И множество других чувств накатили на меня, как мощная волна, грозящая захлестнуть. Разорвать, утянуть… куда-то. Куда-то подальше отсюда. Перед глазами все затуманилось, а Лу, Коко, Жан-Люк и моя комната начали превращаться в черно-серую радугу. Отчаянно крича, я стала хвататься за все, до чего могла дотянуться: за стол, кровать, даже за пол. Я не могла сейчас вот так уйти. Друзья искали меня. Я не могла уйти!
– Лу! Коко!
Я замахала руками, и это была моя ошибка. В ту секунду, когда я перестала цепляться за комнату, меня стало тянуть еще сильнее. И у меня не хватало сил, чтобы помешать этому.
– Я здесь! Пожалуйста. Я прямо здесь! – Мой голос затихал. Даже я его едва слышала, словно кричала под водой.
В последнее мгновение Лу каким-то образом нашла меня взглядом в темноте, но я тут же погрузилась в глубокий сон.
Глава 20. Предостережение
Золотистый свет плясал у меня перед мысленным взором. Медленно я просыпалась. Где бы я ни была, здесь было чудесно и тепло, а еще витал аромат Филиппы – пахло свечами из пчелиного воска и летним медом. Не желая открывать глаза, я плотнее закуталась в одеяло и потерлась о какую-то шелковую ткань. Прядь волос защекотала мне нос. Я счастливо вздохнула.
А затем я вспомнила театр, призраков, Михала и резко открыла глаза.
Тысячи свечей горели по всей комнате. Они тянулись рядами вдоль парадной лестницы и шелковых ширм, стояли вокруг мягких кресел. В камине весело потрескивал огонь, на мезонине ветвями переплетались медные канделябры, освещая картины в позолоченных рамах. Оказалось, что портреты, ранее скрытые темнотой, висели на всех стенах. С них на меня взирали царственные и утонченные лица.
Глядя на них с восторгом, я приподнялась в постели, и черные простыни, до этого покрытые пылью, чуть соскользнули с меня. Теперь в комнате витал аромат жасмина. А вот от меня пахло сыростью и плесенью. Сморщив нос, я приподняла простыни. Платье было мокрым, подол испачкан. Помятое кружево, вероятно, было испорчено навсегда.
«Замечательно».
– Одисса убьет меня, – пробормотала я и откинулась на подушку.
Так я лежала несколько минут, считая каждое тиканье часов на каминной полке. Страшась неизбежного… Ведь нужно встать с постели, продолжить поиски, и снова придется общаться с Михалом, терпеть его остров вампиров. Близился День Всех Святых, а я лишь узнала, что кровопийцы не жаловали серебро.
Тяжело вздохнув, я перевернулась и оказалась лицом к стене с книжными стеллажами.
Дмитрия и Одиссы рядом не было, поэтому оставалось только одно. Не стоило впустую тратить время и свечи. Однако при мысли о том, что мне придется корпеть над книгами, пока из глаз не пойдет кровь, мне хотелось кричать. И все же я отбросила покрывало и, поморщившись, соскользнула с постели. Босыми ногами я встала на чуть влажный и чистый ковер. Потом поплелась к стеллажам, провела пальцами по бесконечным книгам.
И снова остановилась на фолианте «Как общаться с мертвыми».
Я посмотрела на древние, стершиеся буквы, и по спине пробежал холодок.
«Не глупи».
Здравый смысл тут же отверг эту идею, и я опустила руку. Призраки в театре ясно дали понять, что мне нужно бежать, иначе не миновать беды. Даже если я попрошу сейчас, они вряд ли мне помогут. Однако…
Выхватив книгу с полки, я села в мягкое кресло и внимательно посмотрела на обложку. Было бы глупо не спросить, так? Мне нужно узнать больше о вампирах, и призраки могли бы ответить на мои вопросы. К тому же они не смогут ничего рассказать Михалу. Он не видел их. Никто их не видел, кроме меня, а значит, привидения могли бы стать прекрасными помощниками. Правда, в театре я потеряла сознание, но тогда я просто не была готова к встрече с ними. Я даже не думала, что они существовали.
На этот раз все могло пойти иначе.
И вдруг я поняла: призраки ведь не пытались навредить мне. Нет. Они пытались запугать меня, но ничего плохого мне не делали. Пальцами я обвела полустершуюся букву «м» в слове «мертвыми».
Могли ли призраки мне навредить? Могли ли они вообще дотронуться до меня?
Я обвела комнату взглядом – едва смея надеяться, – но голова не болела, призрачный свет не сиял, и не раздавалось никаких голосов.
– Эй, есть кто-нибудь? – тихо позвала я.
Ответа не последовало. Естественно, никто мне не ответил, с чего бы? Я ведь тоже все ясно дала понять.
«Может быть, твои чувства так привлекают их? Возможно, любые сильные чувства?»
Но как вызвать сильные чувства?
Отбросив эту идею, я раскрыла книгу и пролистала до середины.
«Ученые, исследующие сверхъестественное, давно обсуждают теорию разных миров. Большинство сходятся во мнении, что миры существуют рядом или, скорее, сложены вместе, как листья луковицы, – они многослойны, и их невозможно отделить друг от друга. Таким образом, царство живых и мертвых преобладают друг над другом. Обитатели обоих миров редко пересекают границу между ними – хотя и находятся в одном пространстве, – но тот, кто пересечет границу, никогда не оправится».
Больше я не стала читать и захлопнула книгу. Не то чтобы я поняла много из прочитанного. Но вот фраза «тот, кто пересечет границу, никогда не оправится» была вполне мне понятна. Я аккуратно положила книгу на столик, отерла ладони о платье, успокаивая себя тем, что все это были лишь догадки. Даже вампиры не знали, как действовали мои силы. А эти ученые, вероятно, понимали еще меньше.
Может, я просто могу попросить призраков явиться?
Чувствуя себя нелепо, я откашлялась.
– Если здесь кто-нибудь есть, – вежливо начала я, – не могли бы вы показаться? Я бы хотела с вами поговорить.
Мне никто не ответил, и я, сложив, руки попробовала воззвать снова.
– Я понимаю ваше… нежелание появляться, но думаю, что мы все хотим одного и того же. С вашей помощью я бы смогла покинуть острова гораздо раньше… Вероятно, даже сегодня вечером, если мы будем действовать разумно. Нам только нужно вместе приложить усилия.
Тишина.
Я начала раздражаться и терять терпение.
– Мне нужно узнать о серебре. Местные не особо хотят говорить о нем, но я так полагаю, что призраки не дружат с вампирами. – Подавив дрожь, я продолжила: – Вероятно, Михал сам вонзил топор вам в шею, когда обманом заманил сюда.
Снова тишина.
– Может, против них можно использовать серебро? Месье Марк отравил своего брата… Полагаю, вампиры все-таки могут умереть. Если только яд просто не одурманил д’Артаньяна. Ведь как-то же получилось заключить его душу в тело кота.
Мне так никто и не ответил. Я распрямила плечи, вскинула подбородок и хмуро оглядела комнату. Если призраки и были здесь, они явно не хотели вступать в беседу, а просто слушали.
– Не нужно быть такими упрямыми, – недовольно проворчала я. – Со дня моего прибытия на остров вы только и делали, что запугивали меня, взывали ко мне, чтобы я прислушалась к вам и бежала отсюда. И вот я готова поговорить с вами, а вы просто молчите. Как нелепо!
В ответ послышался лишь звон часов на каминной полке. Когда куранты отбили, комната снова погрузилась в тишину, и с каждым тиканьем секундной стрелки я все больше злилась.
Потеряв всякое терпение, я швырнула фолиант «Как общаться с мертвыми» через всю комнату.
Однако книга не упала на кровать, как я того ожидала. Она вообще не упала. Казалось, корешок прорезал тонкий воздух, и чья-то рука ухватила фолиант.
– А ты этими губами и маму целуешь? – раздался звонкий женский голос, и в проеме между спальней и каким-то неведомым местом появилось знакомое лицо.
Вскрикнув, я отшатнулась.
Странный разрыв у кровати ширился, превращаясь в зияющую пасть, и в комнате резко похолодало. Воздуха стало меньше, и я едва могла дышать. В груди все разрывалось, перед глазами заплясали тусклые краски и жуткий мерцающий свет. Казалось, что от пламени свечей поднимался не дымок, а пепел. Словно снег, он падал мне на волосы.
Призрачная дева села на спинку кровати из ажурного металла, скрестила ноги и пристально на меня посмотрела.
– Это ты, – изумленно прошептала я, узнав девушку.
Я снова оглядела комнату.
«Получилось!»
Должно было получиться, только почему-то у меня не болела голова, и в ушах не звенело.
– В ту ночь ты заглянула в замочную скважину. Ты говорила со мной тогда.
Девушка засмеялась, и ее звонкий смех звучал как трель колокольчиков на ветру, а в темных глазах плясал озорной огонек.
– Ты так говоришь, будто это что-то неприличное. Ты когда-нибудь сама пробовала? Обожаю это делать!
– Что? Хм, нет, не пробовала.
Мне стало легче дышать. У меня закралась мысль, что мне вообще не нужно дышать здесь. Где бы я сейчас ни была.
– Прошу прощения, но… где я?
– За завесой, разумеется. Или за вуалью, если угодно.
– За чем?
– Ты правда не знаешь?
Девушка отложила книгу и с любопытством посмотрела на меня. Ее гладкая кожа и блестящие локоны излучали молодость – волосы были длинные, густые и темные, вероятно, каштановые в прошлом, – и в ней чувствовалось изящество. Мудрость. Вероятно, она была одного возраста со мной или на пару лет старше. Или все же моложе? Я нахмурилась, пытаясь понять.
– Как такое возможно после случившегося в театре? – удивилась она. – Тебе никто ничего не объяснил?
– Прости, что спрашиваю, но кто… кто ты? Ты тоже была в театре?
– Еще чего, – хмыкнула она. – Тебе тоже не следовало быть там. И в лучшие времена в «Ангеле смерти» вечно толпились всякие грубияны и невежды. Кстати, меня зовут Мила. – Она примолкла с важным видом и откинула волосы. – Мила Васильева.
«Мила Васильева».
Судя по всему, ее имя должно было что-то значить для меня, но поскольку я понятия не имела, что именно, то просто присела в реверансе, чтобы скрыть свое невежество.
– Приятно с тобой познакомиться, Мила Васильева.
– И мне приятно с тобой познакомиться, Селия Трамбле.
Она