Только вот я помнила об окровавленных тряпках.
Взглянув на его острые клыки, я с отвращением положила яйцо на тарелку и отодвинула поднос. Но продолжать лгать глупо, ведь даже Михал уже знал правду.
– Если так угодно, меня зовут Селия Трамбле. Благодарю за завтрак, но все же позвольте спросить…
– Селия Трамбле, – произнес Дмитрий так, словно тоже пробовал слова на вкус, как и Михал. – Вам идет это имя. Кажется, на вашем языке оно означает «небесная».
Одисса совершенно потеряла интерес к нашему разговору.
– В древних языках это означало «слепая», – сказала она. – Итак, мы идем, или я зря вставала в столь неурочный час?
Дмитрий усмехнулся:
– Дис, признавать не хочется, но тебе больше не нужно много спать, чтобы выглядеть красивой. Итак, мадемуазель Трамбле, хотите присоединиться к нам и пойти за покупками? А вдруг будет весело?
«Весело».
Я скользнула взглядом по теням, стеллажам во всю стену и едва не расплакалась. Мне некогда было веселиться, если этом вообще было возможно на этом острове. Нужно было узнать, как убить вампиров и предостеречь друзей, чтобы они ни в коем случае не отправлялись на Реквием. Кристо явно был недоволен королевской семьей. Может быть, и какой-нибудь здешней ведьме они не нравились, и не нравились настолько, что она могла бы отправить магическую весточку в Цезарин или помочь мне убить повелителей.
Я перевела взгляд на Дмитрия, с нетерпением ожидавшего моего ответа. Он казался даже приятным, и невольно мне стало любопытно. «Вампиры питаются людьми», но вот Одисса когда-то занималась садоводством, а у Дмитрия на щеках ямочки.
Мысленно я гневно осадила себя.
Они чудовища, и я ненавижу их. Ненавижу! Они держат обитателей острова в узниках, пируют их кровью и хотят убить мою подругу. Они похитили меня. Напали на меня. Они служат извергу, который убил Бабетту и… сколько причин мне еще нужно, чтобы прогнать их из комнаты?
– Почему вы так добры? – хмуро спросила я и поправила поднос. – Я узница. Вас не должен волновать мой день рождения. Как и мои наряды.
– Вампиры живут вечно, дорогая, а ты нечто новое и яркое в нашем существовании, – сказала Одисса. Поглядев на книги, она провела острым ногтем по корешкам. – Мой брат не смог устоять.
– А сама-то закопалась в ее книгах. – Дмитрий сцепил руки и перевел взгляд на меня. – Вы все равно останетесь узницей, и неважно, будете ли вы сидеть здесь в одиночестве или пойдете с нами на прогулку. Я вот знаю, какую бы темницу выбрал, – сказал он с легким укором, но тут же улыбнулся.
Я в нерешительности посмотрела на него.
В глубине души я понимала, что нужно прогнать их прочь. Жан-Люк даже не стал бы мешкать.
И все же… сидеть здесь две недели – в компании огарков свечей, теней и пыльных книг – как-то не улыбалось, да и матушка всегда говорила Пиппе, что доброе слово и кошке приятно. Сестру возмущала эта поговорка, но сейчас она мне стала понятна как никогда. Нет смысла сидеть тут в одиночестве. Нет смысла гнить в темноте и терять драгоценное время на грибы и плесень. Дмитрий и Одисса были вампирами и знали о своих собратьях больше любой книги.
Была только одна загвоздка.
«Милые и нежные создания долго не живут на Реквиеме».
Но как говорила моя матушка, «нежность не должна быть проклятьем». Откашлявшись, я робко улыбнулась и захлопала ресницами. Я поглядела на Дмитрия, полная решимости хотя бы его задобрить ласковым словом.
– Вы правы. Конечно, правы, и я бы с радостью составила вам компанию…
– Но? – спросил Дмитрий.
– Михал велел мне оставаться в замке, – неохотно ответила я. – Он запретил мне покидать комнату.
– Вот ведь старая летучая мышь, – фыркнул он.
– А ты, братец, мерзкий лжец. – Бросив на Дмитрия раздраженный взгляд, Одисса с громко захлопнула книгу, словно подвела итог разговору. – Михал же согласился, да? И почему я тебя только слушаю. – Она покачала головой и пошла к лестнице. – Время только зря потратили.
– Дис! – Дмитрий подскочил на ноги. В его голосе звучала ярость и одновременно мольба. – Ты же не бросишь мадемуазель Трамбле в этой темной пыльной комнате? В ее день рождения?
– Так испеки ей торт…
Я тут же пожалела о своем решении.
– Ты же не серьезно…
– Понимаю, что это тяжело для тебя, Дима, но постарайся уже напрячь мозги. Если Михал запретил ей покидать комнату, значит, ей нельзя покидать комнату. – Одисса резко взмахнула рукой, ее тон становился все более язвительным. – Ванну я, разумеется, все равно велю ей налить. И может, даже попрошу месье Марка прийти завтра…
Дмитрий бросился к сестре, но не успел ничего сказать, как я поднялась с кресла и опередила его.
– Но я ведь обычный человек, Одисса. – Я приняла умоляющий вид. – Михал же не думает, что я смогу жить в таких условиях до Дня Всех Святых. В такой сырости и темноте я точно заболею… а может, и вовсе умру. Он этого хочет? Чтобы я умерла прежде, чем помогла ему?
– И если подумать… – Дмитрий перехватил Одиссу у лестницы и, обняв ее за талию, закружил. – Мы же будем рядом с замком. С ней ничего не случится, если мы не станем выходить за внутреннюю стену. И никто не останется в обиде. Верно, мадемуазель Трамбле?
Я горячо закивала:
– Ты же сама сказала, что от меня пахнет, как от половой тряпки.
Прищурившись, Одисса посмотрела на меня:
– Я-то думала, ты умная, но, видимо, Михал прав: ты жаждешь смерти, но в этом я тебе не помощница.
– Ох, да брось ты. – Дмитрий обхватил ее лицо и одарил очаровательной улыбкой. Зубы у него были очень белые. И очень острые. – Михал вечно ошибается, да и он никогда не узнает, что мы ушли. Не будет же он сегодня расхаживать по восточному крылу, у него есть дела поважнее.
На языке у меня тут же завертелось множество вопросов, но я промолчала, не желая испытывать судьбу. Кажется, Одисса уже была готова наброситься на кого-нибудь. Она хмуро смотрела то на меня, то на Дмитрия, который так и не выпустил ее лица из своих широких ладоней.
– Это просто кошмарная идея.
Дмитрий тут же отпустил Одиссу, и на его лице заиграла торжествующая улыбка.
– Все лучшие идеи такие.
– Прошу заметить, что я была против.
– Всенепременно.
– Когда Михал узнает обо всем, он сдерет с тебя кожу, и я не стану ему мешать.
– Можешь из моей шкуры сделать себе шляпу.
– Болван.
Оттолкнув его, Одисса отдернула одну из шелковых занавесок. За ней стояла огромная ванна. Она потянула за шнур с кисточкой, и откуда-то сверху раздался удар гонга.
– Итак? – бросила она, оглянувшись. – Ты идешь, Селия? Или хочешь, чтобы Михал выследил тебя по запаху?
Я бросилась к ванне.
– А почему ей можно называть вас Селией? – возмутился Дмитрий.
Минут через сорок – одетая в платье и плащ из гардероба Одиссы – я шла по замку рука об руку с близнецами. Мы вышли в просторный внутренний двор, откуда можно было посмотреть на склоны холмов внизу и скрытую от глаз деревеньку.
Я восторженно ахнула.
На севере, на востоке и на юге возвышались каменные бастионы с замысловатыми узорами, оберегая домишки и лавки. Замок же, словно стена, загораживал собой деревню. На колоннах сидели гаргульи. Злобно они взирали на нас, и пламя потрескивало в их раскрытых пастях, а по каменным телам вился плющ. Лозы и цветы чуть смягчали их суровые морды, но они все же не могли скрыть чешую, зубы и рога. Я скользнула взглядом по трехглазому ворону – тот поклевал ухо горгульи и, нетерпеливо взмахнув крыльями, полетел к аптеке. Когда прогремел гром, ворон с возмущенным карканьем встрепенулся.
Два кота вышли из тени и посмотрели на меня.
Я внутренне осадила себя. Посмотрели на нас.
Одисса раскрыла зонтик как раз в ту секунду, когда пошел дождь.
– Чудесно, – холодно произнесла она и повела меня по мощеной улочке, так и не предложив зонтик.
Дмитрий протянул мне свой, страдальчески покосившись на сестру.
– Не начинай, Дмитрий. Мы и так уже опаздываем, а месье Марк не выносит опозданий. Это дурной тон. – Одисса многозначительно прищурилась, поглядывая на меня и брата. – А он отлично разбирается в людях.
Дмитрий закатил глаза:
– Ты же не растаешь, Одисса.
– А тебе откуда знать?
Она пристально посмотрела на грозовые тучи, и в ответ сверкнула молния. Мощный раскат грома сотряс землю.
– Знаешь, это может сказаться на моем здоровье. Я, вероятно, и не растаю, но мои волосы из-за влаги могут стать тусклыми, ломкими, что приведет к выпадению и…
– …смирению. Оно бы тебе не помешало, – сказал Дмитрий и, улыбнувшись мне, пояснил: – Это Старый город. В его священных стенах позволено жить лишь вампирам и только самым почитаемым родам. Здешние дороги такие же древние, как сам Михал.
Кажется, даже здесь я не могла сбежать от него… и от котов. Несмотря на дождь, животные бесшумно следовали за нами и глядели на нас немигающими горящими глазами.
И все же идя по этим узким, извилистым улочкам – глядя на мшистые булыжники, железные шпили, потрескавшуюся купальню для птиц, – я невольно приподнимаюсь на цыпочки. Совсем чуть-чуть. Мыло с календулой смыло плотный слой грязи, а завтрак притупил жуткий голод. Бог с ними, с котами. Еще пару часов назад я думала, что не доживу до рассвета, и вот теперь прогуливалась по мистической деревушке вместе со сверхъестественными существами, которые знали ее как никто другой. Как еще узнать об их слабостях, если не пообщаться с ними?
«Тебе не кажется, что ты заигралась? Примерила чужой костюм?»
Фредерик полагал, что мои глаза, как у лани, были признаком глупости и неумелости. Он считал, что я никогда не смогу помочь нашему братству, никогда не смогу стать его частью, вот только шассеры ничего не знали о вампирах. Возможно, все эти годы им и нужны были огромные глаза и платья.
Я неспеша потянулась к бабочке-монарху, порхающей под моросящим дождем. Я не хотела спугнуть ее, как и Дмитрия – неверными вопросами. Белые крапинки на кончиках ее крылышек подмигивали, словно глаза. Я тут же отвела взгляд.