Меня охватило напряжение. Если Михал и правда покинет остров, я смогу поискать свой крест. Он спрятал его где-то, и, хотя Мила ничего не рассказала мне о серебре, других мыслей у меня не было. Я не смогу спасти этого несчастного, отчего внутри у меня все сжалось, но, возможно, у меня получится спасти другого. Может быть, даже получится убить Михала, когда он вернется на Реквием. Я преисполнилась решимости. Если серебро – ключ, я найду его и остановлю Михала.
– Так куда ты отправляешься? – уже увереннее спросила я.
– Тебя не касается, – властно ответил он.
Он прошел к платяному шкафу за шелковой ширмой. Замешкавшись, я все же последовала за ним:
– Что ты там делаешь?
– Для тебя.
Он бросил мне изумрудный шелк и кружева. Я отшатнулась, и из рук у меня выпало прекраснейшее платье. Вдоль глубокого выреза и на лифе сверкали изящные черные бриллианты, такие крошечные, что они казались крупинками звездной пыли.
– Месье Марк передает наилучшие пожелания и просит тебя и Одиссу зайти к нему в лавку сегодня вечером, чтобы забрать остальные наряды… И кстати, не за что.
В его голосе слышалось презрение. Я крепко сжала элегантное платье в руках. Пускай он был страшно высокомерен, мне не стоило подначивать его и дальше. Он вампир и убийца, который превыше всего ценит свою власть над другими. Он не уйдет, пока последнее слово не будет за ним, а если он останется, я не найду крест. И если для этого мне придется поблагодарить его, то я сделаю это… Я улыбнусь ему, попрошу прощения и подчинюсь. Я проиграю бой, чтобы выиграть войну.
Поступить так было бы разумно. И правильно.
Фыркнув, я отвернулась:
– Ни один подарок не искупит твоих поступков. Твое сердце так же черно, как эти бриллианты.
Михал ухватился за платье и за меня своими ледяными пальцами.
– О, прошу прощения, я думал, мы начали с чистого листа. Мне вернуть платье?
– Нет.
Я аккуратно потянула тонкое платье, но он не выпускал его. Медленно он начал тянуть его к себе, и я вынуждена была снова повернуться к нему. Нахмурившись, я уперлась каблуками в пол. Он все тянул и тянул, пока мне не пришлось выгибать шею, чтобы увидеть его красивое лицо.
– Ты не вернешь мое платье, – прошипела я. – Теперь оно мое. Надеюсь, ты потратил на него целое состояние.
Он вынул из кармана роскошные длинные перчатки и помахал ими у меня перед носом. Я не могла понять, в его глазах плясало веселье или злость. Может, и то и другое.
– Так и есть, – мягко отозвался он.
Значит, злость.
– Отлично, – прорычала я, потому что тоже была страшно зла, просто в ярости, а он… он…
Он без труда выхватил у меня из рук платье. Прежде чем я успела помешать ему или выкрикнуть бранное слово, Михал аккуратно разорвал наряд пополам, бросив у моих ног красивые кружева, шелк и бриллианты.
– Мое сердце стало еще чернее. Наслаждайся свободой, Селия Трамбле.
И не сказав больше ни слова, вышел.
Глава 22. Сервант
Я подождала полчаса и только потом вышла из комнаты и поискала взглядом Михала. Десятки свечей горели в пустом коридоре, который вчера убрали – смели паутину, почистили гобелены, отполировали статуи, – а я даже не услышала ни звука. Кажется, слуги были так же бесшумны, как и их повелитель. Осторожно выйдя из комнаты, я тихо прикрыла за собой дверь.
Как Михал и обещал, стражи не было.
Я заспешила по коридору; в складках платья Одиссы позвякивали новые булавки.
Я сжала их и последовала за зажженными свечами, пытаясь вспомнить, какими путями Дмитрий вел меня в тот вечер. Он проводил меня прямо до кабинета Михала. Думаю, лучше всего начать поиски там. Впрочем, это и понятно, ведь я не бывала в других помещениях замка, кроме коридора и его кабинета. Михал был уверен, что я не смогу сбежать, так что, вероятно, он и не стал прятать крест… или вообще бросил его в огонь.
Я едва не рассмеялась.
Михал был чересчур высокомерен и не выбросил бы такой трофей, но, как известно, гордыня до добра не доводит. Если он спрятал крест, я найду его, даже пускай мне придется разобрать замок по камню. Найду его и использую себе на благо.
Обязательно.
Но решимость моя быстро истаяла, когда я свернула за угол и замерла в коридоре, уставленном доспехами. Их щиты странно и мрачно поблескивали, отражая мое бледное лицо, такое знакомое и в то же время… чужое. Мои черты были дикими и неестественными. Казалось, из глаз шла кровь и… Нет!
Я вздохнула и замотала головой, чтобы прояснить мысли, и снова свернула в другой коридор. Это просто очередное наваждение. Да, так и есть. Мила, Лу и даже Кристо говорили о тьме, болезни, которая поразила наши земли, и наверняка она охватила и замок. Мне просто нужно быть внимательной. Поберечься и…
Я резко остановилась и изумленно воззрилась на пустую стену.
И оставаться спокойной.
Коридор, из которого я вышла минутой ранее, исчез, переместился, будто отрастил ноги и убежал, оставив после себя лишь доспехи и тени. Так. С усилием я сглотнула и медленно повернулась к ним. Мое отражение в щитах стало обычным, и я решила, что это добрый знак. Возможно, замок вовсе и не пытался меня запугать; возможно, он хотел мне помочь, и этот коридор приведет меня к кабинету Михала.
Однако, когда шлем доспехов повернулся в мою сторону, я тут же отбросила эту глупую мысль и помчалась прочь. Я бежала без передышки, пока не оказалась у лестницы, показавшейся мне смутно знакомой. Только вот она все же не была мне знакома. Как и другие лестницы. Я смахнула мокрую прядь с лица и посмотрела на портрет женщины в красном. Секунду назад этой картины здесь не было, и едва я моргнула, как портрет исчез, оставив после себя лишь голую стену.
Просто нелепица какая-то.
Если я еще не пробежала мимо какого-нибудь вампира, сама того не осознавая, – и если этот самый вампир мысленно или еще как не рассказал о моих злоключениях Михалу, Одиссе или Дмитрию, я съем свой левый сапог. Кто-то из них мог появиться с минуту на минуту, а значит, мой осмотр достопримечательностей может скоро закончиться. Я вздохнула и посмотрела на коридор.
– Мила? Ты здесь? – спросила я, ненавидя себя за это.
Она не ответила. Впрочем, после того, как вампирша эффектно скрылась, я и не ожидала, что она откликнется. Меня охватило раздражение, и я сосредоточилась на этой эмоции. Вряд ли это было так уж сложно. Но мне самой не верилось, что я стою здесь и пытаюсь вызвать в себе сильные чувства, чтобы прорезать сверхъестественную завесу и поговорить с призраком. Я фыркнула. Друзья бы ни за что мне не поверили. Впрочем, неделю назад я бы и сама себе не поверила. Наверное, мне стоило бы устыдиться, ведь никто, даже я, никогда бы не подумали, что заварится такая каша.
Внезапно похолодало, все краски поблекли, и с канделябров посыпался пепел. Возликовав, я стряхнула золу с платья. У меня получилось – я пересекла границу миров, – и я была довольна собой, но в то же время нет.
Я почувствовала себя совершенно растерянной.
Впрочем, времени об этом думать не было. Отбросив все мысли в сторону, я снова тихо позвала Милу, но вместо нее на мой зов откликнулся долговязый призрак с веснушчатым лицом.
– Откуда ты знаешь, что серебро убьет их? – спросил он, спрятав руки в карманы и проплыв вверх по лестнице.
– Я не знаю этого точно.
Я пробежала мимо него, ища Милу, но замерла. Нельзя упускать такую возможность, а потом сожалеть.
– А вы знаете, как убить их?
– Друг как-то сказал мне, что их может погубить чеснок, – робко улыбнулся он и показал на две ранки на своей шее.
– Понятно. – Поморщившись, я отвела взгляд. Надо запомнить его слова. – Чеснока нет. Вы не могли бы проводить меня до кабинета Михала?
Он заулыбался шире и дернул узким плечом.
– Как знать.
Он прошел сквозь стены, исчезнув так же быстро, как появился, а я замерла, не зная, в какую сторону идти. Сдержав дрожь, я откинула мысли о чесноке и всмотрелась в каждый коридор.
Левый проход, в котором свечи отбрасывали теплый свет, возможно, вел в вестибюль. Гобелен казался смутно знакомым. Однако мы с Дмитрием не выходили в вестибюль.
Прикусив губу, я бросила взгляд на правый коридор, где тени скрывали незажженные канделябры.
Кажется, у юного призрака все же не было злых намерений. Сделав глубокий, успокаивающий вдох, я схватила подсвечник и повернула направо, мысленно представила Жан-Люка, Лу и Рида, Коко и Бо. Ради меня они шли по темным туннелям, и ради них я тоже смогу пройти во мраке. Я отыщу серебряный крест и спасу друзей от гнева Михала. Может, спасу тех, кого он только намеревается убить.
Вот только Михал знал, что я боялась темноты. И намеренно не стал зажигать свечи в этом коридоре.
Я подняла подсвечник выше, чтобы лучше осветить проход. Он выглядел знакомым. Я узнала этот гобелен с раскидистым семейным древом. Пробежав мимо него, я метнулась к лестнице. Ни один вампир пока не остановил меня. Пепел так и падал, похолодало еще сильнее. При каждом скрипе стен мурашки бежали у меня по телу.
– Глупости все это, – пробормотала я себе под нос, ухватившись за подсвечник обеими руками.
В ответ над головой раздался чей-то стон. Я тут же вспомнила слова Одиссы: «И все же замок очень старый и полон дурных воспоминаний».
– Глупости, – повторила я.
За спиной раздался смех, и я, сдавленно вскрикнув, начала размахивать подсвечником, словно дубиной. Едва не выронив его из рук, я случайно ударила им о знакомые двери из черного дерева. Замерла и благоговейно на них посмотрела. Они возвышались до самого потолка – широкие, зловещие и черные, как ночь. Как сам повелитель этого замка.
– Нашла, – выдохнула я.
В ответ по коридору пронесся порыв холодного ветра, словно замок слушал меня. Свечи тут же погасли.
– Нет!
Но прежде, чем я успела прийти в ужас, попросить у замка как-то снова зажечь свечи, сквозь черную дверь просунулась голова, и я отскочила, замахала подсвечником, словно мечом.