«У каждого есть слабое место, Селия».
Протиснувшись мимо него, я села за стол. Дыхание у меня перехватило от ликования.
– Зачем вам нужна Коко? Чего вы от нее хотите?
Михал медленно повернулся ко мне. Его лицо ничего не выражало, но что-то жестокое и зловещее застыло в его чертах. Его вид сулил возмездие.
– Ведьмы крови отняли у меня кое-что, Селия Трамбле, – кое-что очень ценное, – и я собираюсь отплатить им той же монетой. – Через паузу он добавил: – Их принцесса прекрасно для этого сгодится.
Я изумленно уставилась на мужчину. Он убьет невинную женщину из-за того, что какая-то ведьма украла у него безделушку? В голову пришла другая мысль. Ведь он убьет куда больше. Я с отвращением скривилась.
– Вы вор и мерзкий лицемер, – сказала я. – Где мой крест?
– Любопытно. Я думал, ты спросишь про помолвочное кольцо.
Я резко выдохнула, но Михал лишь махнул рукой на дверь.
– Прочь с моих глаз. Наша игра окончена. Не выходи никуда из комнаты, пока я не позову тебя. И не пытайся покинуть замок.
Мне хотелось то ли зарычать, то ли заплакать. Я сжала руки в кулаки.
– Зачем вы меня держите здесь? Почему не убили в Цезарине? Может…
Перед глазами встал Кристо и его оторванный язык.
«Как пастух может защитить свое стадо, если отказывается быть рядом? Возможно, защитить и вовсе не в его силах».
– Скорее всего, вы просто не можете покинуть остров, – догадалась я. – Потому что боитесь того, что случится.
– Мне не нужно покидать остров. Козетта Монвуазен сама придет ко мне.
Михал взял со стола письмо, написанное изумрудными чернилами. Витиеватым красивым почерком на нем было написано: «Маскарад».
– Всем твоим друзьям я разослал приглашения на бал в честь кануна Дня Всех Святых. К тому времени я раскрою все твои тайны, Селия Трамбле, и ты мне больше не понадобишься.
«Канун Дня Всех Святых».
Я поспешно посчитала, сколько осталось времени, и сердце у меня сжалось. Чуть больше двух недель. У меня было всего лишь девятнадцать дней, чтобы спасти друзей и самой спастись от ужасной смерти. Михал молчал, пока я пыталась взять себя в руки, а взгляд его черных глаз снова стал холодным и безразличным. И сейчас я наконец поняла, какая болезнь отравляла Реквием.
Ненависть была подобна яду. Она была похожа на фитиль свечи, который разгорался ярче перед тем, как потухнуть.
– Я найду способ помешать вам, – пообещала я, мои мысли уже устремились вперед. За девятнадцать дней я должна узнать, как можно убить немертвого. Убить раз и навсегда. – Вы не получите моих друзей.
Глава 15. Близнецы Петровы
С теллажи, заставленные древними фолиантами и сломанными безделушками, тянулись до самого потолка моей комнаты, покрытые толстым слоем пыли. Едва не чихая, я поднесла канделябр к книгам, чтобы их рассмотреть. Живот сводило от голода, но я старалась не думать об этом. Очевидно, на Реквиеме обычная еда была некой привилегией – если только ты не кровопийца, разумеется, – и уж лучше я буду голодать, чем попрошу Михала о чем-либо. Присев, я стряхнула пыль с книг на нижней полке и прочитала названия: «Воскрешая мертвых», «Практическая некромантия: азы темного искусства», «Как общаться с мертвыми».
Я отдернула руку.
«Некромантия».
Содрогнувшись, я отерла ладонь о лиф платья и поспешно отошла к другому стеллажу, наугад достала книгу под названием «Le Voile Écarlate»[9]. Досадливо вздохнув, я положила ее под бюст какого-то злого, давно забытого божка. Здесь тысячи книг, но мне нужна только одна – та, в которой говорится о том, как убить вампира. Я же не о многом прошу.
Но это было все равно что искать иголку в стоге сена.
В животе заурчало, а за окном снова прогрохотал гром, и где-то наверху зазвенел чайный сервиз. Я схватила с полки другую книгу. Может, Михал все так и задумал: убить меня медленно и мучительно. Вспомнив Ариэль и ее истерзанную шею, ее тихие стоны, я подумала, что моя участь не так уж и плоха. Умереть с голоду мне представлялось куда как более приятной перспективой.
Однако спустя пару часов мне уже самой хотелось разодрать глотку Михалу.
Едва не обезумев от голода, я запихнула обратно на полку «Иллюстрированный словарь грибов». Глаза болели и слезились, свечи уже превратились в огарки. Я взяла другой фолиант и тусклым мерцающим огоньком посветила страницу, на которой был описан жизненный цикл… плесени.
Я сдавленно выругалась.
– Мадемуазель? – послышался голос Дмитрия с лестницы.
Вздрогнув, я подняла канделябр. В руках он держал позолоченный поднос, вероятно, с едой. Я вскочила на ноги.
– Вы… с кем-то разговаривали? – спросил он, лукаво улыбаясь.
– Скорее всего, сама с собой. – Одисса обошла его, провела пальцем по пыльным перилам и поморщилась. – Мерзость.
– Еще какая. – Я поднялась на лестницу. – Здесь ничего не изменилось со вчерашнего дня, когда ты бросила меня здесь гнить.
Я говорила чересчур раздраженно, но мой желудок уже готов был съесть себя. Я взяла у Дмитрия поднос и сунула ему в руки канделябр. Он прикрыл ладонью губы, пряча ухмылку, и искоса поглядел на сестру.
– Очень некрасиво, Одисса.
Вероятно, он пытался сгладить все недоразумения, но, увидев, что его кузен сотворил с Ариэль, я уже не сомневалась, из-за кого в той комнате было столько крови.
Словно прочитав мои мысли, Дмитрий улыбнулся, но как-то чересчур радостно.
– Поверьте, мадемуазель, я бы никогда так не поступил! Вот… я приготовил вам вкусный человеческий завтрак.
Мы все разом посмотрели на этот самый завтрак: мед и капуста, пять сваренных вкрутую яиц и огромная миска со сливочным маслом.
– Очень вкусно, – невозмутимо произнесла Одисса и, фыркнув, отерла палец о плащ Дмитрия.
Тот нахмурился, а я спустилась, устроилась в кресле и запихнула в рот яйцо. Пускай они там препираются. Проглотив яйцо целиком, второе я все же медленно прожевала.
– Ты должна была прийти на закате. – Я бросила на нее пронзительный взгляд.
– Я сказала, что к тебе придут, но не говорила, что это буду я.
Она спустилась по лестнице, задев шлейфом сапоги Дмитрия. Сегодня на ней было алое шелковое платье. Облегающий лиф и пышный подол тускло мерцали при свечах. Сверкала и черная помада на ее губах, и ожерелье из оникса. Впервые я видела близнецов вместе, и при виде их дыхание у меня перехватило.
Я отвела взгляд и про себя подумала: «Вампиры прекрасны, – а еще: – Вампиры питаются людьми, а ты человек, Селия».
– Солнце село часа четыре назад, – заметила я.
– Да, но мой дорогой брат настоял, чтобы мы провели ночь все вместе, и, дабы не портить приятный визит к месье Марку, давай оставим прошлые обиды, хорошо?
Я нахмурилась и оторвалась от третьего яйца.
– Месье Марк?
– Да, он… – начал было Дмитрий, который присоединился к сестре.
– Портной, – договорила Одисса за него. – И какой! – Она с любопытством посмотрела на книги и перевела взгляд на мои ногти. – Тебе нравится заниматься садом? Я и сама баловалась с растениями… Сколько же я с ними возилась? – Она повернулась к брату, не дожидаясь моего ответа. – Кажется, двадцать семь лет, так?
– Да, – коротко бросил Дмитрий. – Я попросил сделать для тебя теплицу, а ты взяла и бросила свое увлечение.
Дернув изящным плечиком, Одисса приподнялась на цыпочках и посмотрела на чайный сервиз.
– Зачем мне идти к портному? – настороженно спросила я.
Дмитрий хитро улыбнулся:
– Мы хотели…
Однако Одисса его снова перебила и с отвращением указала на меня.
– Что за нелепый вопрос. Ты только посмотри на свое платье. От него ужасно воняет. Кстати, об этом… – Она махнула Дмитрию, который прищурился. – Вели слугам наполнить ванну. Не поведем же мы ее к месье Марку, когда от нее несет старой половой тряпкой.
Мне стало досадно.
– Увы, дорогая сестрица, это так пахнут твои духи, – едва сдерживая раздражение, возразил Дмитрий. – Могу я сказать?
Одисса бросила на него испепеляющий взгляд, и он усмехнулся.
– Говорят, сегодня вам исполняется девятнадцать, мадемуазель, и мы хотели бы подарить вам новый наряд… за счет золота Михала, естественно. – Он взял с подноса кусочек капусты и пристально на нее посмотрел. – Все-таки за состояние вашей комнаты он точно должен сделать вам что-то приятно. Как вам на вкус капуста? – внезапно спросил он.
«Капуста».
Такая обыденность… Вот уж не думала, что буду есть капусту в свой день рождения. Если бы меня не похитили, мои друзья, наверное, испекли бы мне шоколадный торт. Может быть, украсили бы кондитерскую Пана розовыми гирляндами и нелопающимися пузырьками, свечки на торте испускали бы искры и волшебную пыльцу – именно так мы праздновали день рождения Бо в августе, только у него были фейерверки и ромовый торт.
Разумеется, если бы меня не похитили, мои друзья так и продолжали бы хранить от меня свои тайны.
– Переперчена, – проворчала Одисса, листая «Сады древности». – Дима, ты прекрасно знаешь, какая капуста на вкус. Мы же когда-то были людьми.
Ее слова вырвали меня из размышлений. Я пораженно на нее посмотрела.
– Вы были… людьми?
– Где-то тысячу лет назад. – Дмитрий положил капусту на поднос.
«Тысячу лет назад»? – изумилась я. Наверняка я просто ослышалась.
Он подмигнул мне:
– Неплохо сохранились для наших лет, а?
– Для любых лет, – фыркнула Одисса.
Дмитрий не обратил на нее внимания.
– Мадемуазель, я польщен вашим вниманием, но… я все же не могу смириться с тем, что вы отказываетесь назвать мне свое настоящее имя.
– А я не могу смириться с твоим увлечением местной цветочницей. – Одисса закатила глаза.
– Ах, Марго, – мечтательно протянул Дмитрий и сел в кресло напротив. Он закинул ногу на другую и, подперев голову рукой, широко улыбнулся. Его черные кудри были чуть взлохмачены, бархатный костюм помят – он так и сиял мальчишеским обаянием.