– Не стоит искушать Смерть в таком месте, Селия. Жнец может и ответить тебе.
– Продолжайте. Вы даже не представляете, насколько сильно мне не хочется заходить в театр.
Он долго и изучающе смотрел на меня, а затем мрачно усмехнулся. На мгновение я забеспокоилась: вдруг я перегнула палку? Он же мог принудить меня войти, да и вообще сделать все что угодно, но тут он наклонил голову.
– Хорошо, – сказал он. – Я немертвый и существую одновременно в мире живых, и мире мертвых. И каждый из этих миров взывает ко мне. Каждый служит другому. Когда я наслаждаюсь теплом другого существа – когда пью кровь, – я держу в руках холодную смерть. Понимаешь?
Все ответы застряли у меня в горле. Не такое я ожидала услышать и не знала, как мне поступить.
«И каждый из этих миров взывает ко мне. Каждый служит другому».
– Нет, не понимаю, – настороженно ответила я. – Совершенно не понимаю.
– А я думаю, понимаешь. – Спрятав руки в карманы, он подошел ко мне. – Однако всегда есть места, разрывы между мирами, через которые проскользнула Смерть, и этот театр – одно из таких мест. Многие здесь умерли. Так что это облегчит нам задачу.
– Какую задачу?
– По вызову призраков.
Глава 18. Клинок в завесе
Я отшатнулась. Глаза мои широко распахнулись, руки заледенели.
– Я же сказала, что не могу…
– Эти сутки я только и делал, что искал по всему острову какое-то другое объяснение, и все, абсолютно все, даже покрытые слизью поганки, было таким же, как и два дня назад. – Михал подошел ко мне; его глаза горели решимостью. – Все, кроме тебя. Завеса истончилась, когда ты прибыла на остров. Я ощутил это тогда и ощущаю это сейчас. Не хочешь объясниться?
«Завеса истончилась, когда ты прибыла на остров».
Не нравились мне его слова. Совершенно не нравились.
Просить ответов – это одно, но требовать от меня подобное – это уже чересчур.
По спине у меня пробежал неприятный холодок. Я оглянулась по сторонам, готовая бежать от этого странного разговора. Он меня догонит, естественно, но, возможно, отвлечется от мыслей. А я убегу от этого… «разрыва между мирами». Михал и так уже ступил в мир мертвых… и подозреваю, что он мог спуститься даже в ад. Я не буду принимать в этом участие. Не буду вызывать призраков!
Словно прочитав мои мысли, он покачал головой.
– Не пытайся сбежать от вампира, – тихо произнес он.
Поздно.
Приподняв подол, я метнулась мимо какой-то пары к цветочной лавке из крашеного кирпича с букетами золотарников в витрине. Михал вряд ли последует за мной в такое милое местечко. И уж конечно, мы не станем вызывать духов на глазах у красивой цветочницы, которая уже приподнялась на цыпочках…
Но я даже не успела вскрикнуть, как Михал схватил меня холодными руками за талию и перекинул через плечо. У меня перехватило дыхание.
– Отпустите меня… – задыхаясь, выдавила я.
Я пинала его по ногам, била кулаками по спине, но словно сражалась с горой. Он был тверже камня.
– Да отпусти ты меня! Как ты смеешь! Пусти немедленно, ты… проклятый кровосос!
– Кажется, у нас что-то не заладилось, дорогая.
Крепко обхватив меня за колени, он решительно понес меня обратно в театр. Я приподнялась и уже хотела было ударить его в ухо, но он ловко перехватил мой кулак.
– Начнем все сначала. Я задаю тебе вопрос, ты отвечаешь. Больше никаких игр, никакой лжи.
Он потянул меня за руку, и я рухнула в его объятия. Его лицо, его зубы оказались слишком близко. Я попыталась вырваться из его хватки, но Михал наклонился ко мне еще ближе, и я разглядела капельки дождя на его ресницах, тени под глазами.
– Не смей больше убегать от меня, – уже без всякой улыбки сказал вампир.
Михал ударом ноги распахнул двери театра и опустил меня.
Я тут же спряталась за постаментом в фойе. На меня смотрела красивая мраморная дева. Со зловещим грохотом Михал захлопнул двери, и опустилась темнота. Свечи не горели. Свет не горел!
Ужас сковал мое тело.
«Нет!»
– М-Михал. – Вслепую я попыталась нащупать статую, чтобы за что-то уцепиться. – Может… зажжем свечи?
Тут же слева от меня вспыхнул свет. Михал стоял рядом с высокой обсидиановой статуей чувственной женщины в развевающихся одеждах. С любопытством наклонив голову, он затушил спичку.
– Ты боишься темноты, Селия Трамбле?
– Нет, – тяжело выдохнула я, осматривая высокие потолки и позолоченные стены.
Вдоль высоких стен полукругом стояли и другие статуи. Королевская семья. В конце я разглядела две скульптуры с узнаваемыми кошачьими глазами, как и на лице прямо напротив меня. Скульптор, вероятно, владел магией, ведь не каждый художник смог бы так прекрасно передать угрозу в глазах Михала.
– Сказала же, что я не вампир и в темноте видеть не могу. – Я посмотрела на него.
– И это все?
Я отняла руки от статуи, оставив следы на ее пыльном лице:
– Да.
– Тогда отчего у тебя так бешено колотится сердце?
– Просто…
Михал тут же оказался передо мной, схватил меня за руку и прижал пальцы к моим венам.
– Я слышу его биение через все фойе, лапочка. Какой оглушительный звук.
От его прикосновения я застыла, а вампир с неподдельным интересом посмотрел на меня:
– Я чувствую твое волнение. Вижу, как расширились твои зрачки. Если тебя пугает не темнота…
– Не темнота, – перебила я его.
– …тогда что-то другое, – договорил он, многозначительно изогнув бровь.
Пальцем он провел по моему запястью, и какое-то неясное чувство пронзило меня.
– А может, это и не страх вовсе? – вкрадчиво спросил он.
Сгорая от стыда, я отдернула руки, и Михал не стал меня удерживать.
– Не говори глупостей. Просто я… не хочу связываться с призраками. Даже не знаю как. Что бы ты ни ощутил после моего прибытия на остров, завесу между мирами истончила не я. Я обычный человек, богобоязненная христианка, которая верит в рай и ад и не имеет ни малейшего представления о жизни после смерти. Произошло… – Я отошла от него, не в силах вынести его пристальный взгляд. – Ужасное недоразумение.
– Может быть, твои чувства так привлекают их? Возможно, любые сильные чувства?
Встав на цыпочки, я выхватила из руки статуи золоченый канделябр:
– Мои чувства здесь совершенно ни при чем.
– Может, тебе нужно взять в руки вещь покойного, чтобы установить с ним связь?
Я прошла в зрительный зал и зажгла все свечи, до которых смогла дотянуться. Наверняка где-то здесь был другой выход. Возможно, за кулисами.
– Не могла же я держать вещи всех тех приз… созданий той ночью. Их было несколько десятков.
– Они говорили с тобой?
– Нет.
– Лжешь.
Михал загородил мне путь, и я невольно остановилась и воззрилась на него. Здесь, в золотистом мягком свете, в окружении мраморных демонов, он и правда выглядел потусторонне, словно дух мщения или падший ангел. Ангел смерти. Михал медленно выдохнул и, прищурившись, посмотрел на меня так, будто я была головоломкой, которую он никак не мог разгадать.
– Ты снова это делаешь, – сказал он.
Я поспешно отвела взгляд:
– Что?
– Придаешь кошмарам романтический ореол.
– Не понимаю, о чем ты, – фыркнула я и покачала головой, глядя в пол.
– Вот как? У тебя глаза горят. Что это? Любопытство?
Холодными пальцами Михал взял меня за подбородок и посмотрел мне в глаза. В задумчивости он поджал губы.
– Такое же выражение лица у тебя было вчера, когда ты вошла в мой кабинет. И сегодня, когда ты вышла из лавки месье Марка. Словно ты никогда не видела ничего прекраснее часов с маятником и бирюзового шелка.
– Откуда ты знаешь, что это был бирюзовый шелк?
– Я знаю все, что происходит на острове.
– А ты знаешь, как самодовольно звучишь? – Я отстранилась от него. – Ты сам поставил на стол эти часы, потому что они красивые, поэтому я не буду извиняться за то, что восхищаюсь ими или… или придаю им романтический ореол!
Михал вскинул брови:
– А рогатые жабы на рынке? Жуки-мертвоеды? Они тоже красивые?
Я воззрилась на него, чувствуя отвращение и гнев.
– Жуки-мертвоеды? – И тут же опомнилась. – Ты что, следил за мной?
– Говорю же, что знаю все, что происходит на острове. – Он пожал плечами.
Я уже хотела было сказать ему, что он может сделать со своими глубокими познаниями, как он прищелкнул языком и опередил меня.
– Не хочу принуждать тебя, Селия, но, если откажешься помогать, у меня просто не останется иного выбора. Так или иначе, но я узнаю, как ты призываешь духов.
«Так или иначе».
С трудом сглотнув, я отшатнулась.
Ему не нужно было объяснять, что он имел в виду. Всего час назад Одисса управляла моим разумом, и это принуждение я вряд ли когда-нибудь забуду. Я содрогнулась при мысли о том, что Михал мог управлять моим разумом…
Внезапно по залу пронесся странный порыв ветра, отчего моя влажная кожа будто покрылась тонкой ледяной корочкой. Внутри все сжалось, голова заболела. Я задержала дыхание, молясь, что мне почудилось.
– Твои глаза, – мягко произнес Михал.
– Что с ними?
Я посмотрела по сторонам, пытаясь найти, куда можно посмотреться, но на этом треклятом острове не было ничего похожего на зеркала. Я поднесла руки к лицу.
– Что такое? С ними что-то не так?
– Они… сияют.
– Что?
И вдруг раздался незнакомый голос:
– Когда средь молний, в дождь и гром мы вновь увидимся втроем?[13]
Позади Михала на сцену вышла призрачная женщина в темном одеянии, ноги ее были закованы в цепи. В руке она держала собственную отрубленную голову. Рядом с ней появилась другая женщина; эта была уже в роскошном платье с оборками и в жемчужных украшениях.
– Когда один из воевод другого в битве разобьет, – продекламировала женщина, взяла голову первой и показала ее со сцены.
Вскоре в бархатных креслах появились и другие призраки. Они тихо перешептывались между собой.