это кричит сама смерть.
Секунду ничего не происходило. Потом кондотьер повернулся к своим стражникам.
– Вы! Все вон! И никого не впускать, пока я не прикажу.
Стражники молча повиновались, хотя один все же оглянулся у порога и кровожадно посмотрел на Джейка. Звякнула щеколда.
– Говори! – Кондотьер приставил острие кинжала к шее Джейка. – И побыстрее.
– Позвольте нам с сыном уйти. Мы для вас не опасны. А взамен я дам вам это. – Дэвид достал из складок плаща стеклянный пузырек и поднял его над головой.
Желтый порошок засверкал в косых лучах солнца.
– Колдовское зелье.
– Никакого колдовства. Это – лекарство. Оно может излечить от чумы. В этом пузырьке достаточно, чтобы, если потребуется, спасти вас и вашу семью. Это лекарство единственное в своем роде. Такое не найти во всем мире.
Джейк видел в обсидиановом зеркале лицо кондотьера. Возможно, зеркало усиливало эмоции и выставляло их наружу, но кондотьер совершенно определенно сузил от жадности глаза.
Юноша попробовал немного от него отодвинуться, но острое как бритва лезвие сразу уперлось ему в шею.
– Почему я должен в это верить? – хриплым голосом спросил Федерико Алтамана.
– У вас нет выбора.
– Нет? Я могу бросить твоего сына в яму к больным. Могу заразить его чумой, а потом посмотрю, сможешь ли ты его излечить.
– Заберете его, я разобью о камни этот пузырек. Разбить? – Дэвид еще выше поднял пузырек. – Я хочу, чтобы вы меня выслушали. Синьор, я не демон, но я тот, кто сумел заглянуть в будущее этого мира. И я все знаю об этой чуме. Вы думаете, что сейчас самое плохое время. Но эпидемия еще даже не началась. Она зальет всю Европу, как черный дождь. Люди будут умирать в полях, за обеденным столом, падать замертво в торговых лавках и в церквях. Горы мертвых тел будут лежать на улицах, и даже крысы станут обходить их стороной. Двое из каждых трех умрут. Умирать будут все без разбору – короли, принцы, герцоги и простые крестьяне. Эпидемия выкосит ваших граждан. Ваша армия превратится в горстку плохо вооруженных солдат. Синьор, поверьте, грядет настоящее бедствие. И это правда.
Эхо под высоким сводчатым потолком несколько раз тихо повторило последние слова Дэвида.
Пот заливал Джейку глаза.
Алтамана не двигался. Юноша чувствовал исходящий от его тела жар.
– И куда вы пойдете? – спросил кондотьер.
– В зеркало. Туда, откуда мы пришли.
– В Англию? Или в ад?
– Ад сейчас здесь. Ад – это видеть, как умирают твои дети. Но мы можем помочь друг другу. Я не предлагаю вам адские муки. Я предлагаю вам жизнь.
Пузырек поймал солнечный луч и засверкал, но теперь уже красным как кровь светом. От этого света обстановка в полумраке комнаты немного разрядилась.
Кондотьер принял решение и поволок Джейка вперед.
– Хорошо. Поставь пузырек на пол и отойди.
– Нет, сначала вы должны отпустить его, – спокойно возразил Дэвид.
Они смотрели друг другу в глаза. Юноша чувствовал себя в центре противостояния. Он не осмеливался даже пошевелиться. Кинжал кондотьера – словно тонкая грань между жизнью и внезапной смертью. Джейк смотрел на отца. Его вера была слепой и неистовой.
Получив ускорение от неожиданного и сильного толчка в спину, Джейк с раскинутыми в стороны руками врезался в отца. Алтамана тем временем быстро и плавно, как змея в броске, подхватил пузырек и сунул его в складки плаща, а потом, практически без паузы, замахнулся кинжалом.
– Демон! – зарычал он.
Дэвид растерялся и стоял как вкопанный. Кинжал засвистел в воздухе. Джейк с воплем оттолкнул отца в сторону и схватил Алтаману за руку.
Кондотьер отшвырнул его, как тряпку. Что-то горячее поползло по плечу. Отец подхватил его, они вместе попятились и завалились в разверстое черное зеркало. Последнее, что увидел Джейк перед тем, как упасть в темноту, – это кондотьер. На карачках, выпучив глаза, он смотрел в открывшийся портал.
Ребекку выбросило из черноты зеркала прямиком в спутанную темно-зеленую паутину. Она угодила в сеть, как муха, и закричала от ужаса.
Младенец заплакал.
Липкие зеленые ленты еще какое-то время продолжали раскачиваться.
Запыхавшаяся и ошарашенная, она выбралась из сети. У нее было такое чувство, будто ее разорвало на куски, а потом ее собрали заново, но в неправильном порядке.
– Маскелайн? Пирс?
В лаборатории никого не оказалось. Здесь было непривычно темно. На мониторах мигали маленькие лампочки. Дыхание Ребекки вырывалось паром.
– Где вы?
Холодная тишина лишала присутствия духа. Ребекка встала, развернулась и ахнула.
Зеркало отражало ее перепачканное испуганное лицо.
И где Джейк? Почему он не пошел за ней?
Малыш снова заплакал. Ребекка откинула уголок одеяла и посмотрела на его страдальчески сморщенное личико.
– Тсс… тише.
Ребекка не помнила, чтобы в аббатстве было так тихо и так темно. И что-то еще не так. Запах. В лаборатории пахло сыростью и разложением.
Что-то скользило вниз и падало.
Ребекка в страхе оглянулась, сердце громко колотилось в груди.
Средневековая кирпичная кладка дальней стены, покрытая многими слоями штукатурки, выгибалась внутрь лаборатории. На глазах Ребекки треснул кирпич и упал на пол кусок штукатурки. Казалось, какая-то неудержимая сила давит снаружи на стену и склон холма надвигается на аббатство.
Ребекка попятилась.
Где-то в глубине дома раздался страшный грохот.
Как будто труба обвалилась.
Или на аббатство упала бомба.
Венн, изнемогая от тревоги, ходил туда-сюда по зеркальному залу.
– Что-то происходит. Чувствуешь? Что-то меняется.
Гидеон стоял, упираясь ладонями в одно из сотен одинаковых зеркал, и в упор смотрел в свои зеленые глаза. Он и правда это чувствовал. Слабая деформация пространства. Сокращение. Как вдох.
– Комната уменьшается, – сообщил он.
– Уменьшается?!
– Стены сдвигаются со всех сторон. – Теперь он это услышал – тихий треск. – Комната сжимается.
Венн, полный решимости, посмотрел на зеркала:
– Тогда мы пробьем себе путь.
Он потянул за резную раму, но позолоченное дерево рассыпалось у него в пальцах, как гнилая труха.
– Попробуй это!
Гидеон схватил стул и с размаху ударил им об пол. Стул разлетелся на части. Они с Венном взяли по ножке и бросились атаковать стены. Комната к этому времени уменьшилась вдвое. Пол и потолок искривились под невероятными углами.
Венн саданул ножкой по ближайшему зеркалу. Его поверхность покрылась похожими на молнии трещинами. Это напомнило Гидеону расселины в леднике. Он отскочил, к его ногам упали огромные осколки.
Но это ни к чему не привело. За первым зеркалом появилось второе и продемонстрировало им их же отчаяние.
Венн в бешенстве набросился на него, но за ним выросло следующее.
Гидеон потянул его от стены.
– Бесполезно. Подумайте! У вас должна быть сила против этого. Венны – наполовину Ши. Все так говорят. Призовите силу! Используйте ее!
Венн посмотрел на Гидеона, и у того от его взгляда все внутри похолодело.
– Нет.
– Но…
– Если я… если я начну, то чем закончится? – Венн оглядел сжимающуюся комнату. – Она этого и добивается. Хочет, чтобы я отказался быть человеком и вошел в ее мир. Это легкое решение. Слишком легкое. – Он глубоко вздохнул и продолжил: – Ты лучше других это знаешь. Ты слышал их музыку и пошел за ними.
Гидеон кивнул, но охватившая его паника все нарастала.
– Знаю. Но если вы этого не сделаете, мы тут умрем.
– Саммер никогда…
Гидеон глянул на Венна и тихо перебил:
– Саммер легко прихлопнет нас, как мух.
Венн молчал, словно принуждал себя посмотреть правде в глаза.
Гидеон с холодным сочувствием наблюдал за его внутренней борьбой.
– Вы должны. Все Ши об этом болтают. Ваша семья стоит перед выбором еще со времен Ошина Венна. Сила появится, только надо захотеть ею воспользоваться. Сделайте это, Венн. Уничтожьте Саммер с помощью силы, которой она же вас наделила. – Гидеон понимал, что его голос срывается от злобы. Он никогда не думал, что жажда мщения может быть настолько сильной.
Венн отшвырнул ножку стула и замер.
Юноша ждал затаив дыхание. Комната стала такой маленькой, что, расставив руки, он мог одновременно дотянуться до двух противоположных стен, как будто каждый фрагмент мира уменьшался до размера точки. Как минута на фоне бесконечности.
Венн посмотрел наверх.
До стеклянного потолка было слишком высоко. Со стороны казалось, что он сконцентрировался и направил на потолок весь свой гнев.
Гидеон пытался унять панику. Стены давили на его ладони. На него надвигались его собственные отражения. Рука к руке, лицо к лицу. Сотни Гидеонов сгрудились в толпу, их душил его страх: он задохнется, уткнувшись в свое же лицо. Его руки беспомощно скребли по собственным отражениям.
Он попытался развернуться, но это уже было невозможно.
Венн задрожал. Он побледнел и истончился. Его пальцы чуть удлинились. Глаза стали голубыми, как у птицы.
Он потерял какую-то часть себя.
Венн сел на корточки:
– Забирайся. Живо!