Гидеон легко и грациозно вскочил ему на плечи.
Венн встал и скомандовал:
– Толкай. Толкай сильнее!
Юноша напрягся. Его ладони упирались в стекло, но оно было твердым и непроницаемым, как лед. На секунду Гидеон прочувствовал ужас замурованного человека, страх младенца в утробе и цыпленка в яйце.
– Толкай! – закричал Венн.
Стены сдавили их.
А потом Гидеон услышал звук, от которого у него чуть не выскочило сердце. Мир треснул и рассыпался на осколки.
Сверху хлынула вода. Хлынула в его кошмар, в его орущий рот, в уши.
– Вы как? – тихо спросила Сара.
– В порядке, – ответил Уортон.
Он еще не пришел в себя и первые секунды даже не понимал, где именно находится. Мужчина с любопытством оглядел роскошно обставленную комнату, потом посмотрел на Саммер, которая ответила ему очаровательной улыбкой.
Сара перехватила его взгляд:
– Все хорошо. Будьте осторожны. Прошу вас.
Она не осмелилась добавить к сказанному что-нибудь еще. Девушка кожей чувствовала спрятанную под одеждой маленькую золотую половинку. Теперь главная цель – вынести ее, то есть выбраться отсюда… вместе с Уортоном.
– А где же Венн? – удивился учитель. – И Гидеон?
– О, полагаю, будет справедливо, если у них возникнут кое-какие трудности. Вы согласны? – Саммер с томным видом вытянула маленькую ступню, потом лукаво посмотрела на Сару. – Гидеон должен был принести мне один из этих чудесных волшебных браслетов и не принес. Он подвел меня. Причем уже не в первый раз. Я очень разочарована. – Саммер села. – И, Сара, мне еще кое-что не нравится. – Она встала с дивана, прошла легкой походкой к столу и взяла шкатулку.
Уортон внимательно наблюдал за происходящим.
– Я не верю, что ты пришла за ней. Думаю, тебя интересует нечто иное. – Саммер обиженно надула губы. – Мне хотелось бы узнать, что же это? Некая вещь, обладающая такой силой, что ты осмелилась прийти за ней в мой дом.
Сара даже пошевелиться боялась. Она чувствовала, что Уортон подобрался чуть ближе.
Саммер открыла шкатулку:
– Эй! Иди сюда.
Птица выскочила из шкатулки и звонко зачирикала.
– Прекрати. – Саммер протянула палец. – Послушай, я знаю, что она кое-что взяла. Что? Говори, или я тебя прямо сейчас превращу в таракана и ты тысячу лет будешь ползать в навозе.
Птица умолкла. Посмотрела на Сару, глаза-бусинки на секунду вспыхнули, и Сара поняла, что на этот раз птица ее предаст.
– А что я получу взамен?
– Свободу. Ты полетишь в зеленый лес.
– И стану такой же, как прежде?
Саммер повела плечом:
– Может быть. А может, я позволю тебе стать настоящей птицей.
– Скворцом? И я снова буду летать со стаей?
– Почему бы нет?
Деревянная птица на секунду задумалась, а потом объявила:
– Половина золотой монеты. На цепочке. Висит у нее на шее.
Сара схватилась за цепочку и отскочила. Уортон занял позицию между ней и Саммер.
– А, эта безделушка! Значит, монета действительно обладает силой. Я подозревала нечто такое, когда выбрала ее в качестве вознаграждения. Но как видно, сила ее гораздо мощнее, чем я предполагала.
Саммер направилась к Саре, Джордж хотел остановить ее, но обнаружил, что не в состоянии это сделать. Он даже руки не мог поднять. Хотел закричать от злости и бессилия, но вместо крика беззвучно ловил ртом воздух.
Королева Ши встала перед Уортоном на цыпочки и заглянула ему в глаза.
– Прости, Джордж, – шепнула она. – Обещаю, это долго не продлится. – Потом подошла к девушке и тихо сказала: – Подарок никогда не возвращается.
После этого быстро сняла цепочку с ее шеи. Прикосновение было холодным и легким, как у паука.
Сара не могла не только пошевелиться, она не смогла даже воспользоваться своим даром невидимости. Сверкающая половинка монеты, единственное оружие против зеркала, раскачивалась у нее перед глазами, как игрушка, которой дразнят ребенка.
Ее захлестнула бешеная злоба, она мысленно заорала, вопль нарастал и под конец вырвался наружу, превратившись в резкий звук, от которого у нее заложило уши. Саммер искренне удивилась и отступила на шаг. Этой секундной заминкой успела воспользоваться маленькая птичка. Она выхватила половину монеты из пальцев Саммер и полетела под потолок, к шторам и дальше – через открытое окно в ночь к мотылькам.
Сара опустилась на пол. Уортон ловил ртом воздух.
Саммер пронзительно закричала и в одно мгновение превратилась в черного сокола с желтыми глазами. Она взлетела, и в то же мгновение исчезла комната. Диван превратился в ствол поваленного дерева, толстый ковер – в кучу опавших листьев, потолок – в кроны деревьев в Лесу.
И над всем этим в звездном небе крохотная птичка поднималась все выше и выше в черную бесконечность космоса.
24
Идите за нами! Присоединяйтесь к нам все мужчины и женщины, в чьих сердцах еще жива отвага. Зачем нужна жизнь, если в ней нет свободы?
Маскелайн подгонял Пирса по коридорам Уинтеркомба.
Снаружи доносился жуткий грохот, как будто на аббатство шли маршем все деревья Леса.
У парадной двери Пирс начал упираться:
– Почему? Почему я? Я не могу…
– Ты сможешь. Ты должен. – Маскелайн схватил маленького человечка за плечи, развернул и стянул с него белый лабораторный халат. – Пирс, теперь мы все зависим только от тебя.
Пирс рассмеялся, его смех походил на нервное кудахтанье. Алый жилет потемнел и превратился в коричневый, ткань костюма сменилась на тускло-коричневый твид.
– Надо слиться с окружающей средой. Маскировка. – Пирс схватил с вешалки пальто и быстро надел.
– А теперь послушай меня. – Маскелайн уже взялся обеими руками за дверной засов. – Найди Венна. Расскажи ему о том, что задумала Сара. Ты должен защитить монету. Если Саммер наложит на нее свои когти… – Маскелайн тряхнул головой, и шрам у него на щеке побагровел. – Пирс, ты больше не слуга. Ты герой! Ты – воин, который в одиночку противостоит силам тьмы. Если ты это сделаешь, Венн никогда не сможет отблагодарить тебя в полной мере.
– Вы так думаете? – Коротышка выпятил грудь. – Что ж… хорошо.
– Готов?
– Нет… Послушайте, я не…
Маскелайн отодвинул засов. Дверь распахнулась, и в холл вместе со шквалистым ветром ворвались горизонтальные струи дождя.
Все возражения Пирса унесло прочь. Он сделал глубокий вдох, запахнул плотнее пальто и исчез, словно превратился в маленький коричневый лист, который забрал с собой ветер.
Маскелайн тут же закрыл дверь и задвинул все засовы, потом прислонился к ней спиной и постоял так какое-то время, словно тень. Он смотрел на сырые разводы на потолке и лужи воды на полу, на лестницу, которая вела в пустые коридоры, и на мансарды аббатства.
А после позволил себе слабо улыбнуться.
Потому что наконец-то остался один. Наедине с зеркалом.
Несмотря на отсутствие освещения, он быстро прошел по Большой галерее и вышел на Тропу монахов. Внизу под древними арками пенилась и ревела река, воздух напитался влагой, по стенам стекали струйки воды.
Зеркало призывало его. Маскелайн слышал голос, этот странный монотонный вой, который постоянно звучал где-то в глубинах сознания. Частота звука менялась. Зеркало изводило его своей тревогой. Оно словно потеряло свой язык и теперь жаждало только одного – вновь его обрести.
– Не волнуйся, – прошептал Маскелайн. – Потерпи. Я уже иду.
В лаборатории царила тишина. Мужчина прислушался, потом подошел к сети из малахитовых лент.
Зеркало ждало его. Маскелайн знал слова, выкованные на его серебряной раме, понимал их смысл. Он протянул руку, чтобы прикоснуться к ним. Его пальцы гладили древние заклинания, он был там, когда их выковывали много веков назад.
– Я вернулся. Я здесь. Теперь только мы вдвоем. Забудь о других, забудь о Венне. Их больше нет. Есть лишь мы. – Он потянулся к новым регуляторам. – Им теперь незачем возвращаться.
Маскелайн взялся за переключатель.
И тут у него за спиной раздался звук, который заставил его замереть на месте. Звук, похожий на мяуканье и урчание.
Послание, идущее прямо из разума, минуя речь и язык.
Мужчина в ужасе обернулся.
– Так, значит, я не существую? – горько спросил девичий голос. – Или я тоже забыта?
Она вышла из тени. Закутанная в грязный плащ. Маскелайн чуть не задохнулся, потому что ему на секунду показалось, что она вернулась из настолько далекого прошлого, что он уже не должен был ничего о нем помнить.
– Ребекка? Когда ты…
Маскелайн умолк, увидев младенца у нее на руках. Он подошел ближе и посмотрел на круглое заплаканное личико, на крепко сжатые кулачки.
– Что там произошло?
– Не то, что ты думаешь, – с презрением в голосе отрезала Ребекка. – Это сын Дэвида. Его мать умерла от чумы…
Маскелайн облизал пересохшие губы:
– Послушай, Ребекка…
– Что ты собирался сделать? – Она подошла ближе и склонила голову набок. – Решил оставить их там? Венна, Джейка, Дэвида? Хотел закрыть для них зеркало? Ты ведь знаешь, как это сделать, да? – Маскелайн не отвечал, но Ребекке это было и не нужно. – Я не позволю тебе это сделать. Очевидно, я понятия не имею о том, какой ты и кто ты на самом деле.
В этот раз я приготовилась немного лучше, чем в прошлый. Когда зеркало открылось, я придержала свои юбки и смело посмотрела в черную воронку. Как вам это описать? Словно на секунду заглянула в самые далекие глубины космоса, в жуткую пустоту, за самой отдаленной галактикой, где догорела последняя звезда.
А когда все кончилось, в моей комнате стало тесно от гостей.
Передо мной застыл высокий худой юноша в темном костюме. Я сразу заметила кровоточащую рану у него на плече. Он повалился на коврик у камина. К нему, сбросив странную маску в форме птичьего клюва, кинулся… Наконец-то! Это был Дэвид.
– Джейк! – воскликнул он и поднял голову. – Венн! Нужно…