– Похоже на взрыв бомбы.
Потолок частично обвалился. На пол посыпалась штукатурка. Осколки оконного стекла влетели внутрь, один порезал Джейку щеку.
Маскелайн что-то пробормотал, нагнулся и взял Джейка за плечи.
– Идем, Джейк. Надо уходить.
Джейк вывернулся:
– Нет! Отец! Послушай меня. Мы не можем оставить Алисию. Она здесь погибнет. – Он плохо соображал от усталости и боли и с трудом подыскивал подходящие слова. – Когда я пришел… Прибыл на несколько минут. Я с ней разговаривал. А потом… позже… ничего. Я думал, что она умерла. Но что, если… если она ушла с тобой.
Алисия сидела на полу возле дивана. Она посмотрела на Джейка. На секунду их взгляды встретились.
– Ты приглашаешь меня в путешествие? Во времени? О, это так чудесно! Просто непостижимо!
Дэвид взял ее за руку:
– Хорошо. Идите! Мы пойдем сразу за вами.
Маскелайн схватил Джейка, посмотрел на Дэвида и сказал:
– Но сначала послушайте, что я скажу. Мы нашли манускрипт Ди. То, что там написано, важно. Он пишет: «Только любовь победит время». Вы должны помнить это! И еще глаз змеи на браслете. Он открывается. Используйте то, что найдете внутри.
– Я понял. Уходите!
Алисия вдруг разволновалась:
– Погодите! Джейк, я должна передать тебе талон в камеру хранения. Куда же я его положила? Ах да, в чайницу.
Давление усилилось.
Джейку стало нечем дышать. Он чувствовал, как рассекает воздух падающая бомба. Как она падает через клубы дыма, пробивает черепицу, проламывает балки под крышей. Маскелайн превратился в черноту, которая затягивала его в себя. Браслет – в кровавую линию на запястье, пульсирующее зеркало – в его смерть. На него навалилось жуткое отчаяние и опустошение.
– Нет! Подождите! – закричал он. – Подождите!
Слишком поздно.
Он умер, он погрузился в темноту. В зеркало.
Оно открылось для него, Джейк переступил невидимый порог и упал в объятия Уортона.
– Отец! – завопил он.
Но Уортон крепко прижимал его к себе, обратного пути уже не было.
Спустя несколько часов Джейк услышал, как в его комнату на цыпочках вошла Сара.
Он лежал, повернувшись лицом к стене. Девушка села на край кровати.
Прошло много времени, прежде чем он спросил:
– Он не вернулся, да?
– Нет, – тихим голосом ответила Сара, – но…
– Они могли убежать.
Джейк не поворачивался, и Сара подумала: кого он хочет убедить, ее или себя?
– Когда я в первый раз разговаривал с Алисией, там, на развалинах, она была жива. Ее тело так и не нашли. – Джейк перевернулся на спину. – Они наверняка ушли в зеркало. Ведь такое может быть? Они могли уйти!
Сара еще никогда не видела его таким.
– У них были все шансы, – согласилась она.
– Но куда? Это из-за меня он с ней остался! Не надо было ему говорить. Мы могли уйти вместе.
– Ты все сделал правильно. Ты спас ей жизнь. А твой отец… он… он не из тех, кто бросает людей в беде. Ты знал это.
– Ты думаешь, он умер.
Сара сидела и тупо смотрела на потертый ковер на полу.
– Не знаю, – наконец призналась она. – Я больше не знаю, о чем думаю.
– Я нашел его. Всего на несколько минут… на час. Он был там со мной. А теперь снова исчез.
Ей было нечего сказать. Есть ли смысл говорить, что понимает всю тяжесть его потери? Ведь половина золотой монеты с головой Зевса была у нее в руках. Несколько минут. А теперь она ее потеряла. И вместе с ней, возможно, потеряла последнюю надежду спасти жизнь родителей.
Джейк, видимо, догадался, о чем она думает.
– Ты делала то, что считала нужным, – сказал он. – Но Венн тебя не простит.
– Плевать мне на его прощение.
– Мы должны научиться доверять тебе.
Сара искоса посмотрела на Джейка. Ее голубые глаза были холодными, как у Венна.
– Ты знаешь, кто здесь враг? Не я, не Саммер. И даже не Янус. Враг – это зеркало. Зеркало и то, что оно предлагает. Оно всех нас себе подчинило. Мы уже ему прислуживаем.
Джейк некоторое время молчал, а потом, немало удивив Сару, заявил:
– Мы должны работать сообща. Ты и я. Обещай, что будешь со мной заодно. И больше никаких секретов.
Сара рассмеялась, но потом кивнула.
В глубине дома прозвучал гонг. С лестницы донесся крик Пирса:
– Ужин готов!
Джейк вскочил с кровати.
– Удивлена, что ты хочешь есть.
– Я никогда не сдаюсь. – Уайльд поморщился, потому что от резкого движения сдвинулась повязка, которую наложил на его рану Уортон. – И мой отец тоже. Я его знаю. Он вернется. В любой момент может вернуться.
Джейк вышел из комнаты и побежал вниз по лестнице. Сара успела заметить, что у него заблестели глаза. Были это слезы или глаза у парня блестели от охватившей его решимости, она не знала. В любом случае завидовала ему.
Сара не пошла за Джейком, вместо этого она открыла окно и уперлась локтями в подоконник.
Ночь выдалась тихая. Над черным Лесом висел тонкий серп Луны.
Свет из кухни падал на лужайку под домом. Сара видела, как под окном скользнула тень Пирса, а потом, как ей показалось, Уортона.
Сара замерла и слушала, как будто вечер говорил с ней.
Последний вечер апреля.
И он был удивительно теплым.
На тропинках в Лесу появились желтые цветы. Лесной купырь раскинул свои белые соцветия, как привидение – рукава. Сара ощущала запах мая. Прямо у нее на глазах подлесок пошел легкой рябью и стал по-весеннему бледно-зеленым, как будто Саммер перестала злиться и месть ее больше не привлекала.
Дым из трубы аббатства поднимался строго вертикально – его не тревожил ветер.
Где-то высоко чирикнула птица.
Сара с наслаждением вдыхала вечерний воздух и презирала себя за это. Джейк проиграл. И она тоже.
Что бы он там ни говорил, все кончено. Если только…
Чирикнула птица. Последний одинокий звук перед наступлением ночи.
Сара насторожилась и посмотрела наверх.
Она летела с высоты лилово-синего неба. Маленькая, как прозрачная капля дождя, как одинокая снежинка, настолько крохотная, что Сара ее даже не сразу разглядела. А потом превратилась в деревянную птичку с золотыми и синими перышками. Птичка на головокружительной скорости опустилась на подоконник, и в клюве у нее была половинка золотой монеты.
Сара смотрела на нее и не верила своим глазам.
Птичка аккуратно положила половину монеты на каменный подоконник.
– Вот.
Она потеряла все перья из хвоста. У нее был выклеван один глаз, но второй, маленький как серная бусинка, смотрел прямо на Сару.
– Естественно, теперь путь назад мне заказан. Придется жить в Убежище. Ты должна дать клятву, что будешь защищать меня, пока она не забудет.
Сара дрожащими пальцами взяла монету. Прикоснулась к лицу Зевса. Перевернула. Древний бог с орлиным носом смотрел на нее одним глазом.
Птичка взмахнула крыльями и пролетела в комнату.
– Я могу поселиться где угодно. В часах с кукушкой. Или в шкатулке с украшениями. Главное, чтобы Ши меня не нашли. А на твоем месте я бы спрятала эту монету под проточной водой, потому что Саммер не сможет туда добраться.
Птичка уселась на шкаф Джейка.
Сара крепко сжала монету в кулаке:
– Как тебе удалось от нее улететь?
Птичка присвистнула:
– Сама не знаю. Она меня настигла, схватила своими когтями и уже приготовилась оторвать мне голову, а потом просто бросила. Как будто что-то отвлекло ее внимание.
Уортон с наслаждением проглотил ложку горячего томатного супа с чесноком.
– Пирс, просто нет слов. Это один из твоих шедевров. Хлеб домашней выпечки?
– Естественно. – Дворецкий красовался в лихо сдвинутом набок поварском колпаке, и у него появились новые клетчатые брюки. Он с довольным видом наблюдал за тем, как Горацио жует банан, семь кошек лакают молоко из одинаковых мисок с их именами, Джордж с Ребеккой едят суп, а Джейк пощипывает кусок хлеба. – Старая добрая еда любому поднимет настроение.
Джейк мельком глянул на Гидеона. Подменыш, обхватив себя за плечи, сидел на скамеечке у очага и задумчиво смотрел на огонь. От его еще сырой, сшитой из лоскутов одежды шел пар.
– Что теперь будешь делать? – спросил Джейк.
Гидеон пожал плечами:
– Здесь останусь. Беженец из Леса. – Он был таким бледным, словно его заморозила злость Саммер. – Поживу, пока она и сюда не доберется.
– Поешь суп, – предложил Уортон и подвинул через стол миску.
– Я не ем.
– Тогда, может, пришла пора начать. В конце концов, здесь не Саммерленд. Вдруг, если поешь, почувствуешь себя ближе к нам, смертным, и подальше от этих малоприятных существ?
Гидеон медленно выпрямился, встал и подошел к столу. Сел, с любопытством посмотрел на горячую жидкость в миске. Вдохнул насыщенный аромат.
– Суп тебя не съест, – сказал Уортон. – Скорее – ты его.
Гидеон сверкнул глазами, взял ложку, зачерпнул суп и чуть-чуть попробовал. Вытаращил глаза. Его как будто током ударило.
Джордж улыбнулся:
– И как?
– Я чувствую вкус!
– Вкус чего?
– Вкус… разного.
Гидеон замотал головой. Как им объяснить, что до этой минуты он вообще не ощущал никакого вкуса? В Саммерленде все было безвкусным. То, чем там питаются, имеет вкус праха и пожухлых листьев. Гидеон удобнее устроился за столом и быстро и решительно зачерпнул следующую ложку.
Уортон многозначительно посмотрел на Пирса.
Джейк встал из-за стола и подошел к очагу. Колыбельку предусмотрительно поставили подальше от огня. Малыш, помытый, в новых пеленках и накормленный молоком, высвободил из одеяльца кулачок и с довольным видом пускал пузыри.
Джейк присел рядом на корточки.
– Не волнуйся, – тихо, чтобы никто, кроме младенца, его не услышал, прошептал он. – Он вернется. Твой папа. Наш папа. Мы его вернем, я тебе обещаю.
Джейк прикоснулся к теплому кулачку малыша.
Брат крепко схватил его за палец.
– Ты правильно сделала, что накричала на меня тогда, – произнес Маскелайн.