Он отошел назад и чопорно поклонился Михалу. И только тогда тот посмотрел на меня.
– Вам и вправду нужно поберечься, мадемуазель Трамбле, раз Дмитрий считает вас милой. – Он помолчал и внезапно сказал: – Ты действительно думала, что сможешь улизнуть незамеченной?
Напряжение в груди тут же снова затянулось узлом, когда я посмотрела на Михала.
– Я и не пыталась улизнуть, месье. Просто вышла через черный ход.
В его глазах вспыхнул гнев или, может, веселье. Невозможно было отличить.
– Нет. Леди ведь никогда не пытается улизнуть, верно? – С напускным почтением он прижал руку к груди и кивнул близнецам, не отрывая взгляда от меня. – Оставьте нас.
Одисса виновато на меня взглянула, но мешкать не стала; взяв под руку брата, она потянула его за собой, но Дмитрий не сдвинулся с места.
– Это я уговорил ее пойти с нами, – с горечью сказал он. – Одисса тут ни при чем.
– Знаю, – холодно улыбнулся Михал в ответ.
– Мадемуазель Трамбле тоже не виновата.
Михал наконец перевел взгляд своих черных глаз на Дмитрия. Он смотрел на него то ли с отвращением, то ли с безразличием.
– Вина, как обычно, целиком лежит на тебе, и мы обсудим это до захода солнца. Мой кабинет. Пять часов.
– Дима, – прошипела Одисса и потянула его сильнее. – Идем!
– Но…
– Идите, – сказала я. – Он не тронет меня. Пока, во всяком случае.
Михал перестал притворяться равнодушным, но я даже не взглянула на него, а посмотрела прямо в глаза Дмитрия.
– Спасибо за подарки, Дима. И, пожалуйста, зови меня просто Селия.
Всего на мгновение, но его губы дрогнули в улыбке. Он вздохнул и расслабился, а Одисса тут же потянула его за собой. Дмитрий бросил на меня взгляд. Вскоре они скрылись из виду. Мы с Михалом остались наедине.
Он протянул мне руку, изображая джентльмена:
– Идем?
– Если желаете проводить меня в мою комнату, то мне нужны свечи. – Сложив руки на груди, я отодвинулась от него. – Очень много свечей. Я не вампир и не могу видеть в темноте.
– А кто сказал, что вампиры умеют видеть в темноте?
– Никто, – поспешно ответила я, понимая, что и дальше вовлекаю Дмитрия. И не сдержавшись, добавила: – Просто вы напоминаете мне старую летучую мышь. Они же хорошо видят в темноте, так?
Никакой ошибки. В его темных глазах плясали веселые огоньки. Он сорвал веточку орехокрыльника. Я хмуро посмотрела на синие цветы, отказываясь их принимать. Михал наклонился и продел веточку мне в волосы.
– Как и летучие мыши, когда-то эти цветы тоже ели пауков.
– А что они едят сейчас?
Он ненароком коснулся моего уха:
– Бабочек.
Его прикосновение пронзило меня до самых кончиков пальцев.
Лишь спустя мгновение я потрясенно отпрянула от него и смахнула цветы с волос.
– К счастью для меня, я не бабочка, и меня никто здесь не съест.
– Не волнуйся об этом. Пока, во всяком случае.
Я нахмурилась, а он лишь засмеялся:
– Идем. У нас с тобой есть незаконченное дело, и я горю желанием увидеть, как оно завершится.
Он развернулся и пошел вслед за Одиссой и Дмитрием, даже не оглядываясь, иду я за ним или нет. Я не шла.
«Незаконченное дело».
Слова прозвучали очень зловеще.
– Я понесу тебя, Селия, – ласково сказал он.
При мысли о том, что он вновь прикоснется ко мне, я тут же сорвалась с места.
– Почему у вас такой фамильярный тон?
Я догнала его, едва не поскользнувшись на мокрой брусчатке. Тучи снова начали затягивать небо, а я забыла зонтик Дмитрия в лавке месье Марка.
– Только друзья зовут меня Селией, а вы, определенно, мне не друг.
– Занятно. Ты, видимо, считаешь другом Дмитрия.
– Дмитрий – джентльмен…
– Дмитрий страдает от зависимости. С минуты вашего знакомства он только и думает о твоей крови. Твоя прекрасная шейка так и манит его.
Я снова едва снова не споткнулась.
– Это неправда! – возмущенно воскликнула я.
– Тебе стоит быть польщенной.
Михал поднялся по ступеням замка, а четыре стража синхронно поклонились ему. Я поспешно отвела взгляд. После такого вульгарного заявления мне показалось, что в их глазах я видела лишь голод.
– Обычно вампиры не жаждут человеческой крови.
Может, и сейчас мне показалось, как Михал бросил холодный взгляд на других вампиров. Однако я совершенно уверена, что он положил мне руку на талию.
– Правда, Дмитрий исключение. Он жаждет крови любого.
От его прикосновения щеки у меня налились жаром, и я заспешила вперед.
– Лжете.
Я не знала, лгал Михал или нет, но мне становилось невыносимо, когда он плохо отзывался о Дмитрии. Особенно когда сам он вел себя просто ужасно.
Мужчина следовал за мной:
– Верь во что хочешь.
– Так и сделаю.
Однако его слова попали в цель, и я снова вспомнила те окровавленные тряпки. Скрытность Дмитрия. В раздражении я отбросила все эти мысли и распахнула двустворчатые двери в ночь. Дмитрий был добр ко мне.
– Почему вампиры не жаждут человеческой крови? – настороженно спросила я.
– На вкус она более пресная, чем кровь магических созданий. – Михал протянул руку и пропустил меня вперед. – Но мы уже поняли, что ты не человек.
– Откуда взялись эти глупые предположения?
– Откуда взялся этот страх?
Я прищурилась:
– Если вы так уверены, что я не человек, так просветите меня, кто же я.
Томным взглядом он посмотрел на мою шею, где пульсировала венка:
– Можно узнать лишь одним путем.
– Вы никогда не укусите меня!
– Нет?
– Нет!
Все так же улыбаясь, он прошел мимо меня.
«Среди пятерых убитых был лишь один человек, а остальные имели магическое происхождение. Все были найдены обескровленными и с двумя ранками на шее».
«Обычно вампиры не жаждут человеческой крови. На вкус она более пресная, чем кровь магических созданий».
Я уже почти не сомневалась в его виновности. Он только что практически признался.
А я лишь могла следовать за убийцей, ведь другого выбора у меня не было.
Прохожие поспешно расступались перед нами; кто-то почтительно кланялся, кто-то в страхе отходил. И все глядели на Михала, словно он был божеством. Кажется, он не замечал их страстного внимания. Возможно, ему было все равно. Сцепив руки за спиной, он шел с равнодушным видом, кивал одним и не обращал внимания на других. Властный и надменный.
Однако Михал уже второй раз искал меня для какого-то незаконченного дела, и, вероятно, я смогу как-то воздействовать на него. Нравилось ему это или нет, но ему придется ответить на мои вопросы, а если он откажется, то пожалеет о своем бессмертии.
– Месье Марк сказал, что на Реквиеме очень мало серебра, – сказала я, догнав его.
Михал ничего не ответил, и я едва не наступила ему на ногу, торопливо идя за ним.
– В его лавке нет ничего серебряного. И зеркал тоже.
Михал продолжал молчать.
– Как-то странно. В магазине одежды нет зеркал. Я как раз сейчас об этом подумала.
На этот раз я уже намеренно наступила ему на пятку. Я вспомнила, как однажды мы с Пиппой разбили ручное зеркальце матушки, и трюмо оказалось все в серебряной пыли.
– Зеркал нет и в моей комнате. Нет их и в городе. И на всем острове.
– Поэтому он и сказал, что серебра мало.
– Где мой крест? – резко спросила я. – Вы так и не ответили.
Когда я и в третий раз наступила ему на ногу, он бросил на меня угрожающий взгляд.
– И сейчас не отвечу. Скажи, ты всегда так… – Он замолчал, пытаясь подобрать нужное слово.
– Досаждаешь? – подсказала я, мило ему улыбаясь, и с наслаждением увидела, как он прищурился в ответ. – Всегда. Итак, куда мы идем?
Словно ожидая моих слов, небо разверзлось, и полил сильный дождь.
– К свечнику? Или купить зонтики?
– Нет, лапочка, – мрачно усмехнулся Михал.
Мы остановились у входа в театр.
Бархатные занавески, намокшие от дождя, тяжело свисали с балюстрад; из-за черно-золотых дверей не доносилось ни музыки, ни криков. Сегодня представления не было.
Михал с безразличным видом вошел в театр, и в эту секунду сверкнула молния. Она высветила темные фигуры в пустом фойе, и внезапно мне стало совсем неинтересно, что у нас за незаконченное дело такое.
– Почему мы здесь? – спросила я, замешкавшись у входа. – Что вам от меня нужно?
– Ты уже знаешь ответ на один из своих вопросов.
Он снял плащ и отбросил его в сторону. Рубашка была белой и… намокшей. Во рту у меня пересохло. Я оторвала взгляд от его красивого тела и заметила его ухмылку. Щеки у меня вспыхнули.
– Заходи, не стесняйся, – сказал он, криво усмехнувшись, и взгляд его стал еще мрачнее.
Я смотрела на него сквозь ливень; вода стекала по моему лицу. Образец аристократической грации.
– Не зайду, пока не скажете, зачем мы здесь.
Михал снова усмехнулся и медленно, но ловко начал закатывать рукава:
– Но ты же вся промокнешь.
– Спасибо, я бы сама и не заметила…
– Заходи уже, – повторил он.
Я убрала с лица мокрые пряди, едва сдерживаясь, чтобы не топнуть ногой, как ребенок.
– Скажите, почему мы здесь.
– Какая же ты упрямая, да?
– Уж кто бы говорил.
Скрестив руки на груди, он прислонился плечом к двери и внимательно на меня посмотрел.
– Может, поиграем еще в одну игру? Я объясню, почему мы в L’ange de la Mort, а ты войдешь в театр, хорошо?
L’ange de la Mort.
«Ангел смерти».
Я тоже скрестила руки на груди, стараясь не дрожать от холода. Ноги уже промокли. Михал считал себя очень разумным – я видела это по его снисходительной усмешке, самодовольному блеску в глазах. Для него я просто ребенок, с которым нужно управиться. Может быть, в другой раз я бы попыталась его переубедить, доказать, что я способная, умная и сильная, но сейчас…
Я пожала плечами и приняла беспечный вид.
– Ничего не обещаю. – Я заглянула в фойе. – Дождь еще никого не убил, и мне не хочется помогать вам в чем бы то ни было.