– Помоги мне, и у тебя будет возможность это повторить, – тяжело отдуваясь, ответила Милорада.
– Куда там! Не бывало еще такого, чтоб Водяной вернулся к жене, которую уже отлюбил. Вот они и не уймутся с обиды на него, – хмыкнула Частуха и, ухватив мужа за ноги, принялась толкать.
Но чем больше усилий они прикладывали, тем сильнее сопротивлялось течение. Водяной хмурился, ворочался, заходился трескучим храпом, но не сдвигался с места.
Святослав тем временем перевел дыхание и поднялся с пола. Осмотревшись, он заметил у стены высокую кровать под тяжелым пологом. Все еще с трудом держа равновесие, юноша подошел к ложу и, вцепившись в полог, изо всех сил потянул. Ткань оказалась не закреплена, и княжич неуклюже завалился назад, укрытый слоями тяжелого полотна.
– Ишь ты! Поспать удумал, пока женщины работают! – недовольно прокряхтела Частуха. – Хоть бы помог.
– Я и помогаю, – в руках княжича блеснул нож, и острое лезвие легко распороло ткань. Свят скрутил полотно в жгут и бросил конец в купель. – Обвяжите его. Пропустите под плечами и спиной и верните мне конец.
Милорада тут же принялась выполнять указания, а Частуха просто стояла, тяжело переводя дыхание и с нежностью глядя на спящего мужа. Ее полные губы расползались в нервной улыбке, за которой обычно живые скрывают непрошенные слезы.
– Такой он хороший, даже когда спит, – вздохнула она, убирая длинные пряди с лица Водяного.
– Помоги мне, – позвала Милорада, вылезая из купели. Частуха последовала за ней.
Святослав тем временем вытянул самодельную веревку и обвил концы вокруг одной из колонн черного мрамора. Длины едва хватало, но юноша надеялся, этого будет достаточно для воплощения его замысла. Святослав протянул женщинам один из концов.
– Когда я скажу, тянем все вместе. Нужно делать это одновременно, иначе петля соскочит, и придется начинать заново.
– А он у тебя с мозгами, – хмыкнула Частуха, одобрительно глядя на Милораду. – Но приказывает многовато.
– Раз, – стиснул зубы Святослав. – Два! Три!
Что было силы он потянул ткань на себя и едва не потерял равновесие, когда Частуха дернула свой конец так, что сбила с ног Милораду. Утопленница громко захохотала, но не столько от веселости, сколько от взвившегося в крови азарта: Водяной сдвинулся с места.
Частуха выпростала руку и схватила конец самодельной веревки, за который все еще цеплялся Святослав.
– Отойди, княжич. Дай-ка мне.
И, напрягая жилы, она принялась со всей мочи тянуть мужа, и с каждым рывком спящий становился ближе к ним. Святослав и Милорада поспешили к краю, готовые тут же подхватить и выволочь Водяного на пол. Вдруг стены задрожали.
Пол заходил ходуном, а там, где когда-то была дверь, расползлась тонкая, почти незаметная паутинка трещин.
– Не отвлекайтесь, – окликнул их Святослав. Он встал на колени и, упершись в край купели, потянулся и ухватил Водяного за космы.
– Ишь ты, верховод нашелся, – скрежетнула зубами Частуха. Последние движения выпили из нее оставшиеся силы. Теперь она едва удерживала мужа на месте.
Свят стиснул челюсти, чувствуя, как исходящий от воды жар заставляет кожу краснеть. Начала кружиться голова. Милорада потянулась, пытаясь ухватить Водяного за плечо, но ее ладонь соскользнула. Раздался плеск воды и сдавленный вой Частухи: течение снова понесло Водяного обратно…
– Стой! – приказала Милорада. Она ухватилась за мокрые пряди, упершись ногами в купель и всем туловищем отклоняясь назад. Водяной послушно замер. В шесть рук, за веревку и волосы, они опять подтянули его к краю и уложили голову на камень.
Из-за стены раздалось царапанье сотни когтей. Визг и стоны, гулкое рычание наполнили пространство, сделав воздух вязким и звенящим.
– Оставьте его! Без него всем лучше! – визжала Ива.
– Он снова будет требовать крови!
– Он снова будет заманивать в топи девушек и детишек!
Милорада обернулась и вскинула руку, но Святослав окликнул ее:
– Нет! Отвлечешься, и придется начинать заново. Давай!
Еще один рывок, и огромная спина оказалась на краю. Они наконец смогли подцепить его под руки и начать вытягивать. Из-под воды показался необъятный живот и покрытые жесткими волосами ноги. Ниже колен по коже тянулся узор в виде чешуи.
Вопли жен становились все громче, они бороздили мозг плугом, заставляя глаза слезиться. Через несколько мгновений Святослав уже не мог выносить эти звуки и отпустил руки, зажимая уши. Водяной с влажным шлепком повалился на пол, и в тот же миг раздался треск, после которого все стихло. Огромные, во всю стену, окна покоев покрылись трещинами. По ту сторону Свят увидел нескольких водяниц. Их рты искривились в хищных улыбках, а длинные ногти впились в стекло и давили, давили, пока на пол не брызнули тонкие, пахнущие тиной струи.
– Будите его быстрее! – завопила Частуха и, бросившись к мужу, принялась тормошить его и хлестать по щекам. – Просыпайся же, ну!
Голова Водяного болталась из стороны в сторону, но глаза так и оставались закрытыми.
– Просыпайся, любовь моя! – взвыла Частуха. Послышись треск и звон, струя воды брызнула на пол, затем еще одна, и вот уже пенящийся поток заливал комнату.
Святослав бросился к Милораде. Та вцепилась в его рубаху и быстро затараторила:
– Нужно что-то делать. Они нас убьют!
– Тихо, тихо, – Свят положил ладони поверх пальцев девушки и мягко, насколько это было возможно, провел по ее рукам. В глазах княжича сверкнул проблеск идеи. – Нужно расколдовать обратно дверь. Распахнуть ее широко, чтобы вода полилась дальше. Сможешь?
Милорада поджала губы, сдерживая рвавшиеся наружу испуганные всхлипы, и закивала.
– Дай мне свой нож.
Святослав молча вложил лезвие в ее руку. Милорада встала лицом к стене и, еле слышно шепча наговор, взмахнула ножом. Потом еще раз. И еще. На каждое движение стена отзывалась треском и мелкими облачками пыли. Стекло скрежетало, из последних сил сопротивляясь натиску. Святослав понял, что дышит через раз, и даже Частуха перестала выть. Хотя ей-то что? Она уже утонула.
Милорада в последний раз подняла руку с ножом и, закусив губу, полоснула лезвием по ладони. Тонкая струйка крови закапала в воду. Девушка сжала кулак, и в то же мгновение стена с грохотом обрушилась, раскололось стекло. Святослав бросился вперед, ухватил край обвитой вокруг колонны веревки одной рукой, а другой – Милораду за талию. Вода с ревом и шипением хлынула в покои, а потом дальше, в коридор. Два вдоха – и они оба стояли уже по пояс в воде. Свят изо всех сил упирался в пол и цеплялся за веревку, не позволяя стихии снести их. Милорада обхватила его шею руками и держалась, но чувствовала, что немеющие от холодной воды пальцы вот-вот ослабнут.
У разлома появились водяницы во главе с Ивой. Та отбросила волосы назад и гордо шествовала, будто не замечая бурлящего потока. Она нашла Милораду взглядом и хищно улыбнулась.
– А тебя не учили, что совать свой нос в чужую семью – плохо? А? – подойдя к ним, она вцепилась в волосы Милорады и рванула на себя.
Милорада взвизгнула. Святослав попытался удержать ее, но водяница оказалась сильнее. Одним движением она выдернула невесту из его рук и притопила. Продержав ее под водой несколько мгновений, Ива достала девушку. Бледную. Фыркающую.
– Знаешь, что наш муж делал с такими вот гостями? Не отпускал обратно. Заставлял воду переливать. Песок просеивать. Хочешь рыбе хвосты от тины чистить до скончания веков?
Ива снова макнула Милораду в воду.
– Стой!
– Я не слышу, – расхохоталась Ива, и остальные подхватили ее смех.
Свят покрепче сжал мокрый потяжелевший конец веревки, раскрутил его и что было силы хлестнул утопленницу по лицу. Ива отшатнулась и выпустила свою жертву. На рассеченной брови начала скапливаться мутная жидкость, похожая на застоявшуюся воду.
И в тот же миг бурливший в комнате поток остановился. Расступился. Вода поползла в стороны, вверх по стенам, заделывая дыры и сколы. Водяницы сбились в кучу и заозирались. Святослав подскочил к осевшей на пол Милораде, жадно хватавшей ртом воздух. О них тут же забыли, ведь посреди покоев стоял Водяной. Все еще голый и злой, как разбушевавшийся прибой.
– Видимо, мало я наказывал своих жен, раз они против меня пошли. Придется это исправить.
Он развел руки в стороны и хлопнул в ладоши с такой силой, что от треска заложило уши. Жены, все как одна, издали вопль ужаса, но звук тут же увяз в шлепках. Пол оказался усеян щуками. Только Частуха стояла подле мужа, и на ее лице было написано самодовольство.
– А ну вон отсюда, щученьки! Ищите дураков, что поверят вашим гнилым языкам.
Взмах рукой – и все рыбины вылетели в дыру в окне, которая тут же заросла. Водяной обернулся к Частухе и сжал ее руки.
– Ну, жена моя, расскажи, что здесь случилось и кто наши гости.
Влас ждал на ступенях затопленной мельницы. Стоячая вода воняла тиной, и молодой волк извелся в поисках места, где чуткий нос сможет уловить хоть один порыв свежего воздуха. Он даже подумывал о том, чтобы превратиться в человека, ведь Милорада показывала ему, как это делать, но юноша побоялся, что не сможет вернуться в волчье обличье.
Заря вот-вот должна была заняться, и Влас слонялся, цокая черными когтями по деревянному настилу, пока не заметил в рощице, от которой сейчас оставались только верхушки деревьев, что-то странное.
Сперва он решил, что это огонь, но присмотревшись, разобрал свечение. Серебристое, словно лунный свет, и трепещущее, как дым на ветру. Влас огляделся по сторонам и, осторожно ступив на воду, пошел к рощице.
Он знал эти места как свои пять пальцев. Все лето в детстве они проводили тут, в тени деревьев, где можно было наесться от пуза черники и еще домой принести. Поэтому, когда Влас увидел среди стройных стволов маленький домик размером со скворечник, качающийся на поверхности воды, ему сделалось не по себе. Даже шерсть на загривке встала дыбом. А уж когда раздался металлический лязг, Влас и вовсе готов был припустить обратно в сторону мельницы, но оклик заставил его остановиться.